Из-за того, что он, буквально никому не был нужен, его хотели убить. Странно. Ненормально. Нелогично.

Почему его? Почему не кого-нибудь меченого, кто… кто мог бы помешать их планам, мыслям, каким-нибудь намерениям по захвату мирового господства? Почему просто парня, который мало с кем общался и вовсе не желал покидать своего дома без особой на то причины? Ведь он никому никогда не причинял зла. Наверняка не причинял – пусть Карла плохо знала его, пусть познакомилась всего несколько дней назад, но она не могла придумать причины, что оправдала бы убийство Лайонела.

- Где мы? - зачем-то спросила она, когда споткнулась о камешек. Лайонел обернулся, придержал её за руку, помог выпрямиться.

- Тайный ход Шрайков. У нас дома такой же. Это его пытались поджечь позавчера.

Господи, уже «позавчера»… Как давно она была дома? Который вообще час? Три? Пять? Может, уже утро?

- И куда идём?

- В орден. Постараемся там проскочить мимо охраны, чтоб нас никто не видел, и потом отправимся на вокзал. Там близко, - Фетрони отвернулся и зашагал вперёд. Карле хотелось снова схватить его за руку и просто держать, просто идти рядом и сжимать суховатую тёплую ладонь – он не должен был её отпускать. Пока они оба целы и невредимы, им стоит держаться вместе. Может, это предрассудок, но Карле казалось, что так будет безопаснее, и отчасти лишь потому они и оказались в этом длинном коридоре, что шёл, казалось, через весь город.

Странно, что никто не нашёл эти ходы до сих пор. Над их головами наверняка ездили машины и ходили люди, в нескольких метрах прямо над двумя ночными беглецами кипела человеческая жизнь – кто-то прямо сейчас спал дома, кто-то полуночничал, смотрел с друзьями или родными телевизор, смеялся или плакал – почти как Карла в неизмеримо далёком от этого момента прошлом.

Что странно, она не задавалась вопросом – зачем ей это надо. Просто шла за парнем, который имел право на жизнь, как и всё существующее в этом мире.

- Скоро придём, - сообщил Лайонел, когда коридор резко приподнялся и им пришлось чуть пригнуться, чтобы не задеть невысокий потолок головами.

- Тут нет пауков? – зачем-то спросила Карла. Она их не боялась – любила в детстве рассматривать под увеличительным стеклом вместе с братом, но, наверное, ей просто нужно было как-то нарушить угнетающую её сознание тишину, которую нарушали лишь их шаги. Её – быстрые, громкие, отрывистые, и Лайонела – тихие, почти неслышные, будто робкие – хоть он не отставал от неё, даже шёл чуть впереди.

- Не должно быть, - задумчиво сказал Фетрони. – Но если попадутся, можно просто обойти. Не думаю, что этой ночью должен кто-нибудь умирать, - и Карла услышала грустный смешок. Ей самой стало невыносимо грустно и в то же время смешно от этой фразы – наверное, этот смех звучал так, как обычно звучит то, что люди назвали «отчаянием».

Или «обречённость»? Ведь Карле терять нечего, кроме человека, который был готов стать ей другом. Это Лайонелу грозит опасность, а не ей – если пожелает, Найтсмит сможет вернуться домой прямо сейчас.

И Фетрони, наверное, попытается отправить её обратно, едва они окажутся на поверхности. Но она не рискнёт оставить его в одиночестве, нет уж. Нет.

Наконец, перед ними возникла дверь. Лайонел притушил свет, подошёл ближе и бесшумно вставить ключ в замочную скважину. Тот подошёл идеально.

Выдохнув и чуть прикрыв глаза, парень провернул ключ в замке. Потом осторожно потянул дверь на себя – всё это происходило тихо, настолько тихо, что по всем законам ужастиков, что любила смотреть в большой компании Карла, вот-вот из-за этой самой двери должно было выскочить огромное враждебно настроенное нечто.

- Пусто, - сказал Лайонел. Карла судорожно вздохнула и сделала шаг вперёд, но парень не сдвинулся с места: - Стой.

- Что? – шёпотом спросила она.

- Разуйся, - неожиданно попросил Лайонел. – Пожалуйста.

- Зачем? – опешила Найтсмит.

- Ты слишком громко ходишь. Нас услышат. Там всегда очень чисто, просто сними обувь и положи в сумку, - он попытался улыбнуться ей так, чтобы она смогла довериться. – Мы поднимемся на третий этаж и выберемся через пожарный выход. На той стороне почти нет камер, только одна – и та включается только в случае пожара, - пока он говорил, Карла уже успела сбросить с себя обувь и сунуть её в рюкзак, что был у неё за плечами, предварительно обернув какой-то бумагой, что нашла там же, в кармане.

- Идём, - поторопила она его.

Они медленно закрыли за собой дверь. Лайонел выключил фонарь и оставил его в коридоре. Ничего, когда будут возвращаться обратно – а Карла не сомневалась, что сделают они это вдвоём, - то вернут Шрайкам их фонарь.

- За мной, - беззвучно шевельнулись губы Лайонела. Найтсмит закрыла рот, крепко вцепилась в руку парня и просто постаралась шагать вслед за ним.

Фетрони провёл её по короткому закруглённому коридору, где встречались другие похожие двери – вероятно, они вели к домам других основателей ордена. Все они были заперты, возле каждой стоял такой же фонарь и каждая открывалась особым ключом – это можно было легко понять по тому, что резьба на разных замочных скважинах была разной, как и ручки, которые были украшены разными рисунками и сами были разной формы.

- Говорят, их создавали таким образом, чтобы ручка была как раз по ладони отца семейства, - шепнул Лайонел. – Если прикоснуться к каждой из них, можно понять, к какой семье ты принадлежишь. У нас много таких ручек. Между прочим, - и тут он, вопреки любой логике, улыбнулся, - я, видимо, чистокровный Фетрони. Даже матери не так подходит наша ручка, как мне.

- А насколько много ручек?

- Много. Есть представители почти всех родов, их отливали даже для простых смертных, кто вкладывал хоть одну монету в казну ордена. Как символ, или в подарок – иногда детей подбрасывали к чужим домам с этими ручками, чтобы, когда они выросли, то могли бы определить, кто их родня. Часто их теряли, многие приносили обратно в орден или просто выбрасывали – но какая-то часть осталась в нашем музее. Порой эти ручки бывают точнее, чем анализ ДНК, - и тут он замолчал, едва они оказались у новой двери. Осторожно толкнув её, Лайонел высунулся наружу и осмотрел большой зал. – Сейчас сторож делает обход. Мы можем успеть и не попасться ему на глаза. Пойдём! – и, едва мужчина в тёмно-синей форме прошёл мимо них и скрылся за поворотом, Фетрони потянул Карлу за руку.

Они бежали быстро и тихо, стараясь даже дышать как можно реже, чтобы не выдать себя. Лайонел прятался вместе с ней за колоннами, они перебирались из одного укрытия в другое, чтобы не попасть на камеры, и когда бросились на широкую мраморную лестницу, не смели поднять голов – лишь оказавшись уже наверху, Карла бросила быстрый взгляд на часы. Было почти пять утра.

- Который час? – спросил у неё Лайонел, когда она догнала его. Найтсмит молча подняла ладонь с растопыренными пальцами. – Пять?

- Почти, - беззвучно шевельнулись её губы. Парень кивнул одновременно ей и своим мыслям – значит, билеты они купить уже смогут.

«Мы шли почти два часа», - подумал он. «Нужно будет её накормить».

Но думать об этом было ещё рано – как раз из-за угла показался сторож, и беглецам пришлось снова прятаться в очередном укрытии. На этот раз, укромной нише для какого-то экспоната или шкафа.

Дальнейшее расстояние до последней двери они преодолели без приключений: по расчётам Лайонела, даже не появились ни на одной камере. Впрочем, за лестницей и коридорами наверняка следили – если он неправильно вспомнил картинку с записей, что было вполне вероятно, то мог и «засветиться» вместе с девочкой. Но на той был капюшон и вряд ли её могли вообще заподозрить в помощи ему – так что временно можно было успокоить свою совесть.

Они быстро прошмыгнули на узкую пожарную лестницу и скоро спрыгнули на траву. Кажется, пока их путь пролегал по подземельям, на поверхности успел пройти дождь – настоящий осенний дождь, который когда-то так любила Карла.