========== 4 ==========

Дом Кевина Ломбарда, Челси, провинция Квебек

1 июля, 2009

02:47 пп

Конор паркует машину около старого неухоженного дома. Пробегающая мимо стайка мальчишек с любопытством смотрит на незнакомца, который с виду – вылитый агент секретной службы из вечернего шоу по телевизору. “Агент” всматривается в окна дома сумасшедшего старика Ломбарда, затем вынимает из машины бумажный пакет, поднимается по скрипучим ступеням и стучит в дверь.

- Не ходите к нему. Он ненормальный, - на всякий случай, предупреждает незнакомца вихрастый паренёк. “Агент” слегка улыбается, кивает в знак благодарности и терпеливо ждёт.

В доме слышатся старческие шаркающие шаги. Парнишки бросаются врассыпную. Конор Дойл остаётся на месте. Он совершенно спокоен. Он приехал поговорить. Никаких данных ему не предоставили, но Элсингер обмолвился, что мать Ребекки звали миссис Санди Ломбард. Именно так – “миссис”. Конор ухватился за оговорку, и потому он здесь, в Челси.

Дверь открывается. На пороге пропитанный ароматами алкоголя, никотина, пыли и неприкаянности старик в растянутой грязной футболке.

- Добрый день. Мистер Кевин Ломбард? – уточняет Конор. Старик кивает. – Моё имя Конор Дойл. Это я вам звонил.

- И что вам нужно, Конор Дойл? – ядовито интересуется Кевин, угрюмо рассматривая галстук визитёра. – Передайте этому ублюдку Элсингеру, что он может поцеловать меня в задницу.

- У меня для вас подарок, - игнорируя грубое приветствие, Конор демонстрирует ему пакет. – В нашей беседе по телефону вы настаивали, и я решил не отказывать.

Водянистый и не совсем трезвый взгляд Кевина останавливается на пакете. В глазах вспыхивает жадность алкоголика, почуявшего столь желаемую выпивку.

- Я здесь не по работе, мистер Ломбард. В моей конторе никто не знает, что я говорю с вами…

- Наивный мальчик, - прерывая Дойла, сипло смеётся Кевин. – На таких дураках все спецслужбы держатся. Мне плевать, кто ты. Входи.

Судя по запущенной гостиной, когда-то и она знавала лучшие годы и заботливые женские руки. Конор уверен в этом. Поскольку сам живёт одиноким холостяком, он сразу видит разницу. На пыльной каминной полке несколько побрякушек и ваза. Диван покрыт старым, ветхим и точно самодельным покрывалом. Усталая измученная гостиная, в которой когда-то жила семья – муж, жена и маленькая девочка, - теперь ничего уже не хочет и ничего не ждёт.

- Чего тебе надо? – Кевин забирает у Конора пакет и вытаскивает на свет бутылку джина. – Давненько я такого не пил. – с удовлетворением говорит он, обращаясь скорее к себе, чем к гостю.

- Я хотел расспросить вас…

- О Санди и Ханни. – Кевин наливает себе выпить и закуривает. – О ком же ещё? Я встретил моих малышек, когда проезжал провинцию Онтарио. Как сейчас помню: еду я по чёртовому шоссе, стоит чёртова жара, а Санди едва плетётся по обочине. Я подвёз её и малышку до города. Потом до другого города. А потом подумал: “Да чёрт с ним!” – и женился на ней.

- Значит, Ребекка не ваша дочь? – изумляется Конор.

- Кто его знает, чья она малышка. – Кевин методично уничтожает содержимое бутылки. – Но она была моей Ханни. Странная девочка – моя дочка.

- Почему? – осторожно интересуется Конор, надеясь услышать всю историю до того, как Ломбард напьётся в хлам.

- Вокруг неё всё время какие-то неприятности случались. Помню, однажды жена бельё гладила. Отвлеклась на минутку, а Ханни тогда где-то годик с небольшим исполнился. Так вот, Санди отвлеклась, и гладильная доска вспыхнула. Представляешь? – Кевин хмелел и потому начал растягивать слова и говорить громче. – Или вот, поссорились мы как-то. Крепко я тогда с женой поспорил. И вдруг, бум меня по затылку! Я с копыт. Прихожу, значит, в себя. Надо мной Санди хлопочет и приговаривает в сторону: “Ребекка, так нельзя поступать. Это очень плохой поступок”. Ну, и всё такое… - Кевин пьяно машет рукой и едва не опрокидывает стакан.

Слушая сбивчивые пьяные россказни старого одинокого Ломбарда, Дойл размышляет о том, что был прав – способности Ребекки врождённый дар. Очевидно, под влиянием матери она рано научилась их контролировать. Но как малышка сумела самостоятельно их развить? Или это также целиком и полностью заслуга Санди? У Дойла нет ни одной причины сомневаться в рассказе. Напротив, у него складывается впечатление, будто Ломбард счастлив, что его наконец-то слушают – внимательно, не перебивая и не надсмехаясь. Словно он много раз пытался излить душу, но никто не пожелал выслушать его.

Дойлу искренне жаль Ломбарда.

- Четыре года мы были счастливы, мистер, - Кевин отодвигает стакан. Такое впечатление, будто он вот, вот расплачется. – Четыре лучших года моей никчемной жизни.

- Что случилось?

- Санди стала нервной. Говорила: за ней следят. Почему я не прислушался к моей детке? Ты женат?

- Нет.

- Если надумаешь, помни – женщины сердцем чувствуют, - Кевин тяжело вздыхает и вновь принимается сетовать: - Я должен был прислушаться. Надо было бросить всё и уехать. Мы бы сбежали от вас, мистер. Вы никогда бы нас не нашли, - он машет рукой перед лицом Конора, и тот невольно подаётся назад, чтобы его не задели. – Я должен был защитить их.

- Что же всё-таки случилось? – повторяет Конор.

-Тебе ли не знать! – зло рявкает Кевин. – Или что? Подстилки Элсингера делают лишь то, что велено?! Однажды я вернулся домой и никого не застал. Ни жены, ни ребёнка. Вы украли моих девочек! Забрали всё! Даже игрушки! Унесли все фотографии. Словно и не было моих малышек.

- Но ведь соседи должны были что-то видеть… - пытается Конор.

- Как думаешь, почему меня называют сумасшедшим? – Кевин залпом осушает стакан. – Я пошёл в полицию, но никто не торопился искать женщину с маленьким ребёнком. Все делали вид, что ничего не знают. А потом начались чудеса. Один мой сосед купил хорошую машину. Сын другого поступил в дорогой колледж. Мне продолжать?.. – не дождавшись ответа, Калеб угрюмо смотрит на Дойла. – Тогда я решил идти дальше. Вот так я и познакомился с Фрэнком Элсингером. Он припёрся, прям как ты, весь такой официальный и в задушевном разговоре намекнул мне, что мои трепыхания бесполезны и даже вредны для здоровья. И я понял, что он не шутит. Можешь считать меня ублюдком и предателем. Мне насрать на твоё мнение. А теперь, катись из моего дома!

Дверь за спиной Конора хрипло захлопывается. Он идёт к своей машине в смешанных чувствах и с пониманием, что от него многое, очень многое утаили. И это лишний раз доказывает, что Элсингер хочет разыграть свою карту, пользуясь неведением подчинённого. Конор думает, что неплохо было бы узнать эту историю от третьей стороны, от Ребекки, но она мертва. Её историю он не узнает…

Старый Кевин Ломбард в окно следит за отъезжающей машиной.

- Сукин сын!

- Не нужно так говорить, Кевин, - по гостиной плывёт глубокий женский голос, в котором слышится мягкий упрёк. – Не стоит его оскорблять.

- Прости, девочка моя. Он заставил меня вспомнить. Пережить всё заново, - Кевин оборачивается к женщине.

Бледная, точно лучший рафинированный сахар кожа визитёрши кажется ещё белее на фоне пыльной гостиной. Угли её глаз черны и пусты. Это хороший знак. Она не сердится, но и не радуется.

- Зачем он приходил, Ханни?

- Потому что ненормальный, - губы её трогает едва заметная улыбка. – Конор Дойл вступил в игру, но он только человек.

- Я ведь всё сделал правильно? – Кевин пьяно и заискивающе смотрит в её пустые глаза.

- Неужели, ты правда этого хочешь?

- Это всё, о чём я мечтаю! Ты говорила: Санди простила… Ты обещала!.. – порывисто восклицает Кевин Ломбард, давя растущее желание бухнуться на колени и умолять. Он знает – мольбы не тронут её. Чтобы получить то, чего он жаждал столько лет, нужно сохранить остатки того, что называется гордостью. – Взгляни на меня, Ханни… У меня не осталось сил бороться.