Судмедэксперт находился только в Великом Новгороде, за сто семьдесят километров, а в условия летней жары, перевозка собственными усилиями просто была невозможно.
Вдова продала машину, затем некоторые активы за копейки. Оставался капитальный дом, который женщина в одиночку потянуть не могла, предпочтя оставить благоустроенную трехкомнатную квартиру, которой на двоих с маленькой дочкой вполне хватало…
Как нельзя вовремя, о пропаже Анастасии, как о бывшей хозяйке, приобретенного им дома, и не встретившим его по приезду, заявил, какой-то неизвестный человек, которого видели в городе впервые. Им оказался Роман Викторович Смысловский – довольно известная в кругу похоронных агентств личность, недавно продавший свой бизнес, как говорили с большой выгодой, но по принуждению.
Что это значило никто объяснить не мог, но многие знакомые с ним лично знали, что вел он его далеко не чисто и совсем непорядочно, позволяя себе обманывать, шантажировать, вынуждать и, конечно, обирать до крохи несчастных граждан, приходящим к нему, как к заведующему похоронным агентством на кладбищ Санкт-Петербурга, называемом «Красненькое».
Знающие люди говорили, что жил он в одиночестве, был нелюдим, даже скорее не любил людей, недолюбливал и саму жизнь, предпочитая общение с упокоившимися, а из всех занятий больше всего предпочитал танатопрактику, изучив ее до совершенства, которое могли превзойти только китайцы. Другие рассказывали, будто слышали, что единственная его любовь – его мать, пожилая уже женщина, намекали, будто она же и была его любовницей, то есть наоборот – она сделала его своим любовником еще в детстве, во что мало кто верил, к тому же были и те, кто утверждал, что присутствовал на ее похоронах, на которых Смысловский убивался от горя вполне искренне и даже, неожиданно для такого мерзавца, глубоко переживал потерю.
Сложно сказать, какому лагерю больше можно было верить, констатируем только то, что во всех войнах, ведущихся вокруг этого кладбища, он неизменно выигрывал, причем его враги так же неизменно пропадали навсегда. Граждан он не трогал, хотя они постоянно писали жалобы, но просто обирал их беспардонно и нагло, мило улыбаясь им при этом своим небольшим ртом, с тонкими губами, и двумя белоснежными рядами искусственных зубов. Известны были случаи, когда одному и тому человеку, поочередно с разницей в полгода, хоронившему своих родственников, он продал дерево, точнее трижды спиливал его, за сто двадцать тысяч рублей, без чего совершенно не мог быть захоронения в связи с мешающими корнями. Конечно, каждый следующий раз мужчина обнаруживал дерево на месте, что совершенно не смущало мерзавца, не заставляло чувствовать свою вину. Причем на третий раз он потребовал оплатить и выкорчевывание, что пришлось оплатить-таки, поскольку гроб не пускали на кладбище…
Роман Викторович решил покинуть надоевшее ему дело, оставив только свое хобби – не было человека, способного сделать более искусно гроб, чем он. Они получались невероятной красоты с инкрустацией из ценных пород деревьев, невероятно легкими и при этом необычайно крепкими. Многие заказывали у его для себя, будучи еще живы и совершено здоровы, ставя дома, как действительно достойное и дорогое произведение искусств, прося инкрустировать и изнутри не скупясь и на драгоценные металлы и даже каменья.
Именно поэтому он решил, что неважно, где творить, а поскольку людей он не любил, то удалился на лоно природы, причем выбрав самые красивые места. Выбирал он долго, многое прочитал, а будучи человеком, имеющим слабость к мистике и ужасным проявлениям нечистой силы, обнаружил, что самое загадочное место – это именно Демянский район. Особенную роль сыграло древнее название города Демон, что воспринялось им именно так, как ему хотелось. Выбрав желаемое место жительства, он нашел риелтора, оказавшегося способным улавливать любое его желание, который и нашел прекрасный и аккуратный, совершенно новый дом, поставленный на берегу красивого озера в черте города.
Хозяйкой, продающей недвижимость, и оказалась Анастасия Свиблова, которая по договоренности с риелтором и должна была ждать человека, купившего дом, пожелавшего наконец перебраться в него со своей престарелой матерью.
Именно Роман Викторович, по его словам, подъезжая к Демянску, пробовал дозвониться до хозяйки, что не получилось, после чего решил прямиком отправиться в полицию, поскольку больше ничего и никого не знал. Розыски в квартире и по знакомым ничего не дали, в купленном доме тоже никого не было, соседи показали, что несколько часов назад свет горел, но потом погас, больше ничего они не видели. Посетив дом, а заодно приведя туда нынешнего владельца, заведомо проверив документы на частную собственность, полицейские обследовали каждый подозрительный уголок, но ничего кроме использованного пакетика чая в мусорном ведре и трех затушенных окурков от дамских сигарет, явно выкуренных одним человеком, что говорило о посещении дома за последние несколько дней только Насти, больше ничего не обнаружили.
Дальнейшие поиски Смысловского не интересовали, объяснив, что должен заняться больной матерью, он попрощался, явно не желая продолжать общение с представителями правопорядка. Розыски же продолжались еще некоторое время, пока кто-то не вспомнил, что видел несколько раз вечером пропавшую у могилы своего мужа. Ринулись туда, но обнаружили совсем у другой, спокойно сидящую на скамеечке. Остальное читатель уже знает…
Новость довольно быстро облетела не только город, но сам район, причем на приехавшего внимания вообще никто не обратил, любители «лясы поточить», «перемыли» все косточки несчастной. Однако оставался еще ребенок, о судьбе, которого вспомнили только под утро.
Трехлетняя девочка, проплакав всю ночь, смотрела огромными глазами на пришедших полицейских. Всегда спокойный начальник УгРо, увидев слезы размером со свой кулак и полные надежды глаза ребенка, не сдержал своих, приобняв, даже почувствовал в глубине своего сердца желание помочь, во что бы то ни стало. Трехлетнюю малышку отвезли в детский сад, куда вызвали женщину из «опеки».
Странным образом при оформлении девочки в детский дом появился тот самый Смысловский, живо интересовавшийся происшествием, оставившим девочку свершенной сиротой. Увидев такого галантного кавалера, женщины растаяли, а после презентованного тортика и бутылочки ликёра, и вовсе прониклись к, оказывается, неженатому, богатому, умному, весьма загадочному мужчине. Ну а когда он пожелал удочерить несчастную, русские бабы разревелись в восторге, чуть было, не отдавая ему в придачу и свои раненные влюбленностью сердца.
Но дело удочерения или усыновления совсем не простое, долговременное, сложное, вплоть до того, что и ребенку об этом говорить нельзя, и сначала нужно стать опекуном, и только по истечении определенного времени по постановлению второго суда получаются права официально родителем. Такое известие очень разозлило мужчину, оголив его не добрую сущность, что быстро отрезвило дам, моментально вспомнивших не только о своем замужем, но и чести с характером, а потому быстро успокоили сорвавшегося, чуть ли не истерику бизнесмена, объяснили, где ему место с его деньгами и городскими манерами, после чего отправили восвояси с предложением обращаться официально в органы опеки.
Последние минуты общения создали настолько отвратительное мнение об этом человеке, что обе чиновницы сошлись во мнении не допускать его до опекунства любыми путями: женское сердце – безошибочный прибор…
А между тем, утро пятницы входило в свои права, прежде всего, заключавшиеся в одном из главных событий любой недели – ярмарки товаров…
ЖРИЦА И МАТЬ
Смурого вида мужчина в черном пальто, такого же цвете костюме и замшевых туфлях, внимательно изучал топографическую карту Демянского района. Не находя ни в одном ее месте искомого, он возвращался в уже проштудированные места, что ничего не меняло. Надо заметить, что странный гражданин и сам пока не очень понимал, что ищет, но навязчивые мысли привели его именно сюда. Неповиноваться им Роман Викторович, а это был Смысловский, как понял читатель, уже не мог. Последние несколько лет подчиненность его личности поменялась с сугубо эгоистической на безыдейную, находящуюся, по его глубокому убеждению, вне его самого, полностью зависимую от матери. Началось это после того, как мама перестала с ним разговаривать, получив апокалипсический удар, что возымело тяжелые последствия и для двигательного, и для речевого аппаратов. Душа ее будто сгорела вместе с любыми эмоциями и желаниями, раз и навсегда.
