2 То, что наша Русь святая, Это тайна непростая, крепкий наш орех. Кто орешек не раскусит И на Русь собачек спустит, – тяжкий на нем грех. Мы роднимся не по крови, Соберем в своем покрове всех, кто ниже всех. Царству золотого быдла Наше житие обрыдло б, – они круче всех. И когда вконец достали, Мы из уст их изблевали, всех, кто выше всех… Мир лежит у наших ног. Положил к ним землю Бог. Вот летит иной уж ворон, Клюв двумя водами полон. Не смешал живую с мертвой – Он уносит напрочь мор твой: Долго же ты спал, однако, Но во сне не видел знака. И ни пропасти, ни бездны, И ни славы невозмездной… И ни греков, ни евреев. А без них мы свято верим. И хоть бродим как анархи, Но в сердцах мы иерархи. Колыбельную про волка Слушаешь и спишь глубоко. Стороны четыре света В кулачке зажаты этом. Просыпаешься ты дома, Где все живо и знакомо. – Где за речкой ветер веял, Дождь из тучки поле сеял. Где трава в траву вплеталась, Птица с птицею слеталась. Где душа поет о небе, Три звезды горят над нею. 2003 «Осень. Мудрость, вескость слова…» Осень. Мудрость, вескость слова. Хоровод вокруг Покрóва. К Покровý уж все готово, Все смирилось перед Ним. Осень – и сыта, и пьяна, Отдых с праздником крестьянам, Промысловым северянам И обходчикам лесным… Воздух чист, вода хрустальна, Лес богат необычайно. Лишь земля, раскрыв все тайны, Небу буйство отдает… Небо бьется, небо плачет, Гнет верхи шестов и мачт, Дань страстям земным заплатит – Звездным хором запоет. Ты этап в моих этапах, Осень, прокрути назад их!.. Умолкает всякий запах Матери-сырой-земли, Скважин, пор, подземных тропок, Всех ее букашек ропот, Чей осенний труд был кроток: Все законопатили. Все в тебе явилось цельным, Крепким, зрелым, драгоценным. И горят огнем прицельным Грани лика твоего. Станем черною золою, Станем светлою смолою, Станем пестрою листвою, – Станем памятью живой. Встреть же осень, превращенье, Судеб перевоплощенье Как вселенское Прощенье, От обиды откажись… И в упор не видя таинств, Век живем мы, в них купаясь, Каждый миг преображаясь В кровь ли, в плоть, в иную жизнь! И стихии ищут Матерь, Ищут общий знаменатель И находят, что Создатель Их привел в осенний суд. Как ни странно, все спокойны И ведут себя достойно. Слезы высохли. И стройно Подсудимые идут: «Наша печь самодержавна И полна народным жаром, Пламя ровно, православно, Ну а мы… а мы дрова! Станем черною золою, Станем облачною мглою, Станем памятью живою, Ясной плотью Покровá!» Осень. Мудрость, вескость слова. Хоровод вокруг Покрова. Помирать земля готова. Смерть пройдет – земля жива… 2003 Ничего
Весной-осенью у нас – ничего дороги. Потому и пьем мы квас, и строим остроги. А зимой у нас буран, а в тюрьме у нас пахан. И страшнее мата нету ничего на свете. Приходил к нам Бонапарт, он искал ключей от врат. «Ничего», – Москва сказала, без ключей пускала. Гитлер тайно прилетел – Сталинград иметь хотел. «Ничего! – сказала Волга. – Волк в гостях у волка». А на воле тишина, А на родине жена, А на родине весна. Бездна красна. А на небе тишина, Бесконечная война. В тихом омуте луна. Бездна… Бисмарк едет по степи, видит: буря, нет пути. Только вьюга впереди, ничего в груди. Барин к буре не привык. «Ничего, – сказал ямщик, – Во немецкой стороне будешь на коне». 2002 Способ Один есть способ раскусить То, что мешает нам любить. А нам мешает лишь одно: Стремленье спрятаться на дно. Пусть лось, пусть лошадь стоя спят. Сон человека есть распад. Но утром падший восстает И головою в небо бьет. Когда ж распустишь панцирь свой И вкусишь раны ножевой, Ревнивый омут, мутный спрут Тебя и примут, и проймут. А после, духом сокрушась, И пораженья не страшась, Опять всплывешь, блистая ты – Щитом добытой нищеты. Но если выжить ты не смог, Себя земле принес в залог, – То утром падший восстает И головою в небо бьет. Ты долго спал, ты спал, но вот Сон смыт потоком мертвых вод. С могильным холодом весны Уйдут рассеянные сны. Один лишь способ все понять, Загадку жизни развязать, – Идти вперед и воевать И кровь победы проливать. 2003 |
