— Я тоже не знаю, — едва сдерживая слезы, прошептал колдун, отчего его стало лишь больше трясти. Он чувствовал, что с одной стороны его под руку схватила Катарина, а с другой — Макс. Он был счастлив, что они рядом и поддерживают его, но сейчас ему нужно было время наедине с собой. И возможность поплакать без свидетелей, ведь на выставку пришло много гостей, и сейчас многие из них смотрели на брюнета. — Я не помню, какого цвета были Его глаза, Катарина. Я забыл.

— Всё хорошо, папочка, — заверил его Максвелл негромким и успокаивающим голосом, и дрожь слегка прекратилась. — Его цвет глаз — не главное, верно?

— Нет. Нет, Черничка. Я забыл. Я предал его, любовь всей моей жизни, — все так же тихо проговорил Верховный маг Нью-Йорка, после чего вырвался из рук семьи и по памяти быстрым шагом отправился в сторону небольшой двери за углом, ведущей в подсобку.

Оказавшись в помещении со складными стульями и средствами для уборки, Магнус, наконец, позволил слезам стекать по щекам, тут же портя макияж. Бейн был полностью разрушен. Он попробовал представить себе образ Александра, звук его голоса, проницательность его взгляда, но перед глазами стояли лишь слезы. Темноволосый не был уверен, сколько времени провёл вот так, рыдая, свернувшись в уголке, но от них его отвлекло ощущение плотной бумаги под пальцами.

Это было новое письмо. Магнус не хотел его читать. Он боялся того, что там написано. Вдруг Алек злится и чувствует, что он предан своим возлюбленным, ведь Магс забыл его. Или вдруг он расстроен? Ещё хуже. Может, Бейн ему отвратителен? Нужно прочитать.

Лайтвуд-Бейн осторожно распечатал письмо, тут же откладывая конверт в сторону на пол, стараясь не запачкать его чем-нибудь. Бумага — на удивление Магнуса — пахла знакомо. Через секунду он понял. Это был одеколон, которым пользовался много лет назад Алек. Закрыв глаза, маг сделал глубокий вдох. И ещё один. Хотелось вечно вдыхать этот аромат, витающий в холодном воздухе, но нельзя. Станет лишь хуже. Нужно жить реальностью: Александра уже не вернёшь.

К письму на этот раз прикладывались фотографии. Магнус сделал для себя решение посмотреть их после того, как он прочтёт письмо.

Здравствуй, Магнус.

Я не знаю, сколько лет прошло с тех пор, как я умер, но, надеюсь, много, и ты всё ещё живешь своей прекрасной жизнью, исполняя свои мечты и помогая другим делать это. Мне очень жаль, если это не так, надеюсь, ты скоро встанешь на свой путь.

Я должен сказать это сейчас. Это последнее письмо, милый. Больше не будет. И пришло нам с тобой время попрощаться. Теперь уже по-настоящему, потому что я не вернусь.

Ты получил это послание, потому что забыл, какого оттенка голубого были мои глаза. Я не виню тебя за это, ведь всё когда-то заканчивается. Я понимаю, не переживай. Несмотря ни на что, хочу немного помочь тебе в этой ситуации. Я распечатал наши любимые фотографии и рисунки Клэри, которые она рисовала для нас в виде подарков (она та ещё растяпа, но рисовать умеет). Они в конверте вместе с письмом. И раз уж ты забыл, как я выгляжу, можешь посмотреть на картинках :)

Ах. Помнишь наш медовый месяц? Волшебное время. Мы путешествовали, как и тогда, после войны с Валентином и Кругом. Фото с Эйфелевой башней* оттуда. А тогда, когда мы были в Риме? Второе фото* с того вечера, когда мы прикончили какого-то демона рядом с Колизеем, а потом гуляли по городу, делали фотографии и наслаждались видом звездного неба.

А то, как я впервые поцеловал тебя перед всеми… Наверное, руна Бесстрашия подействовала :) Рисунок Клэри* прилагается.

Вот две фотографии* с нашими детьми. У нас замечательная семья, я люблю вас. Спасибо, что всегда были на моей стороне и поддерживали, что бы не случилось.

О, и тот рисунок Клэри* на мой официальный переезд к тебе? Ты, я и Председатель Мяо. Все тогда очень переживали, чтобы я ничего не забыл и спокойно въехал к тебе, но это все было на пустом месте. Я просто перебрался в другой конец города, а все мои родственники трепетали так, словно я уезжаю от них на другой конец мира. Но оно того стоило.

Думаю, шести фотографий хватит? Ты, надеюсь, и сам до сих пор хранишь парочку? Ну, как бы то ни было, это мои любимые. При одном взгляде на них я всегда становился в сто раз счастливее и знал, ради чего я каждый день стараюсь изо всех сил. Ради того, что дома меня всегда ждали ты, Макс, Раф и Председатель. Вот так вот.

Должен сказать, Магнус, ты всегда был для меня самым дорогим человеком на всем белом свете. До встречи с тобой я чувствовал себя потерянно и не знал, кто я. Но все изменилось, когда впервые в жизни кто-то (ты) окружил меня такой искренней любовью и заботой, что даже голова кружилась. Я стал чувствовать мир, окружающий меня, стал добрее к людям и перестал отталкивать всех подряд. По крайней мере, я пытался. И всё это благодаря тебе. Ты стал тем, кто перевернул мою жизнь с ног на голову. Ты стал моим переломным моментом, после которого моя жизнь и я сам никогда бы не стали прежними.

Ты всегда делал меня самым счастливым и любимым человеком в мире, за что я тебе благодарен. Хочется верить, что я делал для тебя то же самое в ответ.

Я посвятил тебе всю свою жизнь и никогда, ни на единую секунду не жалел об этом, потому что это было лучшее решение, которое я только мог сделать. Я люблю тебя так сильно, Магнус Бейн.

Но нам придётся попрощаться, хорошо? Сейчас, несомненно, тёмные времена, потому что мне пришло время по-настоящему уйти, но ведь темней всего перед рассветом.

Завтра над горизонтом поднимется солнце, и вместе с ним ты должен начать свою жизнь без меня. Я продолжу приглядывать за тобой, но ты не должен больше беспокоиться по пустякам. Ты снова влюбишься, снова будешь не одинок. И я одобрю твой выбор, если он сделает тебя счастливее. Это все, на что я буду надеятся — чтобы ты был счастлив. А для этого тебе придётся отпустить меня. Я уже писал, что хочу остаться для тебя светлым воспоминанием, и это до сих пор то, чего я искренне желаю. Пожалуйста, Магнус. Я верю, ты справишься.

Спасибо тебе за всё, Магс. Я люблю тебя и всегда буду любить.

Прощай.

Твой Александр Гидеон Лайтвуд.

Магнус чувствовал, как из-за слёз становится тяжелее дышать, а в горле застывает ком. Он знал, что когда-нибудь это произойдёт, и письма закончатся. Но прямо сейчас он этого не хотел, он не был готов. Бейн достал из конверта небольшие фотографии и, усевшись поудобнее, стал их рассматривать. Они все были просто прекрасны и заставляли улыбаться. Златоглазый помнил, каково это было — находиться рядом с человеком, которого ты любишь больше всего на свете, видеть его каждый день, целовать и обнимать, держать его за руки, смешить и заинтересовывать его, делать его счастливее. Магнус всегда был уверен, что если Александр улыбается, то он делает это вместе с ним. Был уверен, что каждый раз, когда Алек входил в комнату, весь мир мага тут же концентрировался на этом сумеречном охотнике. И это то, что день за днём делало его счастливым. Теперь Магнус мог сказать, что и для голубоглазого всё было так же.

Бейн не мог попрощаться с Алеком. Наверное, проблема заключалась в том, что он и сам этого не хотел. Маг привык к тому, что Александр рядом с ним мысленно и в своих письмах, и теперь он не мог отказаться от этого в одно мгновение.

Из размышлений Мага вырвали громкие, резкие звуки за дверью. Он быстро поднялся на ноги, с помощью магии привёл в порядок своё лицо и костюм, и отправил письмо на прикроватную тумбочку в своей спальне. Бейн выскользнул из-за двери в освещённое неоновыми лампами помещение. Из-за только что полученного послания Магнус даже не подумал о том, что могло происходить что-то ужасное. И он совсем не был готов получить пулю в правую часть груди.

Всё произошло быстро. Звуки, которые он услышал, были выстрелами из пистолетов. Перед тем, как быть подстреленным, маг успел заметить, что его сын и лучшая подруга лежат на полу, окружённые кровью. В таком же положении находились ещё несколько магов и фейри, пришедших посмотреть на картины с изображенными на них влюблёнными парочками. В этом же положении теперь находился и сам Магнус. Он мутно понимал происходящее, но выстрелы прекратились, и теперь кто-то небрежно схватил Бейна под руки и потащил куда-то, крича, видимо, своим напарникам «Он у нас! Сваливаем! Мы получили, что хотели».