Дин. Точно.
Ангел огляделся. Номер был всё тем же, вещи старшего Винчестера лежали где-то в углу, на Кастиэле была одна из его футболок — но самого Дина нигде не было.
— А где… где Дин? — спросил ангел. Сэм, вовремя умолкший, чтобы дать Касу восстановить в памяти произошедшее, успокаивающе качнул головой:
— Недалеко, и скоро вернётся. Он пошёл за бургерами. Уже минут пятнадцать как.
— Я… — Кастиэль запнулся. Воспоминания дошли до того момента, как охотник вцепился в его сломанное крыло, надеясь вправить на место кость, помочь, чтобы Кас не таскался с ним, как с лишним придатком; чтобы не подметал шикарными перьями пол. Дин хотел помочь, но Кастиэль тогда сорвался, не выдержав боли от прикосновений человека, и дальше — помнил лишь что-то, отрывками. Он помнил, как бился о стены комнаты — до сих пор можно было заметить следы его безумства, хоть братья и постарались придать номеру прежний вид. Помнил, как увидел Дина, как кинулся на него — Кас даже вздрогнул, когда понял, что и правда сделал это. Он напал на Дина. Сэм спрашивал, помнит ли Кастиэль собственное имя. Что же он мог натворить, если был в таком состоянии?..
— Эй, ты чего? Кас? — младший Винчестер осторожно прикоснулся к его плечу, заметив, как ангел испуганно оглядывает номер. — Всё в порядке?
— Я ранил его? — вопрос у Каса вырвался прежде, чем он успел подумать о том, что не хочет получать прямой и правдивый ответ. Сэм молчал, и ангела словно окатило ледяной водой. Зачем он спрашивает, идиот, ведь это очевидно — Дин, конечно, был опытным охотником, и целый год выживал в Чистилище, но он столкнулся с разъярённым первобытным могущественным существом, потерявшим над собой контроль. Разве он мог выйти из этой схватки целым и невредимым? Кастиэль с радостью сказал бы, что слишком слаб для этого, но всё же — он был творением Бога, и он был перегружен невыносимой болью. Что мог совершить раненый зверь, скрывающийся под моральными устоями и божественными «настройками»? Ничего хорошего. Так может, Дин вовсе и не в забегаловке, а где-нибудь в больнице, или того хуже? — Я его убил?.. — высказал ангел вслух жуткую догадку.
— Нет, нет, — успокаивающе заговорил Сэм. Кас его почти не слышал, поглощённый страхом — что он наделал, какой же он бесхребетный болван, почему он не сдержался, почему причинил Дину вред, почему…
Его тряхнули за плечи, заставляя смотреть в глаза.
— Кас, с Дином всё хорошо. Правда. Он скоро придёт, слышишь? Мы можем позвонить ему, если ты мне не веришь, вот, — охотник сунул руку в карман, нащупал телефон и вложил его в ладонь ангела. — Но я думаю, если ты прислушаешься, то и сам поймёшь, что я не лгу, — ангел растерянно воззрился на Сэма. Тот чуть приподнял уголки губ: — Дин ведь молится тебе. Постоянно. Мы оба молились, звали тебя, надеялись, что ты очнёшься. Прислушайся, Кас.
Ангел глубоко вздохнул, стараясь сосредоточиться. Невнятные шумы, ангельское радио, чьи-то далёкие, ни к кому не обращённые молитвы — всё это сбивало с толка, заставляло теряться в звуках, заставляя только-только «перезагрузившийся» мозг работать на полную катушку. Кастиэль вслушивался в каждую молитву, отбрасывал их, хватался за новую — напряженно уцепившись за покрывало, нахмурившись, чуть прикрыв глаза. Он уже хотел поднять веки и может даже обвинить Сэма во лжи, непонятно для чего ему нужной, но неожиданно услышал — тихое, почти монотонное повторение его имени. Все обезличенные молитвы немедленно утратили своё значение. Кас слышал, как кто-то произносит его имя, как зовёт его — не так, как это было бы при настоящей молитве, а будто бы неосознанно. Словно человек не мог отделаться от мысли о нём, Кастиэле. Словно он… переживал за него? Стал бы Дин за него переживать, если бы Кас его ранил? Конечно, стал бы. Легче не стало.
Но, по крайней мере, охотник был жив. Всё остальное — неважно. Кастиэль загладит вину, исцелит все раны, что нанёс Дину, он сделает всё, что сможет, и даже больше, чтобы его простили.
— Вот видишь, — похоже, Сэм всё понял по его лицу. — Дин в порядке. Он скоро придёт. И будет рад с тобой поговорить.
— Ты так думаешь? — неуверенно посмотрел на охотника Кастиэль. Сэм не успел ответить — дверь в номер открылась, и на пороге возник Дин.
И когда до него дошло, что Кас самостоятельно сидит, вполне уверенно двигается и, что более важно, смотрит на него, Винчестер едва не выронил пакет с едой. За бургерами и кофе весьма вовремя подошёл Сэм, иначе всё это точно отправилось бы на пол.
Дин быстро взглянул на брата, который осторожно забрал у него из рук стратегически ценный груз. Сэм коротко кивнул и чуть пожал плечами.
— Только что, — ответил он на немой вопрос Дина. Старший Винчестер моргнул, стараясь избавиться от возможной иллюзии — нет, всё верно. Вот он, Кас, живой и вроде бы относительно здоровый. И взгляд адекватный, не то, что пару дней назад, когда он пытался заколоть самого себя ангельским клинком.
— Привет, — зачем-то сказал Винчестер. Кастиэль медленно кивнул, как-то виновато опустил взгляд, будто пряча его. — Ты как? — всё такой же виноватый немой ответ. Охотник глубоко вздохнул и решился — в конце концов, если Кас ненавидит его за ту боль, что Дин причинил ему, пытаясь спасти в первую очередь себя, то он имеет на это право.
Можно сколько угодно говорить о том, что Винчестер таким образом старался не дать ангелу самоуничтожиться — но за эти два дня Дин успел буквально сожрать себя за то, что натворил. В конце концов, чтобы спасти Каса, было достаточно просто отнять у него клинок — нет, об этом он даже не подумал. Дин вцепился в его крылья вместо того, чтобы ударить по рукам и выбить оружие. Дин причинил ангелу дикую боль — и такое простить было нельзя. Впервые охотник понял, почему ангелов представляли милыми существами с нимбами, почему изображали детьми — их сущность, их крылья были ответом. Эти крылья были нежнее новорожденного младенца. Младенец хотя бы выносит контакт с окружающим миром.
Некстати вернулись воспоминания, которые Дин старался загнать поглубже. Когда он обхватил крылья Каса, то почувствовал неожиданное умиротворение — такую лёгкость и радость существования, каких не чувствовал уже очень давно. Именно то, что, по сказкам, и должны были нести ангелы — если бы были игрушечными купидончиками с золотыми кудрями, арфами и бездонными голубыми глазками. И за это Дин себя искренне ненавидел — потому что каждый раз, как замечал очертания вновь плотных крыльев, изо всех сил старался сдержаться и не провести по ним рукой. Его тянуло к этой лёгкости, но стоило однажды чуть ослабить контроль и позволить себе слегка дотронуться до перьев, как Кастиэль, видимо, едва пришедший в себя, немедленно изогнулся от боли, захрипел, опять потерял над собой контроль — и распластался на постели неподвижным, кое-как дышащим мешком.
Об этом случае Дин брату не рассказывал. Он и самому себе-то боялся в нем сознаться, не то, что ещё кому-то говорить о таком.
Да, Дин решился. Он же всё равно узнает, что думает о нём Кастиэль — поэтому тянуть с этим не стоит. Охотник сделал несколько шагов к ангелу, чуть подавшемуся было ему навстречу — но прежде, чем Дин оказался рядом с Касом, ангел вдруг дёрнулся назад, как будто бы не по своей воле, вжался в спинку кровати, в стену, зрачки его расширились. Дин остановился чуть раньше, чем на его плечо предупреждающе легла рука брата. Он и сам понял, что с Касом происходило что-то не то, что ангел не мог так резко отреагировать на него, опоздав с этой реакцией на целую минуту. Возможно, дело было в том, что охотник попытался приблизиться к нему — но, судя по растерянному взгляду, Кастиэль и сам не понял собственной реакции.
— Кас? — позвал ангела Сэм. Кастиэль заморгал, выдохнул, отпустил одеяло, в которое так вцепился. Дин сделал ещё один маленький неуверенный шаг навстречу, и ангел чуть напрягся, но больше его в стену не впечатало. — Кас, что с тобой?
— Всё хорошо, — чуть срывающимся голосом отозвался Кастиэль. Дин присел на краешек кровати, не отрывая взгляда от синих глаз — боясь, что они могут снова загореться ангельским ярким светом, что Кастиэль снова перестанет быть собой. Ангел заставил себя изобразить подобие улыбки, даже сам протянул руку к Дину, коснулся его ладони. Недавно разбитый нос начал дышать свободнее. Охотник вздрогнул, словно всё ещё ожидал «взрыва». Напряжение, повисшее в воздухе, можно было резать ножом.
