Принц понимающе кивнул, окидывая взглядом уставшего друга. Откровенно говоря, он имел ужасный вид. На уголках рта виднелись подтеки разноцветных красок, зрачки серые, опустевшие, взгляд, некогда столь проникновенный, так поверхностно изучал пространство рядом с собой в виде скелета с желтой диадемой.
— Говоришь так, словно я не делаю этого практически каждый день, — и снова заметная тень иронии, что четко виднелась в его словах, во взгляде. — Чем еще я могу тебе помочь?
Тик-так. Тик-так. Секундная стрелка обгоняет своих старших сестер, оставляя их далеко позади. И им двоим уже никогда и не угнаться за младшей, такой быстрой и тонкой, гулко отстукивая в каждом закоулке домишки. Вокруг настолько тихо, что лишь часы медленно отсчитывают время. Спокойная, почти замогильная тишина. Но только тихое сопение — тормошение ветра туда-сюда по носовому отверстию — оповещает эту тишину о том, что в пространстве есть тот, кто наслаждается ею. Воистину упивается. Ведь никогда, еще никогда ранее одному несчастному глюку не удавалось думать так ясно, как сейчас. Голова буквально была пуста, но не от отсутствия знаний или мыслей, там не было этих ужасных голосов. Именно сейчас Эррор, с радостью отмечая для себя, осознавал и понимал, что его голова принадлежит только ему одному.
— Ну и куда же ты делся? — голос с непривычки резанул по несуществующим ушам, такой громкий, глючный, как и его владелец. — Я ведь могу втихую и расторгнуть наш мирный договор.
Может, но не станет. Уж себе-то врать, оно того точно не стоит. Велика плата за предстоящие последствия. И зная все это, порой так сложно остановиться на луче событий, ленте времени, и спокойно подумать. Подумать о прошедшем, будущем, настоящем. Успокоиться и просто подумать. Вот и Эррор не смог. Дурак, сделал очередной, уже четвертый, шаг, сам того не заметив. Аукнется ведь потом.
Глубокий вздох и последовавший за ним скрип пружин в диване давали знать только одно: Глюче намерен продолжить поиски. Только, разве что, при помощи немного видоизмененной тактики.
— О, Эррор, привет, — Дрим вежливо улыбнулся только что появившемуся собеседнику, даже не дрогнув от испуга при его виде, как то было ранее. — Что ты делаешь здесь?
А ведь раньше, стоило Хранителю эмоций только завидеть в углу комнаты этот устрашающий силуэт, он тут же жался в углу напротив, всем своим видом показывая степень испуга. И, Художник мог поспорить, что слышал доносящийся из того самого угла тихое, подобно котячему, шипение. А Эррор лишь неистово усмехался в сторонке, наблюдая за копошением двух закодычных друзей. А сейчас вон, совсем уж Принц положительных эмоций от рук отбился, не дрожит в страхе, а спокойно приветствует. Глюче тихо усмехнулся.
— Я не просто на погулять пришел, — кивнул, здороваться в ответ не стал, будто бы он опусился бы до подобного. — Где Инк?
Дрим уже успел оставить Творца в суете своих собственных дел. Пусть спокойно продолжит себе писать в отдаленной вселенной, лишь бы никто помешать не смел. Именно этим сейчас Принц-диадемка и занимался, оставив Художника одного, отвлекал внимание всех от его персоны. И, как он надеялся, удачно. До поры до времени, пока Глючный скелетик не начал подозревать что-то неладное.
— Инк? — уж что Дрим умел мастерски делать, так это притворяться непонимающим и невинным, не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. — Он вроде как убежал по делам.
— Да неужели? — как жаль, что Эррору солгать он не сможет, уж слишком настойчивый и грозный вид он имел. — Сумасшедший и по делам? Один?
Вывести добрейшего из яблочных братьев на чистую воду, на самом деле, проще простого. Он только на вид весь такой белый и пушистый, а внутри он, пожалуй, не лучше брата своего. Защищает то же самое, что и он, лишь улыбается не так мерзко, как Найтмер. Вот и весь секрет.
— Ну да, он, кажется, прогуляться захотел, — Дрим отвел свою приторно-сладкую улыбку в сторону, решил не мозолить ею глаза Разрушителя. И правильно сделал. — А что такое?
— Да так, ничего, — Эррор не по-доброму сверкнул глазницами, оповещая скелетика, что ничуть не поверил его словам. — Просто интересно стало.
И, не удосужившись даже попрощаться, ушел куда подальше от этого врунишки. Надо же, вот гады, что-то там себе придумали и скрывают от посторонних глаз. Паршиво как-то от понимания того, что твои глаза еще и посторонними считают. А ведь кажется, что правда так близко, где бы она ни была, словно под носом. Лишь руку протяни.
========== Я узнаю твой голос ==========
Недовольно почесав затылок, пристукивая костями при этом, Эррор уселся на диван. Отлично, Инк что-то там себе понял, а Дрим его покрывает. «Наилучший» расклад дел, явно «в пользу» Глюче.
— Идиоты, — тихо прокомментировал действия Мечтателя и Художника, затем не менее тихо рыкнул, только вспомнив об их поступке. — Мое терпение на исходе. Теперь пусть хоть в лепешку разобьются, но расскажут мне о том, что задумали.
Ошибка переживал. Не то, чтобы думать о том, что с этими двоими обалдуями чего-нибудь нехорошего случится, хотя и этот вариант развития событий не отбрасывал, а просто слегка нервничал. Он никогда не отрицал, что Инк, пустоту его дери, чертовски умный, и этот чертовски умный малый мог самостоятельно прийти к какому-нибудь выводу, а с помощью, к слову, тоже неглупого, Дрима, так и подавно. Их дуэту нет равных в отрасли разгадок загадок и построению хитроумных планов. И сейчас они чувствовали себя словно в своей тарелке. Вот только вместо этой тарелки сейчас были судьбы сотен миров и сотен тысяч монстров и людей, в том числе и Эррора. Если о первом он даже не догадывался, то во втором был уверен на все сто. Ведь он, Глюче, со своим хваленым недоверием ко всему и вся, доверился Инку, отдавая, по сути, свой секрет ему в руки. И пока Ошибка тут просиживал шорты, Творец, Эррор был уверен, продолжал рассуждать.
Когда Дрим ушел восвояси, Инк все так же продолжал писать. Пока память не начинала подводить, он должен был использовать момент по максимуму. И в планах, дабы достичь этого максимума, было посвятить еще кое-кого в сложную ситуацию. Пока Творец мог, он будет рассказывать всем своим самым доверенным лицам о своем прошлом, о своих ошибках. Да, это непросто, однако это необходимо, уж, если он все-таки хочет всех спасти. И, если у Художника это не выйдет, простить подобного он себе уже не сможет. Именно на эту попытку были поставлены все козыри, и если она с треском провалится, то всю жизнь можно будет считать полностью слитой. А демон продолжит тешиться над добычей. И жертвой.
Собирать все листы бумаги, ручки, карандаши и блокноты с травы пришлось долго — уж слишком много канцелярии валялось тут и там. Но сделать это было нужно, при чем в срочном порядке — никто из посторонних эти записи увидеть не должен был, особенно если этот кто-то — это Найтмер, или кто-нибудь из его окружения. Тогда о спасении целой мультивселенной уже можно было и не мечтать, забив на столь добрый жест и отбросив все планы в долгий ящик. А ведь на эту попытку Инк поставил все, что имел: весь опыт, что вынес из прошлых жизней, все связи, которые обрел. Имея при себе, по сути, только надежду и веру, он уже достиг чертовски многого. И отступать сейчас просто не имел права, хотя на деле же просто не мог. Уже через несколько дней судьба всего населения мультивселенной будет написана руками Художника, который и рисовать-то на самом деле ненавидел. Однако пришлось научиться, чтобы исправно выполнять свой долг, да латать свежие раны на себе как можно быстрее.
В планах Инка следующим слушателем этих словоизлияний на очереди был Гено. Решиться рассказать всю правду ему было чертовски сложно, даже Дриму было легче, ей богу. Художник, естественно выпив перед этим красок, чувствовал ужасную вину перед другом за все ошибки, которые совершил. За всю ту боль, которую принес. И сейчас было вовсе не важно, помнил ли этого сам Развалинка или нет.
