– Ну что, очнулся? – спросил он ровным, глубоким голосом. Парень попытался что-то сказать в ответ, но получился лишь сдавленный хрип, раздиравший горло болью.

– На, пригуби. – Мужчина протянул бутылку, и парень жадно припал к горлышку. Внутрь побежала теплая, с легким тухлым запахом, но все же пресная вода. Когда он всего на миг отпустил ртом бутылку, чтобы отдышаться, мужчина, несмотря на умоляющий взгляд, забрал ее и так и не протянул вновь. Однако вода сделала свое дело: как что-то сверхъестественное, она пронеслась по горлу, возвращая силы. Вскоре юноша вновь окунулся в тягуче усталое забытье.

В пустыне за весь переход не встретилось ни одного путника, если не считать черных змей, да одиноких пауков. В отличие от змей, пауки имели различный окрас. Некоторые из них были окрашены в разные оттенки красного, другие были полупрозрачны и, двигаясь, переливались всеми цветами радуги. Последние были ночными охотниками и, потревоженные, выбежав из-под камня, стремились быстро спрятаться за другой камень.

Следующим утром мужчина продолжал нести парня. На третий день юноша, очнувшись, немного поел и после этого стал приходить в себя чаще. Силы стали понемногу возвращаться к нему..

Когда мужчина в очередной раз остановился, уложил парня и нацедил тому из небольшого бочонка воды, тот закашлялся и очнулся. Он попытался ухватить сосуд рукой, но та, дернувшись, так и не достигнув его, безвольно упала.

– Не беспокойся, завтра пустыня кончится, – сказал мужчина и нацедил еще немного жидкости в жадно присосавшийся к горлышку рот.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Таргариан Влейс, – с трудом прохрипел парень.

– Как пышный титул какого-то герцога, – улыбнулся незнакомец. – А мое имя – Гаиус. Будем знакомы. Помедлив немного, он добавил:

– Однако Таргариан, это слишком длинно, близкие зовут тебя Таг?

Парень вздрогнул.

– Ну что же, тогда и я тебя буду звать Тагом.

Сказав это, незнакомец закинул на плечо парня и вновь зашагал по песку.

Уже стемнело, и в пустыню стала спускаться прохлада, которая немного погодя перейдет в холод. Наш путник все шагал с безвольно висящим на плече грузом. Прошло несколько часов, а он, казалось, ничуть не устал. Все так же целенаправленно, не замедляя шаг, пересекал он бархан за барханом.

Справедливы слова, что в пустыне Суи нет сумерек. Солнце зашло за горизонт, и на землю сразу опустилась ночь. Как только тьма сгустилась, странник остановился и стал готовить постель. Он расстелил одеяло, которое достал из мешка, и уже по сложившейся традиции уложил на приготовленную постель свою ношу.

Таг не знал, радоваться ему спасению или нет. Кто его спас? И зачем ему нужен истощавший, обессилевший человек? Зачем он возится с Тагом? Работорговец? Но зачем ему такой раб? За Тага много не выручишь. И почему он один, а не в караване. Работорговцы обычно перемещаются совместно. Как долго он его тащит? Ну и силища и выносливость у этого человека. К тому же в пустыне нестерпимый зной, а ему хоть бы что.

Болтаться на плече у кого-то долгое время – занятие, скажу я вам, не очень веселое. Поясница нестерпимо болела. По временам дыхание сбивалось. Кожа в местах, где тело соприкасалась с плечом несущего, болела и горела. Дополняли картину обгоревшие руки и шея, причинявшие нестерпимую, жгучую боль. Но это все же лучше, чем лежать и умирать в песках. У Тага появилась надежда. Так, лелеемый надеждой и болью, он то проваливался в забытье, то, очнувшись, вновь видел песок и ноги, выхаживавшие по песку бесконечный путь, которому, казалось, не будет конца. Бесконечная дорога. Дорога ради дороги. Идти – это самоцель. Так Таг пересек пустыню на своем, особом гужевом транспорте.

Когда был сделан очередной привал, Таг пришел в себя. Гаиус опять его напоил и дал пожевать кусочек хлеба с вяленым мясом. Уже два дня, как они выбрались из пустыни. Силы постепенно возвращались к парню. Помогли пища и вода, предложенные мужчиной. Давались эти ценнейшие продукты малыми порциями, и парня постоянно мучили жажда и голод. Таг уже стоял на ногах и мог ходить. Однако он быстро уставал, и тогда попутчик вновь взваливал его на плечо и нес. За эти дни все бока Тага были отбиты и ужасно болели, поэтому он старался изо всех сил пройти больше, но, выбившись из сил, неизменно оказывался висящим на плече. Кожа на руках и лице потрескалась и стала кровоточить – тогда мужчина повязал его голову тряпкой. Тага занимали многие вопросы, но задавать их этому необычному человеку он не решался. Вдруг мысли парня прервал голос мужчины:

– Ты свободен. Можешь идти куда хочешь.

Таг был поражен. Чего-чего, но этого он не ожидал. Он ожидал, и не был бы удивлен, если бы попал в рабство, в тюрьму, был бы принесен в жертву. Но того, чтобы его отпустили… Этого он никак не ожидал.

– Вы меня отпускаете? – нерешительно спросил он.

– Да.

Тагу стало даже как-то неприятно. Неужели он совсем никчемен и даже не годится для рабства? Казалось бы, нужно радоваться, но как раз радости он не испытывал. С этим человеком он мог выжить, а сам? Сам он точно погибнет. В родной город ему нельзя, пустыню ему не пересечь, а охотиться он не умеет. И тут он решился на неожиданное даже для самого себя.

– Почему вы меня не бросили?

– Ты же живой. Нельзя причинять боль просто так. Ты что, недоволен?

– Нет! Просто не пойму, зачем вам это, – сказал Таг, а про себя решил, что его собеседник отшельник (маловероятно, слишком хорошо одет) или верующий.

– Просто я так хочу.

– Знаете, я сначала подумал, что вы из-за награды за мной пришли. Я ведь сбежал из Даутона. Пять дней я шел, пытаясь пересечь пустыню, но ничего не вышло. А теперь вижу, что вы не охотник за головами. Да и зачем охотнику полпустыни переходить из-за пары ракушек, которые назначены за мою голову. Да и проще было отрубить мне голову, а не вести за собой. Вы работорговец?

– Нет. Просто я человек. Сказал бы, что тебе в Даутон путь заказан, мы бы пошли в Саю, а так лишний день пути проделали. Ладно, пойдем в Саю.

– Ничего не понимаю.

– Ну, ты же сказал, что тебе в Даутон нельзя, вот и пойдем в Саю.

– Из-за меня?!

– Но не для меня же.

– Простите, а вам не нужен спутник? Я стану хорошим помощником. Я умею готовить пищу.

– Я тоже.

– Я понимаю, что вам особенно не нужны услуги такого изможденного человека, но я поправлюсь. Пожалуйста, возьмите меня с собой. Я стану хорошим слугой. Я знаю, что если вы меня не возьмете, я погибну. Рано или поздно это произойдет. Зачем тогда было меня спасать, нести столько на себе?

Ответом было молчание.

Земля становилась все более твердой. На смену песку пришла растрескавшаяся глина, но жар от этого не стал меньше. Кое-где еще виднелись остатки песка, но здесь он был всего лишь гостем.

Когда они вышли к торговому городу Сае, лица на парне, что называется, не было. Он так вымотался, что чуть ли не через каждый шаг падал. Вода кончилась. Вдали уже начали виднеться крепостные стены города, отливавшие грязно-красным цветом, так как были сделаны из местной красной глины.

Они вошли в город. Городом называлось скопление грязных, серых одноэтажных домиков. Все они были неказисты, с покосившимися стенами, покрытыми растрескавшейся глиной. Сразу бросалось в глаза, что город был построен без всякого плана. Улицы петляли. Домики то жались друг к другу – жилища родственников, то между ними было большое незастроенное пространство. Улицы были наполнены зловонием вылитых помоев. Испарения били в нос и резали глаза. Зловоние особенно было заметно в сравнении с чистым, пусть и горячим, воздухом пустыни. Путники вышли к центру городка. Центр города был застроен нескладными лавками, сколоченными наспех и кое-как. В стенках их виднелись дыры. Закопченные и засаленные стены лавок говорили о неряшливости их владельцев. По лавкам сидели скучающие продавцы, порой перекидывавшиеся между собой парой слов. Было видно, что все темы ими уже переговорены, и друг другу они уже давно намозолили глаза. Между лавками толпами ходили покупатели, как будто специально условившись о совместном выборе покупок.