Одна из них заметила слезы омеги и тихо прошептала ему: «Не плачь, это же твоя свадьба», – Найл улыбнулся ей. Они надели кольца, смотря друг другу в глаза.

– Теперь можете поцеловаться!

Лиам притянул омегу к себе за талию, беря инициативу в свои руки и цепляясь в тонкие губки омеги. Поцелуй был кротким, но полон чувств. В основном ненависти, особенно со стороны Найла.

Родители плакали, тети и дяди счастливо улыбались, маленькие дети закрывали глаза, потому что им нельзя смотреть на поцелуи.

В ресторане, где веселье было на всю, для Найла было слишком громко, он постоянно уходил в комнату для отдыха, куда за ним в последний раз пошел Лиам.

– Найл, что, блять, происходит? – Лиам недовольно захлопнул за собой дверь, отчего омега дернулся, разворачиваясь и падая на мягкий диван.

– Мне плохо, – еле выдавил он из себя, прикрывая свои глаза.

Лиам сорвался с места, садясь рядом с Найлом, хватая его за горло.

– Ты меня уже заебал со своим нытьем. Возьми себя в руки, ты же мужик, – альфа отпустил горло, Найл скрючился, откашливаясь.

– Я беремен.

– Я помню, я не идиот.

«А кажешься именно им».

– Тогда хватит на мне срываться! – Найл вскочил с места, подбегая к двери, чтобы уйти от альфы поскорее. Но тот схватил его за руку, грубо толкая на диван.

– Сука, я на тебе не срываюсь, ты заслуживаешь такого отношения к себе, потому что по-хамски относишься ко мне, – Лиам стал медленно двигаться на омегу, грозно на него смотря.

– Я ничего даже не сделал! – Найл получает сильную пощечину, падая на диван, ударяясь головой о подлокотник.

– Молчи, сука. Сейчас мы поедем домой, и там ты выполнишь свой супружеский долг.

– Нет, прошу, я беремен, пожалуйста! – Лиам снова его ударяет. – Пожалуйста…

– Заткнись!

– Я все скажу матери! И отцу! – Лиам ухмыляется.

– Кишка тонка, ведь они тебе не поверят, а потом ты будешь наказан за распространение ложной информации, – альфа наклоняется к Найлу, беря его за подбородок, начинает шептать на ухо. – А наказание будет жестоким и мне будет наплевать на твою беременность.

Найл начинает рыдать навзрыд. Переживать это еще раз ему не хочется, он хочет домой, к отцу и матери, чтобы они его защитили. Но теперь они отдали его в руки к маньяку, которому плевать на собственного ребенка.

Лиам становится прямо, набирая номер такси. Через 15 минут он берет напуганного Найла на руки, вынося его из ресторана. Такси уже на месте. Они садятся, направляясь в новый дом. Лиам набирает отца, говоря ему, что они с Найлом поехали домой, потому что омеге снова плохо.

По приезду домой, Лиам жадно кидается на шею омеге, подымая его на руки. Толкая спиной дверь в спальню, он кидает Найла на кровать. Продолжая целовать его, параллельно раздевая, он стягивает одежду и с себя.

Найл громко плачет, моля прекратить. Альфа даже не думает остановиться, продолжая кусать мягкую, молочного цвета кожу, оставляя на ней багровые метки.

– Лиам, – Найл кладет свои руки на голову альфе, – Пожалуйста, давай прекратим это…

– Заткнись, иначе хуже будет.

И Найл покорно закрывает свой рот, подымая свои глаза на потолок. Сопротивляться бесполезно, потому что будет реально хуже. Остается только принять свою участь.

Лиам перестает целовать Найла, переворачивает его на живот. Прижимая голову к постели, он резко входит. Омега кричит, сжимая в кулачках одеяло. Это слишком больно. Лиам полностью выходит, Найл расслабленно выдыхает, понимая, что это еще не все. Альфа снова входит, медленно, заставляя младшего закричать и сорвать голос. Найл сжимает зубами ткань одеяла, терпя, слезы лились из глаз градом, на одеяле были мокрые следы от них.

Лиам ускоряет толчки, выходя наполовину. Найл начинает чувствовать себя нехорошо, в животе снова начинает колоть, как утром. Он скулит от боли, моля, чтобы его ребенок был в порядке. Боль усиливается, Лиам берет Найла за шею, вдавливая его в постель. Омега теряет сознание. Старший даже не заметил этого, продолжая долбиться в бездыханное тело.

– Чего замолчал, сука?

Лиам ударяет Найла по ягодице, оставляя на ней красный след от ладони. Не получая ответа, он злится, беспощадно учащая толчки, входя полностью. Безжизненное тело под ним только дергалось от толчков, но ничего не чувствовало.

Вскоре ему надоело. Он кончил прямо в омегу, ни о чем не думая, натягивая на себя боксеры, спускаясь вниз, на кухню. Он немного выпил и, кажется, так там и заснул.

***

Найл проснулся от сильного холода, его всего трясло. Это неудивительно. Он, абсолютно нагой, лежал на кровати. Одеяло валялось на полу, окно было открыто настежь, дул ноябрьский ветерок, пришедший с севера, пронзительно холодный, который вызывал сквозняк, потому что, по-видимому, где-то еще в доме было открыто окно.

Омега ежился на холодной постели, вставая, потому что он не любил холод. Он подошел к коробкам (вещи они еще не разобрали), где должна была лежать его одежда. Найл устало натягивает на себя боксеры, осматривая на наличие новых синяков.

«Вроде новых нет…»

Он начал беспорядочно открывать все коробки, потому что никак не мог найти хоть одну свою толстовку или носки. Становилось холоднее, он не додумался закрыть окно. Поэтому он просто напялил какую-то толстовку Лиама, которая свисала чуть ли не до колен, и раздраженно пошагал вниз.

Дома было очень тихо и холодно. Лиама не было, но он открыл все окна. Найл закрыл окно на кухне, куда он зашел. Поставил чайник, закидывая в чашку пакетик черного чая. Повернувшись, окинув взглядом небольшое помещение кухни, он невольно улыбнулся.

Кухня была выполнена в легких, весенних, зеленых тонах, которые Найл так обожал. Как-то раз он сказал Лиаму, что хотел бы кухню зеленного оттенка, но он не был уверен, что его послушают. И вот.

Найл залез на стул с ногами, потому что плитка была ледяная (да, Найлер никогда не слышал о носочках), капаясь в телефоне. Его мать звонила пару раз утром, он решил ей перезвонить.

– Алло?

– Найлер, солнце, с тобой все хорошо? – его мать была удивительно бодрой, ее голос казался здоровее, чем обычно. Как будто это не ее единственный сын вчера вышел замуж.

– Да, мам, я спал, поэтому не слышал того, как ты звонила.

– Что насчет вчера? Вы с Лиамом так резко исчезли, я узнала это от его отца.

– Просто мне стало плохо, я попросил его отвезти меня домой. Извинись перед гостями, неловко вышло. Виновники торжества так и не дождались его конца.

– Все в порядке, ни о чем не беспокойся, сейчас ты должен только лежать в постели и быть уверенным, что в холодильнике достаточно еды, витаминов и сериалов для просмотра. Ты носишь под сердцем маленькую жизнь. Это некая привилегия от Бога для омег.

– Не думаю, что это привилегия, ма, – они с матерью одновременно засмеялись.

– Это ты так думаешь. Да, у беременности не все всегда хорошо, но стоит тебе только схватиться за живот, протяжно вздыхая, и весь мир у твоих ног.

– Слышал бы тебя отец! Ты, наверное, и его использовала.

– Он спит. Он вчера выпил литр виски на спор. Так что не думаю, что ему будет интересно что-либо, кроме сна и воды ближайшие 24 часа, – Найл услышал, как кто-то открывает дверь. Это Лиам, наверное.

– Ладно, мам, кажется, Лиам пришел, целую, пока.

– Пока, сладкий, – она вешает трубку, а Найл пытается разглядеть кого-то, не вставая с места, потому что плитка все еще холодная.

– Лиам? – темный силуэт альфы появляется в дверном проеме, широко улыбаясь, освещая этой улыбкой весь мир.

– Уже проснулся, малыш, – он подходит к Найлу, чмокая его в щечку, ставя пакеты на стол. – Я тут ездил в магазин. Прикупил продуктов, потому что наш холодильник пустует. Вроде бы ничего не забыл, хотя я по памяти покупал все эти продукты.

– Зачем ты открыл окна? – боже, Найл, нет, ты серьезно? Лиам, кажется, пытается показать, какой он хороший муж, а ты просто так, посреди разговора спрашиваешь, зачем он открыл эти сраные окна? Да, ладно, блять.