– Нууу…, если вы так просите…, хорошо… – Положив трубку, она сквозь захватывающие ее эротические мысли, пыталась осмыслить эту просьбу, но подумав, что какая разница зачем ему эта причуда, если он такой добрый человек, что собирается поучаствовать в жизни ее дочери, а может быть и в ее собственной.
Заваренный чай остыл, поэтому вылив его и помыв чашку, Настя, одевшись, буквально выскочила, навстречу «своему счастью». Пройдя с полкилометра, она остановилась на дороге, увидев в дали свет фар – он доехал чуть раньше. Из остановившегося минивена вышел очень приятный, оказавшийся учтивым и воспитанным, мужчина, сразу обаявший ее и своей улыбкой, и своей обходительностью. Пригласив ее в машину и усадив вглубь салона, он попросил направить его к городской помойке.
– У вас, какой-то устойчивый…, какой-то резкий запах?
– Формалин – он и пролился. Настолько въедливая зараза, что нужно жуткой химией вытравлять… Поможете?
– Конечно… Вот тут направо…
– Спасибо. А там кого-нибудь…, ну там бомжей, нищих, наркоманов, нет? Может быть они за денежку все сделают, больно не хочется в грязи копаться…
– Да, что вы, здесь днем то никогда никого не бывает… Вот ту налево и через двести метров… Увидите горящие глаза, не пугайтесь, тут часто дикие звери ищут себе разные вкусняхи…
– Да я-то ладно… Вы вот сами-то не испугаетесь…
– Да я привыкшая – с детства, то в «ночное» с лошадьми, то на рыбалку на ночь, да мало ли…
– Ну вот и приехали, только осторожно, маму не разбудите, она у меня «сердечница», да и после инсульта практически парализована…
– Бедненькая… – Он вышел, открыл две створки задних дверей, вынул рулон толстого целлофана, раскатал его на земле под ноги и попросил подойти. Настя на высоких каблуках в короткой юбке, смотрелась достаточно эффектно в свои двадцать пять лет, будучи высокой блондинкой со светлыми, обычно, вьющимися волосами. Сегодня она старательно их выпрямляла, добившись идеально прямой формы, что было почти невозможно. Многие местные девушки, зачатую, были обладательницами голубых глаз и вызывающе полненьких губ, что должно было, по ее расчетам понравиться гостю.
Выходя из машины, Анастасия, хотела было поздороваться с матерью Романа, но передумала. Ей очень понравилась такая забота сына о своей родительнице, что заставило ей проникнуться к обоим.
Подойдя, она увидела копающегося в вещах мужчину, жестом показавшего, где помочь придержать сумки, чтобы он вынуть, какой-то мешок. Настя подошла вплотную к бамперу, уперлась в него бедрами и в этот момент повернулась к водителю лицом. Они встретились глазами в луче света лампы, укрепленной на потолке. На нее смотрели необычные, совершенно черные глаза, всегда ее завораживающие, на лице играла мягкая улыбка, внушающая спокойствие. Сразу подумалось, что с таким всегда и везде должно быть спокойно.
Улыбнувшись в ответ, она, нагнувшись, потянулась руками к указанному пакету и потянула его на себя. Предмет не поддавался ее усилиям, тогда, дабы помочь освободить его от мешавшей тяжести, придерживающей сверху, гость, нагнувшись, зацепил что-то тяжелое и потащил к себе. Пакет освободился, дав возможность подтянуть себя к краю, что девушка и сделала, оглядываясь при этом на, помогавшего ей, Романа.
Он кивнул вглубь, показывая на небольшой ящик. Нагнувшись и потянувшись, только теперь гораздо дальше, ей пришлось почти лечь на пол фургона, аппетитно оголив низ ягодиц. Именно в это время молодая мама почувствовала, как его рука легла на талию. Уже собравшись спросить о матери, мол, удобно ли – сельские девушки любят романтику и решительных мужчин, хотя далеко и не так доступны, как городские, почувствовала, как его рука сильно прижимает ее к полу машины, что заставило интуитивно рвануться и одновременно попытаться повернуться в сторону рьяного ухажера, что не получилось – широкий ремень жестко притянул ее к ковровому покрытию.
Еще на что-то надеясь, она повернула голову и сразу потеряла сознание – тяжелая сумка с силой опустилась сверху на голову, будто придавив тонной песка. Удар получился мощным, а сыпучая консистенция в брезентовой оболочке, настолько плотно облегла эту часть тела, надежно прижав ее, что несчастной и дышать было нечем.
Увидев полную беспомощность и поняв, что сознание покинуло жертву, приезжий разозлился:
– Мать! Все опять ты! Ну зачем она нужна была?! Ну к чему все это?! Мне надоело! Мне это неприятно, мне это не хочется! Неужели без этого всего мы с тобой не можем любить друг друга, как прежде?! Ну что мне с ней делать?! Я не хочу ее! Зачем ты настаиваешь, что бы я попробовал с ней?!… – Со стороны могло показаться, что мужчина в неистовстве разговаривает с кем-то, находящимся внутри салона – от части так и было, но с одной особенностью – их разговор был монологом. Не слыша очевидных ответов, посредством произносимых кем-либо звуков, сын отвечал матери, будто, она обращалась к нему телепатически:
– Не нужно мне навязывать свое мнение! Мама, я тебя люблю, я хочу твоих ласк, я соскучился по твоему телу! Никто не сравниться ни с чем, что мне можешь дать ты!… Хорошо! Хорошо! Пусть будет, как ты хочешь! Если моя мама хочет, чтобы я удочерил дочь этой…, я это сделаю… Хорошо, но после этого ты не отвертишься… Ну я умоляю тебя, не откажи мне сейчас – я хочу тебя, как никогда!… Прости, прости, я не буду больше таким настойчивым…, конечно, я должен тебя слушать, и я, конечно, расскажу тебе о том дне, когда ты подарила мне себя!… – Мягко говоря, странный человек, обошел машину, подойдя к пассажирской двери, открыл ее, и встав на колени, протянул свои обе руки к одной материнской, поднеся ее к своей макушки. Пробежавшая дрожь от верха головы до паха, заставила вздрогнуть, низ живота приятно свело:
– Мааамааа… Я сделаю, как ты хочешь… Я тебя люблю!… – Через минуту послушный сын надевал на шприц иглу, еще через минуту набранный ядовитый раствор, не оставляющий следов в крови, был введен им через внутреннюю стенку влагалища, оставалось дождаться окончании агонии и расстаться с трупом. Человек не очень четко понимал, зачем это делает, но сознание беспрекословно подчинилось требования родительницы…
* * *
В полночь тело молодой женщины, одинокой матери, обнаружили в отдаленном конце города, сидящим на лавке у одной из могил кладбища, расположенного у «Крестовоздвиженской» церкви на улице Черняховского. Никто не видел, как она туда шла, священник протоирей Иоанн тоже ничего сказать по этому поводу не смог. При тщательном осмотре тела, полицейские не нашли следов насильственной смерти. По внешнему виду Настя, как сказал священник, ушла к Богу от сильного огорчения.
Знали ее все в городе многие, поскольку она была учительницей начальных классов, очень спокойная, воспитанная, сдержанная, ни разу не замеченная ни в чем предосудительном, всегда приветливая. Ее жалели, многие поддерживали после постигшего ее несчастья – скоропостижной смерти мужа, тоже молодого совсем человека, бывшего успешным и благополучным бизнесменом.
Хорошо и счастливо начавшая несколько лет совместная жизнь молодоженов, ознаменовалась постройкой дома в самом престижном месте Демянска, на берегу Масыленского озера, где собрался весь истеблишмент Демянского района. Скоро появилась на свет белокурая с большими, синими, как у мамы, глазами и уже с рождения длинными ресницами и кудряшками на голове.
Съездив впервые на отдых в какую-то южноафриканскую страну, все трое вернулись в прекрасном настроении и с большими планами на будущие поездки, но через день супруг занемог, через два слег в бессилии, через неделю, вызванный врач, констатировал смерть. Несчастная говорила, о каком-то укусе насекомого и несвоевременно сделанной инъекции антидота, но проверить, как и понять причину смерти, в условиях современного Демянска, лишенного заботами министра здравоохранения практически любой возможности сдать анализ крови или получить, обещанную государством бесплатную медицинскую помощь, не представлялось возможным.
