– Или мы не договоримся.
Он смотрел в ее глаза и видел непреклонное решение. Есть слова, которые определяют судьбу. Белосельский видел ясно, что пойди он на уступки, ничего не изменится.
– Знаешь, я не хотел тебе этого говорить, – начал он, – но, скорее всего, мы действительно не подходим друг другу.
– Да? А когда ты это понял? Зачем же ты тогда на мне женился? А я тебе скажу: ты показал свое истинное лицо в Париже, когда оставил меня одну, в той мерзкой дыре.
– Это было очень романтичное местечко.
– Вместо пятизвездочного отеля, прекрасного ужина и классической музыки я побывала в аду.
– Не преувеличивай, у меня были дела…
– Так вот, тебе нужно было жениться на своих «делах», а не на мне! Но я и без того давно заметила, как ты любишь и ценишь на самом деле. Я таких унижений не потерплю. Отец меня лелеял с детства. Я думала, что дорога тебе… Но отец был прав насчет тебя, жаль я ему не поверила. Ты ничтожество, моральный инвалид, мелочная душонка. И все эти твои благотворительные общества, и вся твоя миссия – это бред сумасшедшего. Ты болен! Да, ты болен! Та авария сделала тебя просто нездоровым, и если у нас родятся дети, они будут сумасшедшие!
– Что ты сказала?
– Ничего…
Он схватил ее за руку.
– Дети, так ты…
– Нет, ну что ты! Одна мысль об этом мне противна. После того как ты так со мной поступил… мысль о том, что ребенок нас может связать, вызывает у меня отвращение… от такого, как ты… Я не то хотела сказать, я просто выразила уверенность, что если бы у нас были дети, я бы тебя к ним не подпустила. Ты болен, тебе требуется помощь. Отец уверяет, что ты фанатик. И я теперь так же считаю.
– Что ж, я сделал все для нашего примирения; я даже согласился на эту квартиру – и все ради тебя. Но теперь я ясно вижу, что тебе нужен не я сам, а тебе важно почувствовать свое главенство. Я тебе никогда не высказывал свое мнение на супружество. Это верно. Так вот, я считаю, что решения всегда принимает мужчина, а девушка должна подчиняться… если, конечно, она любит его и уважает!
– Я не подчинюсь тебе никогда. Ты говоришь как деспот. Но ты бессилен против меня. Уходи, я не хочу тебя видеть.
– Неужели мы так расстанемся? Подумай еще раз.
– Если ты изменишь свое решение…
Он умолк на мгновение.
– Ты знаешь, что я не изменю своего решения.
– Даже ради меня?
Она высвободила свою руку из его ладони и отпрянула от него. На ее лице возникло такое неприязненное выражение, что в душе он содрогнулся. Теперь она стояла перед ним такая недоступная и неумолимая, как скала. Ничто уже не могло смягчить ее.
– Не забудь, что это был твой выбор, а не мой.
– Я могу сказать то же самое, – парировала Елена совсем другим тоном.
Это был чужой, холодный голос женщины, которая так и не стала ему близким человеком, которая так и не смогла понять его. Уходя, он даже не посмотрел ей вслед; внутренне он настолько отдалился от Елены, что едва мог припомнить самые лучшие мгновения с ней: первые наивные признания, смешные клятвы, и вот, такая грустная концовка. Но Белосельский был не из тех людей, кто находит утешение в меланхолии. Могучие телом и духом находятся в постоянной борьбе со всем миром, они постоянно сражаются, и в этом истинном бою черпают силы для дальнейших свершений.
– У нас еще работы непочатый край! – нравоучительно заметил Белосельский Виталию. – Точные инструкции получишь позже.
Глава 15. Отблеск прошлого
Марина не видела брата довольно давно. Прошло почти полгода. И теперь, когда она увидела Белосельского, на ее губах заиграла неподдельная улыбка. Искренность! Сейчас ему хотелось ощущать чистые чувства, без примеси эгоизма, пошлости и всех волнений. Он знал, что сестра простила его и теперь полностью разделяет с ним некоторые убеждения.
Разговор происходил в том самом коттедже, в который Белосельский однажды вломился с такой бесцеремонностью. Теперь Марина с легкой улыбкой вспоминала это.
– Ты уверена, что тебе тут нравится? Давай я тебе помогу приобрести дом.
– Нет, Алексей, не надо… Моему сыну здесь нравится, здесь более чистый воздух, чем в городе. Да и я сама привыкла к этому месту.
– Хорошо, просто мне хочется быть чем-то полезным моей любимой сестре.
Она обняла его за шею.
– Да, я знаю. И я благодарна тебе… Еще хочу сказать, что восхищаюсь тобой.
– Правда? Ты первая, кто мне это говорит… обычно я встречаю лишь презрение и насмешки.
– Тебя не понимают… Я слышала про открытие благотворительного фонда, про начатое тобою строительство…
– У меня еще много планов.
– Я не сомневаюсь, что тебе все удастся… Однако…
– Однако что?
– Ты сам знаешь, Алексей, что тебе нужно быть осторожным. То, что ты делаешь, вызовет резкий протест… Одного Виталия для твоей охраны недостаточно.
– Это так! Но не волнуйся! Мой знакомый полковник уже взращивает монстра, который якобы будет меня защищать…
– О чем ты? Что за «монстр»?
– Это будет новая страшная военная организация… агентство… Неважно… Но я приму твой совет. Я не стану пренебрегать безопасностью. Поверь, что я все правильно рассчитал. Твои страхи необоснованны.
– Я хочу, чтобы ты знал, как ты мне дорог.
– Каждый человек должен следовать определенной цели в жизни, для меня это моя миссия. Она часть моего сознания, часть моей души.
– Да, я это поняла, и этой цели ты посвятишь всю свою жизнь. А ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если бы не та авария?
– Иногда… хотя, признаться, я плохо это себе представляю.
– Ты был бы черствым, надменным и не желал бы иметь со мной ничего общего.
– Не знаю… Но я уверен, что никто не избежит своей судьбы.
– А как твоя жена?
– Мы поссорились.
– В чем же причина?
– Видишь ли, мы осознали, что мы разные.
– Так скоро осознали? Это ее или твое решение?
Белосельский промолчал.
– Все несколько запутанно.
– Она хотела, чтобы я стал подлым в моих собственных глазах.
– Как же так?
И он рассказал ей про Иву и Милоша. Марина была удивлена.
– Это благородный поступок, да… но… но как же ты будешь воспитывать этих детей? Тебе будет сложно. Ты же не знаешь, как обращаться с детьми. Может, им было бы лучше в приемной семье?
– Одна семья их приютила, обогрела, а затем заперла в чулане за какую-то провинность, – возразил Белосельский.
– Это ужасно… да, да, я понимаю твой порыв… но а если ты подберешь другую семью… ведь столько…
– Прости, но больше я не верю никому. К тому же я дал слово Иве и Милошу, что не брошу их. Доверить их я больше никому не могу.
– Я понимаю те чувства, которые испытала твоя супруга.
– Вот вы, женщины, всегда свои чувства ставите на первое место, совершенно забывая, что кроме чувств есть долг и принципы.
– Это упрек? – с легкой улыбкой произнесла Елена. – Ни одна в мире девушка не потерпит подобного обращения.
– Я принял условия Елены, но она мне отказала. Поверь, она вообще не хочет идти ни на какие уступки.
– Ты потеряешь ее с таким отношением.
– Марина, я понял, что она меня не любит. Я ей не нужен. К тому же она намекала на поклонников… не знаю…
– Тебе нужно помириться с ней или…
– Или?
– Впрочем, ты, конечно, сам знаешь, как правильно поступить. Но вспомни, что речь идет о девушке, которая согласилась стать твоей женой. Вы оба на себя взяли обязательства. Вы ведете себя как подростки… Над отношениями надо работать.
– Нет, я решил, что не стоит.
– Ты уверен, что не пожалеешь?
– Уверен.
– Говоришь как-то нерешительно.
– Наоборот, я очень хорошо все обдумал.
– Значит, другая девушка?
Белосельский рассмеялся.
– Молчание знак согласия. Все мужчины одинаковые. Даже такой человек, как ты!
– Я себя не считаю идеальным образцом для подражания, но, тем не менее, смею предположить, что я не хуже многих.