- Разумеется, мистер Купер! До свидания.

Телефон смолк, а Нэд так и остался сидеть на краешке кровати, уставившись взглядом в одну точку и рассеянно улыбаясь. Его поглотили совершенно новые ощущения, которые невозможно было спутать ни с чем другим. Никакие дифирамбы, признание, тем более материальные ценности не могли сравнить с полнотой радости, которую он сейчас испытывал как за близких людей, так и за совершенно чужих. Дискомфорт, жертвы и отчаяние, бесчисленные тупики и бессилие были слишком ярким фоном, чтобы не осознать насколько мелочны все остальные цели в жизни.

Как и ожидалось в здании суда Беллтаун было людно. Бенедикт отчетливо помнил свои ощущения, когда оказался здесь впервые в качестве юриста, представляющего интересы крупнейшей инвестиционной корпорации западного побережья штатов. Прежде всего, это было желание удовлетворить свои непомерные амбиции и прижать всех и каждого к ногтю. Пока не наскучили не такие уж и интересные дела компании, от которых все больше веяло скукой.

Шагая по широкому коридору, Бенедикт встречал знакомые лица. По большей своей части, они вытягивались в удивлении, что еще раз подтверждало, насколько утвердительного его персону вычеркнули из списка коллег по цеху здешние завсегдатаи. Вполне ожидаемо. Но вот женщины... Они смотрели не восхищенно, не жадно, в их взглядах можно было прочесть древнюю, почти инстинктивное желание иметь кого-то подобного: уверенного, спокойного, серьезного и бесстыже очаровательного подле себя. Оценить разницу в том, что в данный момент им движело, было просто невозможно. Разве что, студент, которому удалось подготовиться к целой сессии всего за одну ночь, чудом уместив в памяти гигантское количество информации.

У дверей зала суда номер два не было ни единой души, и быстро глянув на наручные часы. Правила хорошего тона были попраны — Бенедикт явился точно к началу предварительного слушания, а значит все уже собрались в зале и ждали только его появления. Ни сбавив шаг ни на секунду, Бенедикт уверенно распахнул дверь, мгновенно оценив количество присутствующих, вместе с царящим здесь настроением. Помимо государственного обвинителя с двумя помощниками, в зале находились непосредственно его отец — Илай Купер, Шерил, бессменный юрист компании — Лайнелл Титлс, помощник судьи, судебный секретарь, пристав, а в глубине небольшого зала приютились врач неотложной помощи и медбрат. Прекрасно! Значит, состояние здоровья обвиняемого было принято во внимание и подтверждено независимой медицинской экспертизой.

Бенедикт с непроницаемым выражением лица, прошел через распашные дверцы и положил на стол портфель, откуда нарочито медленно достал папку с бумагами, блокнот и ручку. Скудные приготовления к слушанию завершились. Все это время Илай не сводил своего горящего взора с лица сына, понимая, что здесь ведется игра, условия которой ему по определенным причинам не разглашались до сих пор.

   - Это мой адвокат? - только и спросил он у Лайнелла, старательно следя за своим дыханием, потому что пульс участился в разы, на что седовласый мужчина утвердительно кивнул и гордо поджал губы.

   - Прекрасно! У нас будет ооооочень серьезный разговор, - бросил Илй через плечо своей дочери, которая сидела позади него.

Бенедикт был доволен и тем, что отец не разразился потоком вопросов, вперемешку с ругательствами, значит, Шерил провела серьезную разъяснительную работу с родителем.

Все присутствующие, как по команде встали со своих мест, когда пристав объявил имя председательствующего судьи, после чего зачитали текст обвинениям и предоставили слово прокурору.

Тревога и беспокойство грязли Шерил, не смотря на несколько таблеток успокоительного. Живот скрутило в узел, а каждое громкое слово из уст молодого обвинителя, больно отзывались в сердце. Отец не был идеалом и примером для подражания в плане общения с людьми, но вот честности мог научить многих. И только сцепленные с силой пальцы, давно побелевшие от сдерживаемого возмущения, выражали его отношение к происходящему.

Перед тем, как слово дали Бенедикту, он, молча, принял от Лайнелла два документа, после чего попросил пристава представить их судье и стороне обвинения, чтобы те ознакомились с их содержимым. Безмятежность, без следа бравады и тем более пренебрежения, которые были верными спутниками брату в годы, проведенные в стенах зала суда, отсутствовали напрочь. Поэтапное описание частного расследования, которое мог провести адвокат, заставили всех присутствующих буквально затаить дыхание. Приглушенные слова рикошетили от стен, не находя себе преграды, а когда Бенедикт замолчал, предоставив судье время на размышление, прокурор с приоткрытым ртом смотрел на предоставленные доказательства невиновности обвиняемого, но Шерил не сводила глаз с отца.

Когда-то давно, в детстве, Бенедикт буквально боготворил его. Слушал каждое слово и горел желанием подражать и угождать любимому родителю, который вбил себе в голову, что сыновей следует растить в строгости. А мальчик впитывал малейшее проявление внимания, со временем понимая насколько оно скудное, но сколько же счастья умещалось на лице Бенедикта, едва отец решал его похвалить. Это выражение лица Шерил помнила слишком хорошо, от того и была поражена тем, что точно так же на своего сына смотрит отец. События последних месяцев, начиная с внезапного возвращения сына из Бразилии, отвязное поведение и решение проучить, к которому так ловок его подвела дочь, арест, общественные работы и как итог, отсутствие этого шалопая последние несколько дней — все вело к выводу, что дети переняли на себя заботу о родителях.

Обвинения были сняты с Илая Купер в тот же день, но медики все же пригодились, потому что едва был оглашен вердикт, силы покинули подсудимого.

   - Спасибо, сынок! Я не знал, ничего не знал, даже не подозревал, что ты.... Все это ради меня! - торопливо говорил Илай, позабыв о всякой гордости, в то время когда его укладывали на каталку.

   - Я знал, папа. Береги силы и не сведи мои старания к нулю, нам многое нужно будет обсудить. Мне понадобится твоя помощь, так что, отлежишься у Роджера в клинике.

  -  Конечно, конечно..., - закрыв глаза от облегчения, Илай нехотя отпустил руку сына и прикрыл глаза, чтобы не выпустить навернувшиеся слезы.

Когда поднявшаяся суета схлынула, и Бенедикт остался с сестрой стоять в коридоре перед дверями зала, усталость и облегчение накатили с новой силой и оба рассмеялись, как вдруг совсем рядом промелькнуло знакомое лицо.

   - Доктор Ванмеер?!

Разрываясь между необходимостью сопровождать отца, и задать очевидный вопрос о причине пребывания Альберта в столь странном для него месте, ввели Бенедикта в ступор.

   - А, Бенедикт! Здравствуйте!

С мягкой, приветливой улыбкой мужчина протянул руку для рукопожатия.

   - Не ожидал Вас здесь встретить?

   - Взаимно, доктор Ванмеер? Что-то серьезное?

   - Очевидно, да. Я здесь в качестве свидетеля. Всплыли очень неприятные факты, относительно деятельности сотрудников нашего центра в отношении донорских органов.

   - Слушания пройдут здесь, во втором зале?

    - Да.

   - А против кого будете давать показания? Если, конечно, это можно Вам разглашать.

    - Слушание будет открытое, обвинение хочет дать делу широкую огласку. И, если честно, я сам до сих пор в растерянности, но чего кривить душой, ожидал подобного исхода, - вежливый тон доктора очень искусно скрывал его неприязнь к сложившейся ситуации, но тем не менее мужчина держался весьма достойно. - Обвиняется мой непосредственный подчиненный и как оказалось, главная улика была у меня одного на руках. Грегори Паунд. Как оказалось, за ним пристально наблюдали с того момента, как он перевелся из больницы Джона Хопкинса в Балтиморе. Улик, практически не было, только косвенные, а совсем недавно мы провели совместную операцию моей пациентке и та скончалась, но как ни странно за пару дней до этого подписала согласие на донорство. Я ассистировал доктору Паунду и то, что показалось моим коллегам случайностью, была попытка отследить цепочку, по которой действуют торговцы органами. Как видите, удалось! Грег буквально прирезал несчастную женщину в операционной, а записи хирургического вмешательства внезапно исчезли с сервера и только у меня, на руках оказалась копия. Вот уж иронию судьбы!