Нехотя отвлёкшись от воспоминаний, Ребекка оборачивается к хозяину дома. Он невысок. Смуглое лицо испещрено морщинами. Пряди длинных седых волос аккуратно убраны за уши.

Глядя на него, Ребекка чувствует, как приглушённая воспоминаниями ярость разгорается с новой силой. Теперь, когда этот человек перед ней, сомнения окончательно покидают Ведьму. Бес не ошибся и дал ей верный адрес. Проклятие, что сжигает Конора, дело рук замершего перед ней целителя. И она это понимает, потому что ощущает, как он окутан невидимой, знакомой до дрожи в руках, жаркой и сильной энергетикой Дойла. Он просто фонит ею, как грёбаная атомная боеголовка радиацией!

— Рашад, если не ошибаюсь? — Её голос деланно бесстрастен. — Ты лечишь людей? Говорят, помогаешь самым безнадёжным.

Целитель по имени Рашад мгновенно понимает, кто перед ним. Чего он не понимает: зачем она пришла? Дочери Иблиса не болеют, не стареют, не умирают. Что могло ей понадобиться? Разве только… Нет, это невозможно. Она не стала бы поднимать шум из-за такой мелочи, как жизнь человека. Жизнь имеет ценность только для самих людей, а она — дочь Иблиса. Что ей люди и их жизни?

— Что означает твоё имя, Рашад? — Ребекка медленно встаёт. В её бездонных глазах медленно разгораются багровым золотом языки пламенной ненависти. Сейчас никто, даже Конор, не сумел бы сдержать полыхающую в её груди жажду мести. — Оно означает «благоразумный». Боюсь, Рашад, твои родители ошиблись. Ты поступил очень неблагоразумно.

— Чем я прогневил тебя, уважаемая? Я скромный целитель. Во имя Аллаха Всемилостивейшего помогаю людям. Спасаю их здоровье и жизни. — Рашад в панике пятится к дверям. Он в курсе, что никакой амулет, никакая молитва не защитят от ярости дочери Иблиса. Но, возможно, это ошибка, просто недоразумение, и они сумеют понять друг друга и договориться.

— Да ну?

Внешне безучастная, источающая незримую ненависть, она всё ближе, и Рашад обливается холодным липким потом. Дочери Иблиса не знают жалости. Вызвать их гнев легче лёгкого, а вот погасить его — задача не из простых. Почти невозможная.

— Чем же я провинился перед тобой? — блеет насмерть перепуганный целитель.

— Разве Аллах не запрещает правоверным баловаться магией? — Внезапно она улыбается, и это страшнее её обманчивого безразличия. — Как ты это сделал, Рашад? Как наложил проклятие на крови? Откуда вообще узнал о нём? И поторопись с ответом.

— Ритуал проклятия передаётся от отца к сыну уже много веков. Все мужчины в моём роду — целители. Я увидел того мужчину, когда прошёл слух, будто белые учёные вскрыли гробницу, которая не должна быть вскрыта. В ней нет ничего, кроме смерти. Я отправился туда и увидел его. Я подумал, в нём столько силы… Сколько жизней я спасу ценой всего одной! Его жизни хватит мне на несколько лет исцелений страшных болезней. Я заплатил одному оборванцу, чтобы он оцарапал его накха дасти. Я не понимаю причины твоего гнева, уважаемая! Он всего лишь человек…

— Он мой человек! — едва сдерживая себя, свою ярость, рявкает Ведьма. Телевизор за её спиной взрывается брызгами осколков и искрит. По окнам и зеркалам ползут трещины. — Ты жалкий колдун-целитель. Ты не мог не почувствовать, что он отмечен Ведьмой!

— Я подумал…

— Что?!

— Я подумал, ты не заметишь! — голосит Рашад, сообразивший, что на этот раз он здорово просчитался и ему конец. Ведьма сочится злостью и непременно прикончит его. Ему не спастись. — Дочери Иблиса не следят за своими людьми. Никогда не следят, потому что им всё равно. Я решил, что ты не заметишь его исчезновения!

— Отдай перчатку, — ледяным тоном требует Ребекка. — Отдай! Или я убью твоих детей, прежде чем закончу с тобой.

Не помня себя от ужаса, Рашад отводит её в комнату, где принимает пациентов. На столе, скрытом за низкой расписной ширмой, стоит накрытый плотной тёмной тканью поднос, на котором рассыпаны палочки благовоний и высушенные травы. В центре подноса — небольшая металлическая накладка на ладонь с острыми шипами. Кончики шипов — бурые от запёкшейся крови.

— Хоть уже слишком поздно, но умоляю, пощади детей! — Рашад в отчаянии падает перед ней на колени. — Уже поздно. Тебе не спас…

Раздаётся громкий чавкающий хруст. Тело Рашада заваливается набок и падает на пол. Оторванная голова откатывается к дверям. Стекленеющие глаза распахиваются в удивлении от последнего в их жизни магического таинства.

Брезгливо морщась, Ведьма сворачивает ткань с благовониями, травами и окровавленной накха дасти в узел. Опускает на него ладонь и принимается бормотать заклинания. Проклятие на крови — одно из самых мощных, и ей приходится собрать все силы, чтобы разбить его. Постепенно узел под её пальцами становится твёрдым, а затем стекленеет. Стекло трескается. Осколки режут ладонь Ведьмы и обагряются её кровью. Последнее усилие, и стеклянное крошево вспыхивает алым пламенем, в котором пляшут угольные протуберанцы.

Когда Рашад навсегда закрывает глаза, на подносе не остаётся даже копоти, а в палате центрального госпиталя Каира приходит в себя Конор Дойл. Не веря счастью, Наташа, Линдси и Клэр обнимаются, не зная, плакать им или смеяться. Они благодарят красавца доктора, однако он удивлён и обрадован не меньше, а может, и больше, чем женщины. В его медицинской практике не бывало случаев, когда безнадёжные пациенты в одночасье выздоравливали. Разумеется, Дойл ослаблен странной болезнью, но это состояние легко поправляется сном и хорошей едой. Доктор шокирован и обескуражен чудом. Именно чудом. Другого подходящего слова у него попросту нет.

Джина — единственная, кто не поддаётся эйфории. Нет, она искренне рада за Дойла, но не верит, что он вообще был болен. Его внезапная кома, равно как и неожиданное выздоровление — какие-то ненормальные. Неестественные. И Джина думает, что если это всё же было проклятие, значит, есть некто настолько сильный, что смог разорвать магическую цепь. А ещё она думает, что никто не станет заниматься подобными вещами от скуки. Наложение проклятия требует больших сил, и ещё больше нужно, чтобы разрушить его. На подобные жертвы идут ради близких. Или любимых. И Джина думает о той бледной, черноволосой женщине, про которую с негодованием рассказывает Доннер. О гадалке по имени Ребекка. Что бы ни говорила Доннер, но эта Ребекка объявилась в палате умирающего Дойла, и спустя всего несколько часов он поправился. Хотя до её появления доктор и медяка ломаного не давал за его жизнь. Но вот приходит она — и Дойл, как по волшебству, выздоравливает! Джина думает, что не хотела бы когда-нибудь встретить эту женщину. А ещё её не покидает гнетущее тоскливое ощущение, будто ценой жизни Конора Дойла стала чья-то смерть.

========== 7 ==========

Эпилог

Квартира Конора Дойла, Оттава

9 февраля, 2010

08:04 пп

У него всегда много работы, и обычно Дойл поздно возвращается домой. Хотя, если бы не чёртов проект «Ханни», насущная необходимость скрывать свои отношения с Ведьмой и отказ Ребекки проводить с ним чуть больше времени, Конор спешил бы домой, а так… Он даже позвонить ей не может. У Ребекки попросту нет телефона. Она приходит, когда хочет, и уходит, когда вздумается. Конор понимает, что такие отношения не совсем нормальны, однако нормальные — это не про них. Он, конечно, мог бы найти себе самую обычную женщину, которая будет ждать его из командировок, стирать ему рубашки, готовить ужины, но после Ребекки любая другая покажется пресной. Всё равно что, попробовав фантастически вкусное блюдо, обречь себя остаток жизни грызть диетические хлебцы, похожие на пенопласт.