Хорошего решения не было. Так и хотели играть экзаменаторы.

— Даже если она не сможет отбить это, она сказала, что буря скоро утихнет, — сказала я.

— Это хорошо, — сказал Финн. — Нам остаться тут или попробовать дверь?

— Она зачарована. Я не знаю, стоит ли трогать дверь. Но пока что мы в безопасности. Я могу сделать так, чтобы чары сообщили, когда ветер утихнет. Когда буря кончится, я перенесу нас туда, и мы отыщем остальных.

Я соединила заклинание — строку из детской песни, другую из стихотворения в начальной школе — а потом бросила магию в потолок. Она задрожала на земле в нескольких футах над нами. От потоков ветра по моей спине бежала дрожь.

Я посмотрела на Финна, а он быстро опустил руку от виска, выпрямился и скривился.

Блин.

— Ты ранен? — сказала я. Стоило спросить раньше.

— Нет, нет, — он отмахнулся, изобразил спокойствие и улыбнулся. — Просто голова болит. От ветра и… ничего опасного. Потерплю.

Если бы я не выглядывала, я бы не заметила напряжение в его улыбке. Я вспомнила, как Приша касалась его головы, проверяя его. То, что причиняло ему боль, началось не с ветра. Как давно он страдал, скрывая это от нас?

Как плохо было теперь, что он не мог скрыть?

Я не была целителем, но в этом у меня был опыт.

— У моего папы бывают мигрени, — сказала я. — Есть простые чары, которые ослабляют боль. Если не против, что я поколдую на тебе.

Он вдохнул, будто хотел отказаться, но сделал паузу и криво улыбнулся.

— Я уже позволил затащить себя в подземелье. Почему не убрать и боль?

Я опустилась рядом с ним, он закрыл глаза, ресницы выделялись на бледных щеках. Волосы спутались от ветра, и кровь была на мятой одежде. Он уже не выглядел как юноша старой магии из Академии.

Я коснулась его лба, подумала о папе, о вечерах, когда он приходил домой, шатаясь после часов в шуме и жаре колл-центра.

— Arrorró mi sol, — прошептала я, меняя гул магии на бальзам, что разглаживал мышцы, успокаивал нервы и помогал крови течь.

Дыхание Финна дрожало. Ему было больнее, чем я думала. Я посмотрела на его губы, на порез, оставшийся от моих чар, кровь засохла. Появились слова, что соединяли плоть. Я произнесла их, прося кожу соединиться.

След остался, но порез уже не стал бы кровоточить. Финн сжал губы и посмотрел мне в глаза.

— Ты не должна это делать, — сказал он.

Сердце колотилось от осознания, как близко мы снова были друг к другу.

— Это была моя вина, — я подвинулась, чтобы дать ему место и замедлить биение сердца. — Не нужно притворяться, что тебе хорошо, когда это не так. Экзамен всем нам доставляет неудобства.

— Знаю. Потому… я подумал, что проблем у тебя уже хватает и без меня.

Ох. Он пытался защитить меня.

Я не знала, что делать с этими знаниями. Мне стало беспокойно. Я встала на ноги. Почему-то захотелось проверить дверь.

— Рочио? — сказал Финн.

Я подергала ручку, но она не поддалась. Я нахмурилась. Но, судя по ощущениям, буря сверху еще длилась. Это был наш единственный выход.

— Тут опасно, — сказала я, слова вырвались сами. — Нужно идти. Там должен быть выход.

— Ты права, — сказал Финн, вдруг тоже испугавшись. Он поднялся и поспешил к другой стене, постучал по ней. — Там что-то… — он застыл. — Чары Десмонда.

Меня охватила тревога.

— Нужно найти их. Если мы не… — что-то происходило. Может, за дверью. То, что было нам необходимо.

— Нет, — Финн покачал головой. — Это сделает нас… Нужно бороться. Как он говорил их разрушить?

— Нужно сломать чары на двери! — решительно сказала я.

Глаза Финна расширились. Я повернулась туда, а он побежал по туннелю, запел тонким тенором?

— А автобус катится, катится, катится, — он схватил меня за локоть, пока пел. Он не колдовал словами, они не ловили магию вокруг нас.

Я уставилась на него.

— Что ты делаешь? — спросила я, но он продолжал, спел куплет, другой, сжимая мою руку. Паника утихла в моей голове.

«Чары Десмонда, — я вспомнила разговор в комнате, который, казалось, произошел недели назад. Чары Десмонда отвлекали, убеждали людей, что им срочно куда-то нужно. — Они основаны на звуке, как он говорил. Его нужно было заглушить…».

Финн замолчал, чтобы перевести дыхание, и я вырвалась.

— Хорошо. Я в порядке. Сработало.

— Прости, — сказал он. — Эта песня первой пришла в голову. Нужно говорить. Чары пробираются только в паузах.

— Если мы сможем разбить их… — я нахмурилась. — Наверное, зачарованный предмет Десмонда там, в буре.

— Он справится с чарами, или они угаснут. Нужно просто выждать.

— Да, — кивнула я и поняла, что не знала, о чем говорить. Конечно, он стал петь детские песни. Может, я смогу наколдовать гул болтовни?

— Как зовут твоих родителей? — сказал Финн.

Мелкая беседа — неплохая идея.

— Ана и Мигель.

— А моих — Джонатан и Лаура. Есть братья или сестры? Имя, возраст?

— Старший брат. Хавьер. Он, кхм, на три года старше. А у тебя?

— Сестра и брат, оба старше. Марго двадцать четыре, а Хью двадцать ше… погоди, у него был день рождения в прошлом месяце. Двадцать семь. Дни рождения! Когда твой?

— Двадцатого апреля.

— Седьмого октября. Откуда у тебя этот кулон?

Я невольно коснулась кулона в виде солнца.

— Мама дала мне… перед Экзаменом.

Финн взглянул на меня, намекая, что это не лучший поворот разговора. Он постучал ногой.

— Простые вопросы и простые ответы…

— Может, нужны вопросы длиннее, — сказала я. — Чтобы дольше отвечать. Чтобы меньше придумывать новые, — я замешкалась. Один вопрос не давал покоя с момента, как я увидела Финна во дворе. — Как вы с Пришей подружились?

— А мы не кажемся подходящей парой? — ответил Финн, но его голос смягчился. — Хорошо, будет долгая версия, но такая, чтобы меня не прервали мысли об этом. Мы были одноклассниками со второго года в Академии. Тогда ее семья переехала в наш район. Ее родители долго думали, стоит ей быть там или в местном классе, где они жили до этого, — он поймал мой растерянный взгляд и добавил. — Они — простые. Только у нее есть магия.

Я невольно перебила.

— Она с новой магией? — Приша казалась старой магией.

— В Академии всегда есть несколько, — сказал Финн. — Я и не знал, почему их не было больше. То есть, понятно, что причины были, но я не понимал… оплату… Ладно, — он кашлянул. — Мы всегда хорошо ладили. Неплохо шутили друг над другом, и мне нравилось, что она выражает свои мысли, но мы не были близко до… Это смущает.

— Продолжай, — сказала я, чтобы не было тишины, а еще из-за интереса от этих слов.

— Мы выступали в классе… — Финн отвел взгляд. — Пятый год. Простые иллюзии — начальная версия твоего дракона. Близилась моя очередь, и один из магов Круга пришел в класс. Они порой прибывали в академии. Он посмотрел на меня, и я понял, что он знал, кем я был, и, если я хорошо наколдую, он скажет моему двоюродному деду. Но я все испортил. Не смог удержать изображение, никто даже не понял, что я пытался наколдовать. Я делал это шесть раз до этого, просто…

— Под давлением колдовать сложнее, — подсказала я. — Мешает сосредоточиться. Это нормально.

— Ага. Я пошутил об этом, сделал вид, что это пустяки, но это грызло меня все утро, потому что я знал, что он скажет моему двоюродному деду. За обедом я убежал, чтобы отдохнуть от игры. Приша пошла меня искать. Она сказала, что ненавидит колдовать на глазах всего глаза, что она всегда боится, что не справится, и что ей плохо при этом. Она предложила мне общество. И я хотел этого.

Уголок его рта дрогнул.

— С тех пор мы дополняли слабые места друг друга. Много правил старой магии она даже не знала, и я помогал ей. И я проверял с ней чары, и мы прикрывали друг друга.

Из близких друзей, кроме Хави, у меня была только простая девушка из доминиканской семьи, что переехала в соседнее здание, когда мне было семь. Мы дружили несколько месяцев, а потом соседи рассказали ее родителям, какой была моя семья, и они прогнали меня после этого. Но было бы неприятно рассказывать об этом.