— Скажи, а тебя самого не тошнит от себя временами? Не надоедает надевать эту маску — «я-супер-загадочная-личность»? Попроще быть не пробовал? — Исак негодовал, но не хотел так легко отступать, пытаясь растормошить Эвена, пусть и вызвав отрицательные эмоции.

— Это — не твое дело. Уходи.

Исака это окончательно выбесило:

— Да пожалуйста! Очень надо было, тоже мне — центр вселенной! Твою мать! Да такого мудака днем с огнем не сыщешь во всей Европе и Азии! Удачи! — демонстративно помахав рукой, нагло оскалившись, Исак пошел прочь.

Уже успокоившись, он поймал себя на мысли, что все-таки зря так сорвался на парне. Он ведь правда сделал ему только добро, а Исак так отплатил ему: обозвал мудаком, наорал, и вообще правда вел себя как ребенок. Но ничего уже не поделаешь.

Ближе к семи часам они с отцом отправились в чайный домик.

Хозяйка в ярком кимоно привычно почтительно, с дежурной слащавой улыбкой руководила церемонией и своими ученицами.

«Наконец-то я увижу Мику», — Исак испытывал невероятное волнение, предвкушая ее появление.

Но церемония длилась уже два часа, кто-то из гейш давно подсел к гостям, кто-то разносил и разливал чай, кто-то танцевал и играл на музыкальных инструментах, а Мики среди них не было.

Стараясь быть незаметным, Исак осторожно встал со своего места и вышел из комнаты, где проходила церемония. Выбравшись в узкий холл с иероглифической росписью на тонких стенах и дверях — ширмах, Исак прислушался: с другого конца холла слышались довольно громкие возгласы на японском и… как показалось Исаку, болезненные стоны и крики.

Дойдя до источника шума, Исак в нерешительности остановился. Теперь отчетливо слышался гул пьяных голосов, дикий издевательский смех и глухие удары, как будто что-то сильно прикасалось к обнаженной коже.

Любопытство взяло вверх над благоразумием. Исак сдвинул в сторону легкую дверь.

То, что предстало перед его взором, повергало его в дикий, тошнотворный ужас.

На полу, на чем-то наподобие топчана, лежал на спине абсолютно обнаженный мужчина. Ноги его были согнуты в коленях, широко разведены и привязаны к запястьям. Сам он, практически весь был грубо связан холщовой веревкой. Голова была запрокинута, лица не было видно.

Но самое отвратительное было то, что между широко разведенных ног перед парнем на коленях стоял какой-то мерзкий японец, совсем небольшого роста, и грубо трахал связанного, сильно дергая за стоящий колом член, который у основания был перехвачен специальным кольцом. Картина ужаса еще была не полной. По обоим бокам от бедняги стояли на коленях еще двое таких же голых уродов, — другого слова и не подберешь, — и совали свои небольшие члены парню в рот. А еще в руках у них были какие-то штуки, наподобие прищепок, и они то и дело защипывали ими парню соски, дергая на себя. Все это действо они сопровождали мерзким смехом, очевидно, подбадривая друг друга, грубыми ударами по телу парня и улюлюканьем.

Но самым диким было то, что связанный никак не сопротивлялся, не возражал, а покорно принимал все те мерзости, которые проделывали с ним.

Исак не выдержал, отшатнулся, и, очевидно наделал шуму, когда оступился у самой двери.

Трое японцев мигом подняли на него головы, не отрываясь от своего дела… а еще их жертва тоже подняла голову.

Лучше бы Исак засунул свое гребаное любопытство куда подальше. Лучше бы он ничего не знал…

Лицо этого бедного парня было покрыто белоснежной пудрой, а поверх нанесен макияж гейшы, а исподлобья, прямо в оцепеневшие от ужаса глаза Исака, на него смотрели два таких до боли знакомых кристально-голубых глаза… это были те самые глаза Мики, только вот волосы на голове были совсем другого человека. А еще поодаль валялся черный парик со вколотым в него нефритовым гребнем.

Как же так, Эвен… как же так?..

Исак закрыл глаза ладонями, пытаясь не дать выплеснуться наружу соленым потоком подступающие слезы.

Воздуха стало не хватать, в груди все горело.

Едва ли успел выбежать наружу, где его стошнило. Кое-как справившись с выбивающимся дыханием, Исак больно рухнул на мостовую, сотрясаясь от гнева, а потом зарыдав в голос.

========== Часть 6 ==========

В глубоком сне спасенья нет для меня… от меня.

Тодд Симода.

Кое-как успокоившись, если его состояние сейчас имело хотя бы что-то близкое к покою, Исак поднялся с мостовой и на ватных ногах побрел куда глаза глядят.

Наверное, по инерции, на автопилоте, ноги привели его к гостинице, потому как сам он ничего не соображал.

Добравшись до своей комнаты, он рухнул на кровать-татами и, скорчившись, обхватив сомкнутые колени руками и прижав их к груди, снова взвыл от всех тех чувств, что смешались сейчас в его голове.

«Это больно, Эвен, слишком больно… Почему?.. Как ты оказался там?! Почему я не узнал в тебе эту Мику еще в первую нашу встречу?! Почему ты позволил сотворить с собой такое?!.. .Почему люди вообще способны на такую мерзость?» — вопросы, как рой диких пчел, гудели в его голове. Слезы душили… а еще было это тянущее под ложечкой чувство вины: он ведь убежал, как последний трус, не заступился, не помог, а еще стоял и смотрел на то, как эти три ублюдка остервенело вколачивались в тело Эвена, рвали его изнутри.

Как…когда это успело произойти?

Долгое время Исак жил с пустотой внутри, с огромной, незаживающей раной, наподобие эрозии… Как же так произошло, что за каких-то пару встреч, при странных и ужасающих обстоятельствах, этот Эвен стал для него так небезразличен?

«Бедный ты мой» — Исак шептал куда-то в подушку, уже насквозь промокшую от слез. — «Прости меня, если можешь… я… я все исправлю!»

Исак вдруг резко поднялся, утер слезы.

Сходив в душ, чтобы хоть как-то смыть ощущения этого жуткого вечера, он вернулся на татами, достал ноутбук и открыл поисковик.

Уже через полчаса он владел всей нужной информацией.

Оказалось, что жители страны восходящего солнца просто чемпионы по количеству всех возможных сексуальных извращений. Все остальные даже рядом не стояли.

Но то, что эти скоты проделывали с Эвеном, особенно остро чувствовалось, так как изначально он представал перед всеми в образе девушки-гейши.

Наверное, Исак уже никогда не сможет так восхищаться ими, как ранее…

Выяснил он также, что изначально гейшами вообще были мужчины. И по сей день есть мужчины, которые работают на чайных церемониях в образе гейш… но не таким же образом.

Гейши не должны торговать своим телом. Выходит, этот чайный домик — всего лишь ширма, прикрытие для настоящего притона, куда подобные той троице богачи приходят, чтобы воплотить все свои грязные фантазии.

Все же, неясно было многое. Каким образом Эвен, европеец попал в этот «дом гейш», как он согласился оказывать подобные услуги? Исак горько усмехнулся: так ли уж по доброй воле все это было?

Отец вернулся глубоко за полночь, но Исак так и не сомкнул глаз до самого рассвета.

На третий день после того злополучного вечера он отправился в чайный домик.

— Что угодно молодому господину? — хозяйка с неизменной фальшивой улыбкой учтиво раскланялась.

— Я хочу видеть Мику, — Исак старался сохранить самообладание и твердость голоса.

— Боюсь, мой господин, что это невозможно. Сегодня у нас работают другие девушки. Мика будет завтра.

«Знаю я, какая у них работа», — мысленно Исаку очень хотелось, чтобы эта противная тетка испытала всю ту боль, что причинили Эвену.

— Нет, мне не нужно других. Я хотел видеть Мику.

— Должна вас предупредить, что Мика — особенная гейша. .для особенных гостей, — хозяйка мялась, очевидно, не решаясь раскрывать истинную личность этой гейши.

— Я знаю, кто она, — Голос Исака прозвучал слишком хрипло.

С этими словами он покинул чайный домик.

Во дворе его догнала другая обитательница местных о-хайо.

— Здравствуйте, Господин. Меня зовут Сора, — девушка учтиво поклонилась. — Прошу простить меня, но я подслушала ваш разговор… раз вы все знаете, пожалуйста, возьмите это, — она протянула Исаку сверток, где по-английски был написан адрес, — скажите Ми… Эвену, что если завтра не появится в чайном домике, то он сам знает, что может произойти, — девушка еще раз поклонилась и ушла прочь.