И тут Творца внезапно озарило. Ступор, что галантно сопроводил гениальную идею, заставил Инка промедлить и, в следствие, получить глючной костью по ребрам. Тихий треск раздался по округе. Кажется, ребро сломано. Может даже и не одно. После последовал тихий вскрик и тщетные попытки достать кость из груди. Она плотно заела меж ребер, вероятно, понадобится чья-либо помощь для изъятия инородного предмета из тушки Художника. Пришлось пересилить боль, отодвинуть ее на второй план и подняться с колен.

— Эррор, у меня к тебе деловое предложение, — смело прохрипел Хранитель альтернатив, чем удивил своего оппонента.

После нескольких секунд молчания, видимо, чернокостный обдумывал сказанное своим врагом, он вздохнул.

— Говори.

— Временное перемирие. Ты не разрушаешь, я не помогаю создавать, мы не деремся.

Разрушитель развергся громким глючным смехом, обдавая кожицу на костях волной мурашек.

— Скажи мне, ты идиот?

— Дослушай, — напористо продолжал Инк. — Я знаю, что тебя мучают кошмары. Но, знаешь, меня тоже. Все, что мне нужно от тебя, узнать, что тебе сниться, и, по возможности, разобраться в своих снах.

Глюче всерьез задумался, но перед этим, для начала, решил удивиться от сказанного Инком. Как он узнал о его ночных мучениях? Следил что ли?

— Допустим, — Глюк бросил на Инка недоверчивый взгляд. — А что мне будет с нашего перемирия?

— Мы попробуем разобраться и с твоей проблемой, — из грудной клетки стремительно вытекала чернильная кровь.

Эррор задумался еще более глубоко. Предложение, конечно, было весьма заманчивым, да и вроде со снами разобраться хотелось

— Погодь, а “мы” это кто?

— Я и Дрим.

Глюк глубоко вздохнул и прищурился, словно пытаясь разглядеть в Инке подвох.

— Я согласен.

Инк с облегчением глубоко вздохнул, да только забыл о небольшой межреберной проблемке, потому взвыл от дикой и невероятно острой боли. А все, что делал Эррор, это стоял осторонь и наблюдал. Брезговал подойти и помочь.

Инк рвано дыша попытался встать. Смог. Взглянул на Эррора.

— Подожди здесь, я вернусь через пол часа.

И растворился в краске, перетекая в свой дом. Инку предстояло весьма сложное дело — каким-то образом подлатать свои ребра и не сдохнуть от боли во время этого. Вздохнув и взяв в руки кисть, Художник начал медленно, но четко водить ею по ребрам, спаивая трещины. Боль невыносимая, но Инк привык.

Закончил в течении получаса, поменял запачканные кровью тряпки на чистые и вернулся к Эррору. После смело, не боясь подвоха, завел его в свой дом и усадил ошарашенную Ошибку на диван.

— А теперь, рассказывай. Какие кошмары тебя мучают? — зрачки поменялись за знак вопроса и спираль.

========== Как достать соседа ==========

Эррор все еще был не до конца уверен в своем решении — довериться Инку и, на время, заключить с тем акт перемирия. Не особо хороший расклад вещей, явно не в пользу Глючного. Но, если быть полностью откровенным и честным, Глюче устал каждый божий день просыпаться в холодном поту, чуть ли не рыдая от несуществующей боли. Каждый раз сон был одним и тем же, но кто говорил, что эмоции от этого становятся привычными? Нет, напротив, каждый раз эмоции, как впервые, хлещут из тела, на пару с кровью от незаживающей раны. Потому Эррор и согласился на эту авантюру. Он прекрасно понимал, что его враг довольно башковитый, может и справиться с проблемой, что мучает обоих уроженцев антипустоты. А там, кто знает, как дальше все пойдет. Возможно, это перемирие со временем перерастет из временного в вечное. Инку хотелось бы в это верить.

Как бы-то ни было, сразу и полностью выкладывать все карты на стол Разрушитель не собирался, Инк может ведь потом воспользоваться полученными знаниями против воли их собственника. Ох и придется же Творцу помучаться, чтобы достать из Эррора всю нужную информацию…

— Давай, говори, — нетерпеливо поторопил Инк, садясь на пол, напротив собеседника, взяв в руки ручку с тетрадью; приготовился писать.

Эррор вновь наградил Инка недоверчивым взглядом, а после ососмотрел гостиную, в которую его привел Художник.

— Ты серьезно? — Глюче брезгливо вздернул плечами. — Я не собираюсь говорить в таком сраче.

По всей комнате были разбросаны окровавленные тряпки Творца, а кисти с красками валялись в каждом закутке все той же комнаты, одна из них даже каким-то чудом застряла на люстре.

Инк погасил зрачки, заставляя Эррора удивляться новому выражению лица Хранителя. Такое раздраженное, даже забавно.

Без лишних слов, хозяин дома поднялся и собрал все тряпки с кистями и закинул их себе в комнату, вновь забавляя гостя забавным выражение лица а-ля «Доволен, ошибка треклятая?».

Эррор довольно покачал головой и поднял палец кверху, показывая на люстру.

— Одну забыл, — и тихо засмеялся. С таким-то ростом, Художник просто не сможет достать ценный для него предмет с такой верхотуры.

Инк тихо прорычал от злости, стоило только слегка лизнуть красной краски. Эррор поднапрягся от действия Хранителя. По своему неудачному опыту знал, если Инк тянется к красной краске — быть беде. Вот и решил его не злить и уже сам с легкостью достал кисть, протягивая ее Творцу. Коротко кивнув, Инк взял кисточку и отнес в спальню. На обратном пути в гостиную взглянул на часы и в ту же секунду они забили, ровно девять раз, чем напугали Эррора. Инк же ехидно оскалился и вернулся на свое насиженное место, приготавливаясь внимательно слушать и разборчиво писать.

И Эррор начал говорить, изредка останавливаясь и думая, стоит ли продолжать. Стоит ли говорить о таком интимном, как кошмары, Инку.

И, все же, решившись, Эррор рассказал Творцу о своем недуге. Рассказал, как страдает каждую ночь одной и той же сценкой. Рассказал о том, как некто неизвестный подходит к нему в черной, словно смоль, пустоте. Ему отчего-то так хочется довериться. Так сильно хочется его обнять и поговорить о всяком. Но вместо этого Глюкнутый как-то по-грустному улыбается и раскидывает руки в стороны, тем самым говоря, что будет рад смерти, лишь бы его убил именно тот, кто сейчас стоит напротив. И он без колебаний, уже без колебаний, делает это. После боль, жгучая и острая. Скелет падает на колени, чувствуя, как медленно утекает его жизнь куда-то глубоко в код, оставляя тело рассыпаться на прах.

Инк опешил. Взглянул на краски и даже протянул к ним руки, но так ни одной не выпил. Он ожидал чего угодно. Страшных драконов, радужных единорогов, для Эррора это было бы сущим адом в стране грез, но никак не услышанного. А тем более увиденного. Разрушитель позволил себе такую роскошь в беседе с врагом, как чувства. Рассказывая все это, на его лице читался ужас и страх. Он ожидал что угодно, но не увидеть Эррора таким. Каким? Таким живым, настоящим, умеющим чувствовать, чего-то бояться. Он вообще впервые нормально разговаривал с Разрушителем так спокойно, не во время битвы.

— Не думал, что ты такой, — решился, взял желтую и голубую краски и лизнул, вызывая на лице грустную улыбку.

— Какой «такой»? — Эррор уже расслабился.

Даже, если Инк воспользуется этой слабостью потом, плевать. Нет, не так. Инк ни за что не воспользуется душевными слабостями своего врага, Глюче знал это. Ну или хотя бы хотел верить.

— Ну, — попытался фигурально выразиться, используя жесты руками. — Такой, — не вышло.

— Ты прекрасно объясняешь, как еще тебя друзья понимают? — фыркнул Ошибка и посмотрел на часы в гостиной. — Ого, двадцать минут рассказывал. Еще ни разу не говорил так много и так долго. Ну, разве что сам с собой.

И Инк вновь опешил откровению своего собеседника. И больше всего в этом его ошарашивали не сами внезапные факты о враге, а понимание того, что именно с Творцом захотел поговорить о таких щепетильных темах Разрушитель. Художник и так догадывался, что его извечный враг разговаривает сам с собой, тоже ведь родился и вырос в матушке антипустоте.