– Молодец, – кроткая пауза, чтобы не выплеснуть все свои эмоции наружу, – ты самая лучшая в мире.
Она целует его в щеку, убегая к другим детям снова, чтобы продолжить игру. Ее платье немного развивается от потока воздуха, становится пышным. Слышен отчетливый топот ее ножек, который уже был выучен Зейном наизусть, даже крики остальных детей не мешали ему слышать его очень хорошо. Атласная лента ее платья, завязанная сзади на большой бант, тянется за ней хвостом. Ее руки витают в воздухе по обе стороны, ее движения небрежно идеальны. Она так сильно напоминает Зейну Найла, что он не может преодолеть свое желание подойти к нему. Альфа обнимает сзади своего мужа, ставя свой подбородок ему на плечо, тихо шепчет:
– Я люблю тебя.
Найл поворачивает голову, чтобы поцеловать Зейна в висок, и кладет свои руки поверх рук супруга. И теперь они вдвоем немного не здесь, одной ногой в своем мире, лежат на больших кучевых облаках, ни о чем не думая, пытаясь освободить разум, чтобы заполнить его новыми мыслями. Отец Найла выносит красивый большой торт, а отец Зейна зажигает на нем свечи. Дети снова усаживаются за стол, а именинница встает, чтобы задуть свечи и загадать самое заветное желание.
– С днем рождения, Амелия!
И они назвали ее Амелия, потому что «слово беременного в доме закон». И Зейн даже никогда не думал об имени и не предлагал своих вариантов. И ему было плевать, даже если у ребенка не будет имени – ребенок все равно будет. И какая разница, даже если имя будет не нравиться Зейну – он в любом случае будет любить своего ребенка настолько сильно, насколько ему хватит любви. Однажды Найл спросил у него: «Ты хочешь, чтобы она была похожа на тебя или на меня?». И Зейн ответил: «Не знаю, мне все равно».
«Значит Амелия», – Зейн не расслышал этого, а когда узнал об имени – спросил, почему именно это. «Амелия – самое классное имя, которое я нашел на этом сайте. Тут пишут, что Амелия берет внешность омеги, а характер альфы, тем самым совмещая в себе все самое прекрасное обоих родителей. Это идеально подходит!» И Зейн был готов прямо там умереть от ослепительной улыбки его беременного мужа.
Они так долго ждали этого ребенка, что почти отчаялись, но им повезло. И когда Найл прыгнул Зейну на руки, расплакавшись, тихо прошептав: «У нас будет ребенок», – и Зейн тоже не мог сдержать слез, потому что это было его самым заветным желанием. Все потеряло смысл в тот момент и ничего более не существовало кроме них.
И Зейн помнит тот волнующий момент ее рождения. В один миг белые стены не были такими отвратными, а шум клиники не заставлял мозг перевариваться. В один миг тошнотворное место перестало значить что-то плохое, оно стало таким приятным. И белые стены больше не ассоциировались со смертью, они означали новую жизнь и улыбку. Улыбку и маленькое сморщенное личико малютки.
И Зейн понял, почему имена так важны и почему они так много значат. Амелия полностью оправдала свое имя. Она такая же хрупкая и маленькая, такая же восхитительно прекрасная, такая же отдающаяся в груди болью идеальная. Она имеет круглое личико, беленькие зубки, светлые волосы. Ее глаза такие же голубые, освещающие мир. Их голубизна сравнима только с яркостью летнего неба без единого облачка. Но с другой стороны, она полностью копировала все поведение Зейна. Буквально все. Ее терпение, ее напористость в выполнении дел были от Зейна. Ее масштабные перспективы и уверенность в себе, ее привычка говорить с другими вежливо. И, да, возможно, она еще очень мала, чтобы в ней проявлялись какие-либо более «взрослые» качества, но уже она немного выделяется среди других. И Зейн уверен, что она станет той девочкой, за которой будут бегать парни, но она будет выше их всех.
Найл делает снимок, на который он через пару лет посмотрит и вспомнит этот день, как один из лучших.
– Хорошо, что твои родители ее забрали, – губы снова сталкиваются, что, кажется, если бы это были космические частицы, то уже давно бы взорвались, они уже почти воспламенились. Температура их тел значительно повышается.
– Конечно, мы наконец-то сможем побыть одни, – грубый толчок Найла к стене, где к нему уже прижимается Зейн, снова смыкая их губы, крутя двумя пальцами сосок, вырывая из младшего сладкий стон.
– Я люблю тебя, – дыхание у обоих неровное, как будто бы они бежали кросс, говорят тихо, страстно. Найл сдирает с себя футболку – и уже Зейн оказывается прижатым к стене.
– Я тоже люблю тебя, – омега шалит, кусает губу Зейна до крови, сразу же слизывая ее, получая легкий шлепок по ягодице.
Его рука бродит по оголенному торсу Зейна, прикинутого расстегнутой рубашкой. Он проводит пальцем по кубикам, очерчивая каждый, медленно переходя к ремню брюк. Зейн немного отталкивает его, Найл попадает под слабый свет уличных фонарей, который рассеивается в спальне. Его глаза горят, его губы блестят немного, очертания его тела тенью идеальных линий падают на пол. Секундный взгляд – он подхватывает Найла на руки, усаживая себе на бедра. Омега скрещивает ноги сзади, зарываясь одной рукой в волосы старшего. Зейн кидает младшего на кровать, сбрасывая с себя рубашку, Найл притягивает его к себе, цепляясь пальцем за цепочку. Их губы снова смыкаются в жарком затянутом поцелуе, они на минуту перестают двигаться. Потом снова отрываются, Зейн начинает снимать с Найла джинсы, тот всеми силами пытается ему помочь. Старший отбрасывает их далеко. Они снова целуются, Найл кладет свою ладонь на пах Зейна, поглаживая, выхватывая из уст альфы злобный рык.
– Ну же, – умоляя, произносит младший, прося снять брюки. Зейн его слушается, они снова вынуждены оторваться, чувствуя невыносимое опустошение.
Альфа быстро избавляется от брюк, они слышат только стук, с которым пряжка ремня ударяется о пол. Найл разводит ноги шире, позволяя Зейну сильнее прижаться своим пахом к его. Меж их телами создается трение, возбуждающее обоих. Бедра создают идеально плавные движения, кожа чувствует другую кожу сильнее, чем обычно, посылая тысячи нервных импульсов в мозг. Старший немного привстает, а Найл выдавливает из себя стон, требующий еще трения, поэтому он покачивается бедрами вверх, но это не достаточно.
– Тише, малыш, – Зейн опускает голову ниже, его руки перемещаются на бедра Найла, который жалобно стонет. Альфа захватывает резинку боксеров Найла зубами, плавно стягивая их, помогая себе руками, чтобы процесс не затягивался. – Я люблю тебя.
Он снова подымается немного вверх, бродя пальцами по ногам Найла, немного их щекоча. Зейн оказывается на уровне пупка младшего, целуя живот чуть ниже, проходя губами от одной тазовой косточки до другой.
– Ты слишком прекрасен, – Зейн плавно переходит от живота к внутренней части бедра, намеренно не трогая обделенный вниманием член омеги.
Он целует одно место несколько раз, затем прикусывает на том месте кожу, наслаждаясь ее мягкостью во рту, как будто это был нежнейший крем, и он вот-вот растает. Зейн приподымает свои глаза на лицо омеги, который утонул в удовольствии, сжимая руками простынь. Он весь горит в ожидании. Старший не может больше за этим наблюдать, снова оказывается лицом к лицу с Найлом, целуя его губы, переходя по подбородку к шее. Он снимает с себя боксеры, оголяя свою налитую плоть.
Зейн медленно входит, направляя себя рукой, пока омега под ним вытягивает шею, зажмуривая глаза. Найл громко выдыхает и задерживает дыхание, приоткрывая рот, зарываясь руками в волосы старшего.
– О мой бог, – вырывается из Зейна, он чувствует слишком влажный анус Найла, – у тебя течка… – последнее слово он произносит еле слышно из-за недостатка воздуха в легких.
– Да-а, – младший неосознанно пытается вытолкнуть чужое тело из себя, сжимаясь всем телом, немного натягивая волосы Зейна.
Первый толчок медленный, «ознакомительный», Найл разжимается, старший опускается, ложась на омегу своей грудью. С каждым толчком Зейн вырывает из Найла громкие рваные стоны, плавно переходящие в наслаждающиеся. Его кожа уже покраснела, руки болят держать весь вес тела на себе. Альфа аккуратно останавливается, давая Найлу отдышаться, приоткрыть глаза, которые были немного влажными. Зейн, не выходя из младшего, берет его за область талии, наклоняясь для поцелуя.
