Она не уставала с горечью повторять, что потеряла жизнь, но заявляла это так непримиримо и даже со злостью, что ее трудно было пожалеть или даже посочувствовать. Уна Ванмеер брала решительный реванш и теперь, когда ей должно было исполниться восемьдесят, она со скрипами доносившимся с другого конца света, добралась до Америки. Четыре приезда, предшествующие этому были не в счет. На этот раз предполагалось основательно путешествие вдоль Кордильер и тщательное изучение кухни восточного побережья Северной Америки.

Из динамиков послышался приятный женский голос, который объявил, что прибывших из Нью-Йорка можно будет встретить у четвертого выхода. Влившись в небольшой поток людей, неспешно тронувшихся в указанном направлении, подруги молчали. Хоуп шла с таким видом, будто решала судоку в голове, Люси не стреляла глазами по сторонам, хотя мужчины выворачивали на нее свои шеи и только Крис была рада оказаться в людном месте, где больничная униформа не представлена самым распространенным видом одежды.

Из широких дверей с большой четверкой на верху, показались первые пассажиры, люди ускоряли шаг, если видели знакомые лица встречающих, счастливо улыбались и обменивались объятиями, отойдя в сторону, к непрерывно движущейся ленте, на которой вскоре можно будет забрать багаж.

Три милые улыбки были заготовлены для встречи бабули Уны, но они все как по команде поползли вниз, чтобы гримаса удивления — качественного и искреннего — столкнулись с благородного вида старушкой в дорогом спортивном костюме, покерной кепке на голове и винтажной сумочкой расшитой бисером, которая болталась у нее на сгибе локтя, а рядом плелся огромный датский дог, послушным теленком шел на условном поводке, тянувшемся к ее явно слабой, для такой псины, руке.

    - Это что за чудище? - Люси со страхом косилась на животное.

    -Гард.

Несмотря на нелюбовь к домашним животным, Хоуп едва ли могла нежнее произнести кличку пса, который был чуть ли не умнее половины папиных студентов-практикантов.

Старушка держалась настолько молодцом, что желание помочь ей переминалось где- то в самом конце, еле заметное за восхищением и чувством собранности, которое вызывают все, в меру строгие и непредсказуемые, люди.

    - Какая прелестная делегация! Ну, здравствуйте, милые мои! Гард, жди!

Голос Уны прозвучал так словно повидавшая все на своем веку стоматолог из Сербии, проработавшая в государственной больнице сорок шесть лет, по своему долгу должна была номинально успокоить ребенка перед неприятной процедурой удаления зубы с малоэффективной анестезией.

Собаке достался тон, от которого притихли все в радиусе десяти метров. Многие сочли за благо отойти в сторону, как отплывают рыбешки от акул и милого вида старушка довольно хмыкнула, когда кольцо людей, неизвестных ей и малоприятных отступило.

    - La souris (мышонок — фран.)! Скучала за бабушкой, молодец, что не втянула в эту кампанию своего папашу. Еще успеем поцапаться.

Вот так одной фразой бабуля Уна дала понять, что латентное мужененавистничество распространялось даже на ее родного сына, она помнила прозвище, которое дала своей внучке, когда той исполнилось четырнадцать и Хоуп помешалась на всех видах сыра, кроме того эта женщина одобряла присутствие Люси и Крис, с которыми любила гулять несмотря на свой возраст ничем не уступая в прыти молодежи.

    - Здравствуй, бабуль!

Кривая улыбка на лице Хоуп немного выравнялась. После Гремелки, она снова вернулась к Мышонку и этот тандем явно не льстил остаткам ее женственности.

    - Девочки, идите обниму Вас, да не бойтесь, эта громадина и мухи не обидит, пока я не захочу! - худые плечи старушки затряслись, а из груди послышался жутковатый смех, словно в мешочке перекатывалась крошка битого стекла. - Я бы хотела быстрей попасть в более комфортные условия, к тому же у меня для всех Вас подарки. Ух, вы мои красавицы!

«Красавицы» появились только после беглого осмотра Люси, родной внучке достался неопределенный взгляд, в котором смешались теплые, нежные чувства и безмолвное восклицание в сердцах «Да, что же это такое?!».

Всю дорогу до дома, Уна в красках вела повествование о ее мучениях, скверном меню в самолетах и аэропортах и полном отсутствие внимания к животным, которые путешествуют со своими владельцами. Гард бесцеремонно уселся на заднем сидении около окна и не сводил печальных глаз с дороги.

Ее лоснящаяся, короткая черная шерсть не пахла ничем кроме шампуня для животных и Крис, которая по воле судьбы пришлось находиться рядом с псом, удивилась тому, что улавливает нотки дорогого парфюма. Отполированные когти на широких лапах, отсутствие капающей слюны из пасти и кроткий нрав, совершенно не вязались с инфернальной внешностью животного, которое казалось полностью отражало сущность своей хозяйки.

Когда, поддавшись порыву, Крис приподняла руку, чтобы погладить собаку, Гард скосил на нее глаз с провисшим нижним веком и черная, бархатная, широкая губы приподнялась, чтобы пропустить предупреждающий, едва заметный рык, больше похожий на ворчание.

    - Гард! - тут же послышался сильный и уверенный голос Уны.

Пес обидно пропустил щенячье протяжное «у-у-у-у-у» и снова отвернулся к окну, в то время, как Крис гадала сколько седых волос появилось на ее голове за эти две секунды.

Все это время Хоуп украдкой посматривала на свою бабушку и ее улыбка уже не скрывала сарказма. Болтливость Уны могла отвлечь только ее подруг, но она точно знала, что бабуля приехала с какой-то целью, и это было далеко не путешествие по Америке.

В дверях дома застыла Мегги, которая выдраила дом Ванмееров и без того чистый, помня, какой взыскательной является старейшина семьи. Эта женщина никогда не вступала в открытые контры с ней, но пару раз Мегги ловила на себе такие убийственные взгляды, что не редко они являлись ей в ночных кошмарах.

Мерседес, которым так редко пользовалась Хоуп с момента самой его покупки, припарковался на подъездной дорожке. Подхватив поднос с холодным чаем, Мэгги сделала несколько шагов навстречу серьезно раздумывая над тем, а не перегибает ли она палку с услужливостью, но Ванмееры всегда были крайне щедры с ней, учтивы, не считая мадам Уну и внимательны.

Но руки дрогнули и стаканы, обреченно звякнули, когда под изумленный взгляд домоправительницы мимо нее просеменил черный датский дог, ростом со среднего пони. Даром, что собака обнюхала окаменевшую от страха женщину и вернулась обратно к машине, из которой как раз выбиралась его обожаемая хозяйка.

Ухватив своего «помощника» за широкий ошейник, Уна не удосужилась подождать, когда Хоуп подбежит к ней и подаст руку, Люси и Крис тоже не успели на выручку, как старушка уже твердо стояла на ногах, благодарно теребя холку своего верного четвероногого друга.

     - Девочки, если не трудно, лучше с чемоданами помогите. О! Нас встречают. Посмотрим, посмотри. Не надо, Хоуп, я еще могу одолеть пару ступенек без человеческой помощи, зачем, по-твоему, я взяла этого «малыша». Идем, Гард! Скорее прочь с этой невыносимой жары.

Четыре внушительных размеров чемодана, две легкие дорожных сумки и картонка для шляпок были выгружены тремя молодыми женщинами не без усилий, пока Уна взбиралась на террасу. Согнув правую руку в локте, она в аккурат опиралась на спину собаки, рост которой был чуть ли не специально предназначен для подобных процедур.

     - Что тут у нас? - скрипучий голос мадам Уны, привел Мегги в чувство, а флегматичные глаза дога с провисающими веками, вновь уставились на перепуганную женщину. - Кажется что-то на «м». Мария? Марта?

    - Мегги, мадам. Рада Вас снова видеть!

    - Ой, а я как рада! Чай?

    -  Да, пожалуйста, Вы, наверное, утомились с дороги?

    - Это слишком мягко сказано. Кхм... Чай значит... Холодный?

   -  Да, мадам.

   - Это хорошо, но лучше бы теплый, ближе к терпимо горячему. Черный?

    -  Да.

    - А неплохо было бы зеленого... Что и сахар есть?