Но это не сильно беспокоило Исака: он верил, что Эвен не причинит ему вреда, а еще сгущались сумерки, и значит обоих ждала впереди далеко не самая легкая ночь… во всех смыслах.

========== Часть 12 ==========

Комментарий к Часть 12

Для атмосферы включаем

Sia “Salted wound”…

«Мы всего лишь делимся друг с другом

своим несовершенством.»

Харуки Мураками.

«Норвежский лес»

— Ты проходи, не стесняйся. Сейчас я постелю тебе для сна, а ты пока немного расслабишься, — Эвен тут же пояснил, видя непонимание во взгляде младшего. — Я имею ввиду, тебе поможет горячая ванна. Здесь, правда, ее нет, но есть традиционная японская баня. Посиди пока, я скоро.

Исак кивнул, бросив рюкзак на пол.

Эвен стал возиться с постелью, потом откинул старую холщовую ткань с довольно высокого широкого сосуда, больше напоминавшего деревянную бочку.

«Хм…и здесь я должен принимать ванну, интересно, как?» — Исак был в замешательстве.

Через полчаса Эвен закончил приготовления. От бани шел пар, ароматом напоминавший смесь ванили с миндалем.

— Наверное, какое-то ароматическое масло, — подумал Исак.

Так и стоял, не решаясь что-либо сказать или сделать.

— Исак… все готово, раздевайся, — от Эвена не скрылся румянец на щеках. — Я сейчас выйду ненадолго, займусь ужином, а ты пока разденься и залезай в ванну. Там на скамье губка для тела и кусок мыла, — с этими словами Эвен с трудом сглотнул подступивший ком к горлу и отвернулся: как же сложно бороться с желанием снова увидеть это тело оттенка млечного пути.

Когда Эвен вышел из маленькой комнаты, где из обстановки кроме пары ширм, татами в углу и каких-то сундуков была только деревянная высокая ванна, Исак стал неуверенными движениями снимать с себя одежду.

Наконец, на нем остались одни боксеры, которые он, чуть колеблясь, все же стянул и быстро залез в воду.

Тело обдало приятным теплом и ароматом ванили с миндалем. Исак даже ноги смог протянуть, а в ванной все еще оставалось место.

Что ж, расслабиться и правда не мешало бы…

Облокотившись на заднюю стенку сосуда, раскинув руки по краям, Исак блаженно прикрыл глаза, и не заметил, как задремал.

Сквозь неглубокий сон он почувствовал, как его головы осторожно касаются нежные теплые ладони. Исак немного вздрогнул от неожиданности, и открыл глаза.

Эвен…

— Прости, я не хотел напугать тебя, — Эвен оторвал руки от головы Исака. — Просто ты уснул, вода остынет — замерзнешь… заболеешь.

— Нет, что ты… все в порядке, — Исак смущенно улыбнулся, но по взгляду было видно, что он совсем не хотел, чтобы Эвен прекращал гладить его по волосам.

Эвен стоял на коленях рядом с ванной, держась ладонями за края.

— Эвен…ты только не подумай ничего плохого…ты… ты не мог бы посидеть здесь со мной? — глазами Исак бегал по лицу вдруг покрасневшего Эвена. — Прости, мне не стоило просить о таком… просто ты устал, и здесь хватит места для двоих, и я хочу побыть с тобой, просто побыть рядом и все… ладно, зря я это все, — Исак замотал головой из стороны в сторону. — Прости еще раз…

— Не надо извиняться, Исак.

Немного подумав, Эвен улыбнулся и начал стягивать с себя футболку и джинсы вместе с бельем.

Все это время, пока старший раздевался, Исак старался не смотреть на него, что было очень нелегко, но он справился… он же обещал.

В комнате было довольно темно, и только два напольных светильника дарили мягкий свет этому жилищу.

Эвен осторожно опустился в воду, сел напротив Исака.

Мальчик поднял взгляд.

Так и сидят: глаза в глаза, ни звука, ни движения.

Первым не выдержал Эвен.

— Ты так и не решился помыться, я помогу тебе, — Эвен взял в руки губку и начал намыливать ее. Все это под непрерывным взглядом Исака.

«Какой же он красивый в этом мягком свете», — младший не мог налюбоваться на Эвена.

А потом… как же тут сдержаться.

Эвен начал осторожно водить намыленной губкой по телу Исака. Ненадолго опустил ее в воду, чуть намочил и снова стал оглаживать нежное юное тело.

Исак не смог сдержаться и непроизвольно негромко простонал, когда Эвен коснулся губкой уже давно затвердевших сосков.

Свободной рукой Эвен придерживал его за шею, легонько массируя кончиками пальцев выступающую сбоку венку. Спустился к ямочке между ключиц.

А губка уже была на животе Исака, потом снова поднялась к плечам… как же это приятно…как сладко…

— Повернись ко мне спиной, пожалуйста… — шепот Эвена был таким горячим, просто обжигающим.

Исак, как в тумане, совсем неуклюже, наделав шуму, развернулся, и, чуть поскользнувшись на дне, оказался буквально впечатанным в грудь Эвена. От этой близости по телу разлился невероятный трепет: как же хотелось, чтобы Эвен не прекращал этих ласковых движений по уже пылающему от прикосновений телу Исака.

Спиной Исак ощущал, что соски старшего тоже уже были твердыми: значит, не так уж он безразличен был ему, — сердце мальчика ликовало.

Эвен положил подбородок на плечо Исака, уже совсем не осторожно, без стеснения продолжил гладить грудь и живот младшего свободной рукой, а губкой намыливал спину мальчика. Вдыхал аромат гладкой юной кожи…

«Если бы только сейчас ее усыпать поцелуями… самыми горячими… самыми нежными»…

Бессмысленно было отрицать. Их очень тянуло к друг другу, но Эвен вбил себе в голову, что ничего дальше таких вот полу-невинных касаний быть не должно… не тут то было!

Исак извернулся в кольце рук старшего, и, оказавшись совсем близко лицом к лицу с Эвеном, прижался своими тонкими губами к мягким губам старшего.

Но… Эвен не ответил на поцелуй. Как можно осторожнее, отстранил Исака и опустил взгляд.

— Прости… я не сдержался… — Исак меньше всего хотел бы сейчас, чтобы Эвен снова закрылся в себе, чтобы снова прогнал прочь…

Старший молчал. И молчание это пугало больше любых грубых слов.

Вдруг Исак встрепенулся, была не была:

— Эвен… можно мне тоже тебя помыть? Я обещаю, что больше не позволю себе лишнего…обещаю.

Эвен поднял взгляд и молча протянул ему губку.

Когда она оказалась в руке Исака, он начал как можно медленнее, словно боясь спугнуть, водить ею по груди Эвена.

Почти повторил все движения Эвена… Как же хотелось большего. Опуститься ниже, дотянуться маленькими пальчиками до бедер, зайти вглубь их внутренней стороны. Почувствовать своей ладонью чужую горячую плоть… приласкать.

Но он обещал… обещал Эвену, что не посмеет. И пока сам Эвен не позволит этого, Исак не решится на продолжение.

Только так уж легко сдержаться самому Эвену?

Все то время, пока Исак обводил его красивый торс и плечи влажной губкой с мыльной пеной. Юноша ловил себя на мысли, что ему все сложнее сдерживать свое собственное желание. И когда Исак, как бы случайно, спустился чуть ниже пупка, положив свою левую руку на косточку у основания таза, Эвен громко выдохнул:

— Исак, не надо, — опустил свою руку на маленькую ладонь. — Ты же обещал… да и я не железный.

Поднял взгляд своих прекрасных синих глаз на мальчика, которые отражали в себе не менее красивые зеленые глаза Исака, но вопреки этим словам, Исак в них видел лишь…желание.

— Эвен… неужели нельзя по-другому? Все же просто. Я вижу, что не безразличен тебе, не отрицай… знал бы ты, как не безразличен мне!

— Исак, — Эвен, совсем неожиданно для Исака, придвинулся ближе, вынув губку из рук мальчика — Исак, пойми ты, я не могу позволить себе стать ближе, потому что больше всего на свете боюсь причинить вред тебе… ты еще ребенок, и многого не понимаешь… не понимаешь, сколько в этом мире боли, ненависти, жажды власти и страданий, и хуже нет того чувства, когда из-за тебя страдают другие люди, особенно твои близкие…

Исака словно током поразило: значит Эвен считает его «близким», значит он и правда ему не безразличен и надежда есть… просто надо подождать!

Как же хочется верить, что все еще впереди, когда тебе всего семнадцать…