Он противился чему-то тёмному, боролся с комком страха в груди, который разросся во что-то более серьёзное, нежели просто инстинкт. Как если бы кто-то влез в голову и лёгким нажатием какой-то кнопки связал бы страх и некое шестое чувство. Или третий глаз, если угодно. У Кастиэля их и без того было раза в два больше — но это в истинном обличье, в этом сосуде ничего подобного быть не должно было…
Тем не менее, он увидел незнакомое помещение. Пол, в который его вжали лицом. Сердце отчего-то забилось быстрее, будто Кас боялся — на самом деле, ангел даже не понимал, что происходит. Он был скорее растерян, чем напуган — но тело его в том измерении так не считало.
Болью полыхнули лопатки. Раздался знакомый голос, Кас дёрнулся, пытаясь подняться — но его грубо пнули, заставив согнуться и прекратить попытки сопротивляться. Зато теперь он знал, кто находится рядом.
Дин Винчестер. И это именно он сейчас стискивал его правое крыло, отчего-то — материальное, причиняя ангелу дикую боль.
Но такого не было. Совершенно точно никогда не было — номер в мотеле был не таким, а та комната, где — о чудо, яркое воспоминание! — Винчестеры пытались извлечь благодать Люцифера, точно была меньше, чем этот… зал?
Он терпел, когда Дин грубо перебирал перья. Терпел, когда Дин небрежно отпустил, будто бросил, его крыло, и то ударилось о пол. Терпел, когда охотник вновь жёстко стиснул его.
Но когда услышал шорох благословлённого металла, который ни с чем было нельзя перепутать, наконец закричал и начал сопротивляться. Все надежды рухнули — это был не Дин. Нет, точно, он бы такого никогда не совершил, он бы не стал так мучить Каса, и тем более — наслаждаться этим, он… Нет!
— Не надо! — взмолился ангел, когда все его попытки вырваться уверенно пресекли. — Дин! Нет! Дин! Пожалуйста!
— Заткнись, — равнодушно бросил Винчестер. Почему он сильнее? Почему Кас так ослабел? Кто находится рядом, отчего так жарко, ведь ангелы не чувствуют жары и холода? Святое пламя?.. Откуда?..
Но поднять голову не получилось. Дин вынудил его опуститься на колени и заломил руку, прихватив и крыло. Ангел зашёлся в крике и мольбах освободить его, остановить происходящее. Никакой реакции, кроме хриплого смеха-кашля Дина-палача, не последовало. Кас, отчаявшись, дёрнулся ещё раз — и боль затопила всё тело. До слуха ангела запоздало дошёл сигнал — хруст его собственной кости.
Кастиэль тихо выдохнул. Глаза горели, будто в них насыпали песка. Такое чувство, что в каком-то из миров он забывал моргать. Щеки были влажными и там, и там, разобраться было сложно.
Дин-палач дернул клинок, приложенный к спине, ниже. Крыло чуть отделилось от тела. Мучительно крепко обхватив красивые перья, безжалостно смяв их, Винчестер рванул конечность на себя. Ангел бы закричал, если бы мог или хотел. Но палач ломал кости, стискивая крыло, и боль от прикосновений, от сломанных костей и вырванных перьев, уже казалась не такой ужасной. Наступал болевой шок. Кас просто понял в какой-то момент, что чувствует, как его крылья миллиметр за миллиметром вырывают со спины.
Настоящий Дин осторожно коснулся его дернувшегося вслед за воображаемым крылом плеча. Погладил, что-то сказал. Кас поднял глаза — но не увидел его, из страшного глюка он перешел во мрак, этот самый глюк и породивший. Но ощущение было слишком настоящим, значит…
Значит, одно из двух. Либо он сошёл с ума и разум подкинул ему такое утешение, либо Дин-палач — не настоящий, и Кас застрял в собственном кошмаре. Очень уж реальном кошмаре, если честно…
— Больно, — шепотом сказал он, как и несколько дней назад. Охотник погладил его плечо, не зная, как ответить и чем помочь. Это почти убедило — но, наверное, работающий на пределе возможного разум Каса больше ничего не смог бы придумать, будь это утешительной галлюцинацией. Дин был непредсказуем, и хоть делал правильные вещи — он всегда делал их по-своему. Кас слишком правильный, чтобы просто предугадать действия охотника.
Ангел хрипло всхлипнул. Злой двойник Винчестера оставил полу-оторванное крыло и принялся за второе. Здесь надреза почти не понадобилось — он со злобой и силой рванул крыло и немедленно сломал его. Кастиэль дернулся всем телом, его скрутило в судороге. Настоящий Дин наверняка этого движения испугался. Если, конечно, он был настоящим.
Глубокий вдох. Выдох.
— Слышишь меня, Кас? Я здесь, здесь реальность, — Винчестер придержал его и за второе плечо. — Борись, Кас. Я здесь, я помогу тебе, слышишь? Но ты должен выбраться, ты должен сказать мне, что нужно сделать…
Что сделать? Хороший вопрос. Кастиэль и сам не знает, что Дину надо сделать. Впрочем…
Под хруст перелома последней целой кости ангелу пришла мысль. Да, наверное, это был единственный путь.
Кастиэль сосредоточился и потратил почти все силы на то, чтобы выпустить свои крылья в третий раз за несколько дней. Палач продолжал кромсать их в другом мире, но вот они, кажется, настоящие, ударились обо что-то и отозвались болью от удара. Живые. Целые. Онемение с них почти спало — ещё яркая картинка из памяти.
— Дин, — сомневаясь, с тем ли Винчестером говорит, хрипло сказал Кастиэль. — Дин… докажи, — он протянул, кажется, дрожащую руку к невидимому сейчас человеку. Понадеялся, что тот его поймет правильно, попытался импульсом передать то, что видел, что чувствовал — и у него это вышло. Дин увидел на секунду самого себя, издевающегося над ангелом, превращающего его крылья, его спину в кровавые ошметки. Вынырнув в реальности, Дин растерялся буквально на одно мгновение — когда увидел вокруг себя ворох красивых целых перьев.
Он знал, что именно Кас просит доказать. Он знал, как это сделать. Но вот только…
— Тебе будет больно, — сказал охотник. Ангел вымученно приподнял уголки губ, в которых тут же скрылись соленые капли слез. Дин понял — больнее ему уже невозможно сделать. Недаром он нашел Каса по тихим рыданиям, по мольбам, в которых звучало его, Дина, имя, и просьбы остановиться. Пусть и на енохианском, сейчас это было неважно — понять смысл речи ангела можно было по одним только интонациям.
Винчестер притронулся к одному крылу. Оно дрогнуло, но от прикосновения не ушло.
И тогда Дин погладил его. Так ласково, как смог. Кас зажмурился, дрожа, и пытаясь совладать с собой. Дин понимал, что сидит в клетке со зверем, что делает Касу только хуже, но не останавливался. Пусть причиняя боль, но он проявлял ласку и заботу. То, на что Кас должен был ориентироваться, пытаясь сконцентрироваться на реальном мире. Палач-Дин был на такое не способен.
Боль наполнила и другой мир. Но здесь прикосновения были ласковыми, осторожными. Нужно набраться сил и вырваться. Преодолеть боль. Убить того, кто причиняет её — не порывом, а осмысленно. Только тогда будет возможно вырваться в реальный мир, каким бы он ни был. Будь у Каса почти оторваны и изуродованы крылья, или просто чуть обожжены человеческими ладонями — надо выбрать реальность. Только там он сможет разобраться в происходящем.
Дин погладил его крыло еще раз. Помедлил, потянулся к другому, провел кончиками пальцев по перьям. Прикосновение было едва уловимым, но Кас выдохнул через приоткрытый рот, моргнул, наконец, но скорее на автомате. Чуть вздрогнул, будто почувствовал это слишком остро.
— Я здесь, — повторил Винчестер. Выдержал еще паузу и запустил пальцы в перья, добрался до кожи, провел вниз. Кастиэль, вжавшийся спиной в стену, стиснул зубы и выгнулся от боли. По щекам у него катились слезы, беспрестанно, ангел не мог их контролировать. Дин погладил крыло еще раз, тело в его руках дернулось, охотник понял — они преодолели какой-то порог. Может, тот, где Кас должен был кричать от боли. Может, тот, где он вообще понимал, что происходит.
— Пожалуйста, позволь мне прекратить, — почти шепотом попросил Дин. Кас, услышав это, едва осознанно вцепился в его локоть, не давая отстраниться. — Тебе же больно, я не могу…
Кастиэль еще раз моргнул. Он то видел черную засасывающую пустоту, словно был мертв, то переносился в мир, где полу-оторванные крылья палач кромсал и терзал, не давая ему исцелиться, не давая благодати выгореть полностью. И он видел ненависть в его глазах. Это причиняло еще боль, это заставляло трепетать от страха.
