Кормление уток на берегу реки Сходни В телевизоре добрые вести: Рублик снова подрос и окреп. Кто-то выставил сумки в подъезде, Ну а в них – запакованный хлеб. Видно, свадьбу отметить решили, А невеста, убив жениха, Убежала с любовником в Чили Продавать дорогие меха. Не случилось разгула и пьянки, Вот и вынесли свадебный стол. Взял я хлеба четыре буханки И на Сходню к оврагу побрел. Где-то плещется теплое пиво, Кто-то в спину стреляет врагу. Утки, крякая нетерпеливо, Ждут меня на моем берегу. Крылья плещут, волнуются спины, Утки так увлеченно галдят, Что хватают меня за штанины И обратно к реке не хотят. Плохо – не было свадьбы и пьянки. Утки злобно в ответ: «Хорошо!» Я скормил им четыре буханки И еще за добавкой пошел. «У Москвы опять простуженный вид…» У Москвы опять простуженный вид. Ярко-красная она от реклам. Мэри Поппинс никуда не летит. Мэри Поппинс принимает ислам. Мэри Поппинс объявляет джихад Средь коленопреклоненной Москвы. Уважайте, говорит, мой обряд. Мои чувства оскорбляете вы. Тем, что просто вы живете в Москве. Тем, что нету у меня ни рубля. Вы лежите у меня на траве И живете на планете Земля. Вы должны меня кормить и гореть. И гореть в аду огромной страны. А потом вы все должны умереть. Мы всегда им почему-то должны. Мэри Поппинс объявляет джихад. Толерантно, говорит, тут у вас. Скоро будет тут у вас город-ад. Так и надо вам. А мне – в самый раз. «Твой любовник скоро выйдет на свободу…» Твой любовник скоро выйдет на свободу. Да и срок-то небольшой: 16 лет. Не давайте, люди, ходу пароходу, Не ходите, где театры и балет. Говорят, весна идет, весне дорогу. Говорят, что где-то в центре есть Арбат. Говорят, мы все учились понемногу, Скоро листья и трава заговорят. Говорят, а ты не слушай, люди брешут, Люди брешут, ветер носится пургой. Я тебя уже, наверно, не зарежу, Все другое, да и я уже другой. Твой любовник скоро выйдет, а в России Все меняется, Россию не узнать. Только в Тушине рассвет такой же синий. И скрипит всегда предательски кровать. «И удали нет молодецкой…» И удали нет молодецкой, И мудрости нет от седин. В шашлычной на «Новокузнецкой» Сижу потихоньку один. Мне в тягость? Да нет, мне не в тягость. С похмелья почти что азарт. Вот если бы только не август, Который давно уже март. К зиме пристает чикатила, Склоняет к последнему сну: Весна тут опять наступила. Да ну ее, вашу весну. «По городу еду в трамвае…» По городу еду в трамвае. Волнуется море огней. Как принято в Древнем Китае, Сожгут экипаж и коней. Мы – кони. А бедная наша Страна для Него – экипаж. Пустая граалева чаша Не красит унылый пейзаж. Охотный, а может, Каретный, А может, Фурье. Не нужны Ряды на полях межпланетной И междоусобной войны. Бегут осмотрительно Лоты За МКАД от нелегкой судьбы. Кружат над Кремлем вертолеты. Стоят соляные столбы. «Снежная королева живет в Кремле…» Снежная королева живет в Кремле. Изучает Россию без микроскопа. Кай составляет фразу «Рай на Земле», А получается… Правильно, Пенелопа Ждет второго пришествия. Остров Крым Готовится к праздничному джихад-параду. Мне приснилось, что я в Ленинграде. Сквозь белый дым Иду по солнечному Ленинграду. На Дворцовой киоски – вплоть до Зимнего — снесены. Город преобразился после лечения. В Снежную королеву все влюблены. Герда работает в Министерстве полного улучшения. «Лежат предатели в траве…» Лежат предатели в траве. Их ненавидит населенье. Деревья губят по Москве: Озелененье. Сбылись прекрасные мечты. И сны о счастье не забыты: Киоски ТАТ не снесены, Зато закрыты. Уюта нет, покоя нет, Эмблема радости на роже. Ларьки с названьем «Туалет» Закрыты тоже. Я рад велениям судьбы, Горжусь великою державой. Какие кадки! И гробы! В золотоглавой. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». |
