В – Разумеется! Нет, я далеко не идеал, но я пытаюсь быть честным, а уж насчёт обещаний… Мне даже по работе часто говорят, что как я такой… слюнтяй, умудрился бизнес сделать (улыбается). Такие случаи бывали… Помнится, одолжил я денег, много, под расписку. Ну, точнее, по тем временам много, тогда для меня это была большая сумма. Я, значит, отдаю деньги и говорю, отдавайте расписку. И знаете, что мне отвечают? Говорят, я вам сам расписку напишу, что вы мне ничего не должны, а вашу расписку не отдам, потому как потерял я её. Что бы нормальный человек сделал? Ну, нет расписки, значит и не должен ничего; до свидания. А я думаю, нет, не дело это, не по чести. В общем, отдал деньги и без расписки. А уж как я потом выкручивался… Да-а, те ещё были времена.

Даниил кивает.

Д – Похвально.

В – Я же это, Даниил Сергеевич, не для того, чтобы похвалиться говорю. Просто думаю я так, что если нет в человеке совести… Чести, если хотите, то и не человек это, а скот какой-то, не более.

Д – И всегда вы обещания выполняете?

Владимир снова разводит руками.

В – Грешен, чего скрывать? Бывало, что и не получалось обещанное выполнить. Уж как я тогда извинялся, вину свою заглаживал… А вы, собственно, к чему этот разговор завели?

Лицо Даниила принимает серьёзный вид.

Д – Да вот, Владимир Иванович, говорят… Говорят, вы Марии Фёдоровне обещание давали.

Улыбка тут же сходит с лица Владимира; Даниил продолжает испытующе смотреть в его глаза.

Д – Вот я и подумал, вы же порядочный человек, честь, совесть… Поговорил сейчас с вами и – да, не ошибся. Да мне и Анна о вас много хорошего рассказала. И, выходит, раз обещали… Не то, чтобы только ради слов этих. Но ведь и лучше всем станет, жене, дочери, выручите семью. Вы же отец семейства, вы и должны проблемы решать. А тут и совесть чиста, ведь худого не сделали; просто выполнили обещание. Даже лучше, для совести-то, чище станет, обещание тянуть не будет. Всем хорошо, ведь так?

Владимир некоторое время молчит.

В – Так.

Д – Да и кто ещё? Если так посудить. Кто знал, что окно открыто и мог, при этом, беспрепятственно выйти из дома? Чтобы никто не узнал. Только вы, или Анастасия. Но Настя ничего не обещала, насколько мне известно, да и к Марии Фёдоровне относилась, по сути, постольку поскольку; она бы не пошла на преступление ради облегчения участи бабули. Всё же на вас указывает. Я и сначала на вас подумал, уж извините, но не выглядели вы удивлённым, когда тогда в больницу приехали. А тут ещё и обещание это всплывает…

В – Жестокий вы человек, Даниил Сергеевич, по совести-то моей так бьёте, с размаху.

Д – Почему же? Чиста у вас совесть, получается, похвально.

Даниил явно чувствует, что загнал Владимира в угол.

Владимир вздыхает.

В – В том-то и дело, что нет, Даниил Сергеевич, не чиста. Каюсь. Да и не в чести тут дело, не по-людски просто получилось. Да, я обещал Марии Фёдоровне, что позабочусь о ней, когда ей станет совсем плохо. Но не позаботился, струсил; просто струсил. Это она из-за меня страдания приняла, больше года с этими невыносимыми болями… Я в её боли виноват, в её мучениях. И ведь обещал… (вздыхает). Вы понимаете, как вы сейчас сильно ударили меня? На моей совести муки её. Да и не только её муки; и Елизаветы, и детей, да даже и Анны. На моей! Она мне доверилась, а я… (снова вздыхает). Вот струсил и всё! Правильно говорят, что слюнтяй я, слюнтяй и есть. Тряпка. Не хватило духу… Вдруг, думаю, поймаю? Что тогда? Бизнесу конец, его передать ещё некому, всё ж через год развалится, семья по миру пойдёт… И вот так страшно становилось от мыслей этих, Даниил Сергеевич, что… Стыдно. Предал я Марию Фёдоровну, всех предал, да и себя предал.

Владимир потирает глаза.

Д – Что-то я не понимаю…

В – А что тут непонятного, Даниил Сергеевич? Я же к Марии Фёдоровне заходить боялся, в глаза ей смотреть не мог. Бывало посмотрю, а она так с укоризной… Всё ждала, когда я… муки её прекращу, до последнего дня, наверное, ждала, взгляд мой ловила… Обещал же (усмехается). А вот и не прекратил.

Д – Значит не вы её…

В – Каюсь, каюсь, не я. Слабый человек.

Некоторое время висит тишина.

Д – Вы так говорите… Не понимаю.

Владимир задумывается.

В – Вот пошли вы с другом в лес, а он в яму попал, ногу сломал. И просит вас, умоляет, сходите за верёвкой. И вы обещаете, а сами… Пришли домой и спать. Каково? И друга вашего семья ждёт, на вас надеется, а вы спите. Не знаю, как ещё объяснить.

Даниил неуверенно кивает; от его запала не остаётся и следа.

Д – Да, это не вы.

Владимир опять разводит руками.

В – Увы. А должен был быть я. И вон оно как всё удачно… Елизавета хоть на себя похожа стала, уже дело какое. Ведь Мария Фёдоровна потом, когда во мне-то сомневаться стала, всё её просила, как человека самого близкого, дочь. Да только…

Д – А Елизавета могла бы?

Владимир пожимает плечами.

В – Она очень любила свою мать и она сильная; мне кажется, она сильнее меня. Выходит, что может и могла бы, да только не уходила она в ту ночь, это я вас наверняка заверить могу.

Д – Так может она наняла кого… (задумывается). Или вдруг, всё-таки Антон? Опять надо…

В – Даже на Антона думаете? Не знаю, вряд ли.

Владимир молчит, думает.

В – Даниил Сергеевич, вы ради бога извините, но у меня, правда, дела. Очень бежать надо. Вы спрашивайте, если очень надо, это, пожалуйста, но по возможности…

Д – Да, конечно.

Даниил кладёт руки на колени, собираясь уходить.

Д – Ну вы извините, что я так… Просто вот как озарение пришло, уж точно думал…

В – Что ж поделать, если работа у вас такая? Понимаю, понимаю. И вы меня поймите, у меня же тоже работа, дела сейчас такие…

Д – Ладно, пойду я.

Даниил встаёт.

В – Знаете что, Даниил Сергеевич, я вижу, вам снова поговорить со всеми надо… Приходите в субботу на шашлыки. К вечеру. Сто лет мы на природе не сидели. Посидим, шашлыков покушаем, поговорим…

Даниил неуверенно кивает.

Д – Я подумаю.

В – Обязательно приходите.

Даниил медленно открывает дверь.

Д – Да (каким-то своим мыслям). До свидания.

В – До свидания, всего хорошего.

Владимир перестаёт улыбаться и грустно вздыхает.

Сцена 3

Обстановка: дом, вечер.

Действующие лица: Даниил, Владимир, Елизавета, Антон, Кирилл, Настя

Вечер, но солнце ещё высоко. Все расположились на заднем дворе дома, в небольшой беседке. Рядом догорают угли мангала. На столе шашлык и овощи, уже частично съеденные, стоит бутылка дорогого коньяка, тоже наполовину пустая. Поначалу атмосфера гораздо более расслабленная, в сравнении с предыдущим ужином.

Д – Или вот ещё случай был, запутанный. Пропала бабуля. Сын сообщил. Говорит, звоню-звоню, а ответа никакого, приезжаю домой – тоже никого нет. А жила она, кстати, в такой… немаленькой квартирке почти в центре. Ну, стали разбираться. Пока разбирались, сын этот уже бабулю оформил, как пропавшую и, получается, погибшую. И квартиру на себя переписал. И тут же мы нечаянно узнаём, что бабулю в последний раз видели, когда она с сыном куда-то вечером уезжала. Ну что? Всё понятно. Сынок бабулю увёз, грохнул и квартирку на себя оформил. Посадили его, допытываемся, где труп спрятал. Выясняется, что живая она, сидит взаперти в какой-то деревне. Приехали, открыли. Бабуля в слёзы, как же сын мой родной… Где ж я жить теперь буду? Стали дальше разбираться и выясняется, что всё куда как интереснее. Оказывается, эта бабуля вступила в секту какую-то, головою тронулась, чуть было квартиру им не подписала, по миру пошла бы бомжевать. Сын как-то узнал это дело и организовал пропажу, чтобы квартиру на себя переписать, а потом, значит, бабулю обратно заселить, когда ей уже отдавать нечего будет. Бабуля, значит, вся возмущённая, посадите, говорит, этого паразита…

В – Да, это хорошо, наша бабушка при памяти до последней минуты была. А то послушаешь, бывала, как люди в маразме…