Осознание реальности пришло сразу же, как только последняя строка в Сонник была написана. А после пошли минуты раздумий по поводу произошедшего в стране грез. Много чего Художник уже успел повидать там, но и многое ему предстоит увидеть, как он полагал. Стоит больше всматриваться в детали, смотреть по сторонам, пытаясь понять причину общего на двоих недуга с разными симптомами. У Творца реальные сны, а у Разрушителя — один и тот же, что заставляет каждое утро просыпаться в холодном поту и конвульсиях. Как же хочется хотя бы немного пожить нормально, вернуться к разрушению альтернатив… А хочет ли Эррор вообще продолжать это делать? Он пришел ко многим выводам, проводя досуг на пару с Художником. Как например, что не все вселенные действительно ошибки и их стоит убивать и изничтожать. Но и не всякая альтернатива достойна жить и распространять энергию по всей мультивселенной. Да и сам Эррор как-то жить захотел, что ли. Появилось желание увидеть, что будет дальше, что предоставит им судьба, и достойно пройти через это тоже хотелось. Невероятное открытие для того, кто хотел сначала убить все и вся вокруг, а затем и себя. Инк начинает медленно влиять на Глюче. И сам он этого, пока что, не замечает. Остается вопрос, а надолго ли?
Эррору придется потратить много времени, чтобы привыкнуть к новым порядкам вокруг себя и измененным взглядам на мультивселенную. Сначала наверняка ведь будет до чертиков неуютно понимать, что все, к чему ты стремился всю сознательную жизнь, можно изменить всего в пару десятков дней, проведенных на пару с нормальным собеседником. Почти нормальным. Легкая шизофрения на почве постоянного стресса и нереальности осознания окружающих вещей не в счет. Художнику простить именно это можно, его и так жизнь потрепала, обделив душой.
Временами, Инк задумывался, каким бы он был, будь у него эмоции и чувства. Судя по постоянно меняющимся зрачкам, очень впечатлительным. И гиперактивным. Возможно даже похлеще Блу под действием кофеина. Творцу очень хотелось бы верить, что где-то в закромах кода сотен миров есть тот или та, которого Инк полюбил бы, будь у него душа. И, вспоминая об этой тусклой вере, руки сами тянулись к голубой и желтой краске одновременно. Было забавно наблюдать за Инком, что, держа в руках по колбочке жидкой грусти и счастья, думал, что следует выпить. И он никогда не мог решиться отпить ни той краски, ни другой. Уж пусть лучше конкретно это воспоминание останется в его черепушке под серой коркой безэмоциональности. Некоторые моменты своей жизни хотелось запомнить четко за серыми рамками.
Глючному скелету очень нравилось наблюдать за досугом Инка, искать в нем все новые и новые странности стало новой, не менее странной, привычкой. Однажды, восхваляя скуку, Глюче решил спрятать от Инка его чудо-краски. И он очень пожалел об этом потом. Творец весь день просто просидел на диване с таким пустым взглядом, словно казалось, что он вот-вот начнет рассыпаться в прах, как это делают умершие. И Эррор внезапно поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы именно этот монстр именно сейчас и именно в этом месте рассеял прах по своим вещам. Это открытие стало для Глюка чем-то невообразимым и невероятным. Инк сидел сиднем и думал о чем-то, откровенно пугая Глюче своей таинственностью. Эррор не выдержал, отдал Художнику его краски, но он не стал их пить. А вот теперь Разрушитель и запаниковал. Эта пустота в непривычно белых, не ярких, а именно белых зрачках заставляла череп покрываться холодным потом. С облегчением выдохнул Эррор лишь тогда, когда Инк отпил немного от голубой краски. И, на удивление Глюче, он поинтересовался мыслями Творца. И на его еще большее удивление, Инк рассказал причину его беспокойств. Она крылась в ничтожно малом прогрессе в их расследовании, не смотря на поданную готовой идею на блюдечке, так ласково предоставленной Дримом.
Полностью унять панику вышло лишь тогда, когда бывший Хранитель вселенных пошел заваривать кофе. Периодические и, что самое главное, внезапные нападения паники уже давно прослеживались за разрушителем. Так что, на этот маленький эмоциональный срыв можно было просто взять и закрыть глаза, вот только не особо-то и хотелось. Эррор понимал, что не хочет забывать этот страх перед непонимающим смысла своего существования Творцом. Он не хочет его видеть пустым. Мысль громом раздалась по черепушке, выбивая напрочь все остальные и весьма болтливые голоса подальше, за рамку восприятия. «Значит я его наполню», — подумалось Разрушителю и он сразу же усмехнулся своей мысли. Как быстро он привязался к компании вечно позитивного Художника, что бегает вокруг и постоянно рисует. И пока это не мешало работе, он не против. Но что будет, когда временное перемирие будет рассторгнуто?
Глюче пошел на кухню за Инком, тоже решил заварить кофе. Для дельных мыслей нужна здоровая голова. Увы, ее он не имел, но хотя бы ее свежесть предоставить был в силах. Пока что. И пока монстры, что буквально месяцем ранее стояли по две стороны баррикад, заваривали себе кофе, завязался вполне обычный разговор. Какие же слова чужого голоса стали такими приятными, ласкающими слух. Даже этот чертов лагающий голос Глюка.
И они говорили долго. Пока не вспомнили об уже давно остывшем кофе. Забавнее в этой ситуации было лишь то, что никто из них не собирался ссориться с другим. Хранитель и Разрушитель на совместном отпуске, оба с этим смирились и оба этому уже рады. Они сблизились, неизвестно, во что потом эта близость выльется во время битв. Как бы то ни было, сейчас они слишком расслаблены для обдумывания своих планов на будущее. Ведь даже Глючный, не без отвращения, но все же признал, что очень похож с Инком. И пусть даже внешне они полные противоположности, но они на зубок друг друга знают, а с недавних пор ознакомнены и с психическими расстройствами друг друга. Прекрасное начало дружбы. Впрочем, Творец редко когда начинал дружбу нормально, по-человечески. Взять того же Саенса, которого он перепугал бойней в родном мире.
Сам ученый жил-был в своей лаборатории и наживал себе проблем на зад, даже не замечая этого. Истинное мастерство. Его опыты заставили бы любого нормального монстра содрогнуться от безумия, придумавшего их. А ему было плевать. Ему откровенно на все плевать уже очень давно, только наука являлась светом в мрачном мире, что полон перезапусков. Как бы и самому хворь на голову не схлопотать, как его друг. А ведь ему еще столько всего предстоит изобрести и открыть, столько непроверенных теорий ждут его на листах бумаги, сгорая от нетерпения, когда же ее проверят. И он их проверял, по мере возможностей, конечно. Медленно, но все теории раскладывались в две стопки: реальные и нет.
Саенс не был бы Саенсом, если действительно забросил открытие с тканью из магии. Он решил перепроверить, действительно ли нельзя ничего большего излечь из этого.
И он долго думал над всем увиденным и сделанным. Единственное, чего он достиг в этой важной, как он считал, миссии, это то, что эта ткань слишком непрочная для использования. Если увеличить плотность магии в пространстве, она просто не скрепится так, как должна. И на этом все. Тут понадобится более мощная магия, чем он мог себе позволить. Ученый отвел уставший взгляд от бумаг с теориями, думая, как можно наконец приступить к практике. Глазами пытался найти на это ответ в лаборатории. А когда нашел, шоку новой теории не было предела. Новая мысль обухом ударила по голове, заставляя одновременно восторженно бегать по кругу и кружиться вокруг своей оси, и удивляться, как вообще могла прийти такая сложная в построении чисто в логике, идея. А заключалась она в том, что Саенс, кажется, смог придумать, как создать Инку душу.
========== Замок ==========
Он чувствовал себя странно. Ноги сразу же стали ныть настолько сильно, словно он пробежал не один десяток километров. Кости во всем теле слегка вибрировали, отдавая всю свою силу душе. Череп заполнился сотнями тысячей мыслей, но извлечь хотя бы одну разумную разум не мог. Он чувствовал себя чертовски странно. Оно и понятно, не каждый ведь день тебе дарят такой щедрый подарок. Но помимо эмоций, он ощущал силу. Он почему-то понимал и осознавал, что именно сейчас и именно с таким раскладом вещей способен на все. Способен наконец покинуть этот страшный мир, что посмел так издеваться над ним.
