Примечание. Выбор первого слова – в силу запрета мата – был очень сложен. Остановился на Фонтенбло. Красиво, а смысл такой же: очень надоело, аж фонтенбло. И, разумеется, никакого отношения к современным российским реалиями данная лирическая фантазия не имеет. Все персонажи вымышлены от первой до последней буквы. Конец примечания. «Во рту застревают слова…» Во рту застревают слова, И в городе меньше свинины. Европа и даже Москва Построены не из резины. Морская волнуется гладь. Капусту не вытеснит репа. И некому рук не пожать, Давно все и лепо, и скрепо. Татаро-монголы идут, Бурято-якуты взлетели. Селькупы взошли на редут. И вепсы гуляют без цели. А нам улучшают Москву Да так, что почище Эболы. Татаро-монголы, ау, Спасите, татаро-монголы… «Москва протягивает ножки…» Москва протягивает ножки. Застыли Кафка и Дали. Какие к дьяволу бомбежки? Тут экскаваторы пришли. Для процветания России, А не разрухи в голове, Они киоски посносили По всей страдалице Москве. Пора считать зарплату в центах. Какие доллары для нас? Зато в пустых торговых центрах Не будет пусто, как сейчас. Разнообразною толпою В ТЦ, где рай и благодать, Мы все придем за шаурмою. А что еще там покупать? Портрет царя не помогает. Хоть вы за Родину горой, Вас высшей мерой награждает Мострибунал за самострой. На Мавзолее в ус не дуют, Зато идут в Охотный ряд, Где ипотечники бунтуют И дальнобойщики бузят. Снесут кремлевские палаты, Как самострой наверняка. Не улетит он от расплаты, Орел двуглавый табака. Кругом великие победы. Везде и всюду. От и до. А палачи и людоеды Возмущены шарли эбдо. «Ехали цыгане – не догонишь…» Ехали цыгане – не догонишь. Пели они песни – не поймешь. А у нас опять бомбят Воронеж, Так, что вся Москва идет под нож. Посносили, гады, в самом деле. Все прошло, как с яблонь белый дым. Золотые кудри поседели, Мы у края пропасти стоим. Можно даже крыть с трибуны матом, Улучшая скрепы днем с огнем. Доллар тихо падает домкратом. Ты меня не спрашивай о нем. Никогда не видел я Мадеру. Лабутены вышли из могил. Потеряли истинную веру, А Москву в ответ бомбит игил. Я спросил сегодня депутата В рюмочной, теперь мне не до сна: Что же Грановитая палата? Почему еще не снесена? Прикорну с чекушкой у Царь-пушки, Где не отцветает дрын-трава. Спички, как известно, не игрушки, То ли дело старая Москва. Посносили, гады, посносили. Западу тлетворному урок: Не было столицы у России, Был один коммерческий ларек. Вроде все разбито и распято, Но и недоделки есть порой. Там, где был бассейн «Москва» когда-то До сих пор остался самострой. «В мышеловке переучет…»
В мышеловке переучет, Зачищается мышеловка. Как подорванная течет, У «Нагорной» река Котловка. На иконе смеется лик, Лают громко телеканалы. Для удобства всегда в час пик Увеличены интервалы. Возле озера Иссык-куль Воют вепсы толпою дружной. Взорван северный вестибюль Бестолковой станции «Южной». Да идите вы все в звезду. Я для блага родного крова Баллотироваться пойду В мэры города Королева. «В Трое плохая погода…» В Трое плохая погода И не горят фонари. Вышли мы все из народа, Даже вожди и цари. Кончились глупые драки Возле пустого кремля. Мне бы дойти до Итаки, Что мне чужая земля? Что мне чужая икона, Гнев опостылевших стен? Всякого там Посейдона Или каких-то сирен? Вам бы забиться в бараки, Холодно вам тут зимой. Мне бы дойти до Итаки, Мне бы вернуться домой. Где виноград и маслины, Где я давно не бывал… Но попадаю в Афины Или на Курский вокзал. «Каждой девочке хочется стать…» Каждой девочке хочется стать Проституткою или моделью. Чтоб гордиться родною панелью И порадовать старую мать. Раньше мальчики шли в первый класс, А мечтали идти в рэкетиры. Но меняются ориентиры: Все в коллекторы рвутся сейчас. Я бы тоже коллектором стал, Раз меня не пускают в масоны. Где кальсоны, а где патиссоны, Как попасть мне на Курский вокзал? Ветер ходит внутри парусов. Хорошо украинским ученым. Да, мне нравились девушки в черном, Но теперь я люблю – без трусов. |
