Он схватил верблюда за повод, – с горба у того свисало все-таки четыре пустых мешка, – и быстрым шагом направился в сторону ближайших городских ворот. Владимир вздохнул и последовал за ним.
Выбравшись за городские стены, незнакомец, оглядевшись, подошел к трем сидевшим у стены неопределенного вида личностям, снова огляделся и произнес, обращаясь к ближайшему:
– Ас-саляму алейкум, ахи!..
На что тот, пожевав губами, ответил совершенно невпопад:
– Давно здесь сидим…
– Отзыв правильный, – повернулся незнакомец к Владимиру. – Дай им по золотому, и давай грузить.
Ничего не понимая, Владимир протянул каждому по монете.
– Нехорошо поступаешь, уважаемый, – покачал головой один, – мы уговаривались на двадцать пять баранов…
– Каждому, – добавил другой.
– Клянусь всеми баранами Багдада, включая вас, что вы сможете купить на эти деньги в два, нет – в три раза больше!.. – воскликнул незнакомец и добавил как-то совсем не по-восточному, сделав страшные глаза: – Иди отсюда!
Ворча, личности удалились, – должно быть, покупать баранов, – а Владимир и незнакомец, погрузив длинный, но на удивление легкий ящик, на верблюда, направились в сторону пустыни.
Как ориентировался среди барханов незнакомец, понять было совершенно немыслимо; тем не менее, еще до того, как солнце достигло зенита и принялось не на шутку поджаривать пустыню, они достигли маленького аккуратненького оазиса, где и расположились в ожидании вечера. Делать Владимиру было нечего, поэтому он без толку слонялся между пальмами, кидал в колодец камешки, и время от времени пытался заглянуть через плечо магрибинцу, примостившемуся в тени и рисовавшему на песке какие-то замысловатые символы. Тот стирал нарисованное и изгонял подсматривающего, ссылаясь на великую тайну, которая, будучи открыта непосвященному, может увлечь того в бездну несчастий. Но Владимиру показалось, что тот просто играл сам с собой в крестики-нолики…
Солнце клонилось к горизонту, тени становились длиннее, жара спадала. Незнакомец поднял верблюда, потом задремавшего Владимира.
– Идем, – сказал он полным энтузиазма голосом. – Нас ждут сказочные богатства! Пройдет совсем немного времени, и ты сможешь выстроить себе лучший дворец в Багдаде. Да что там, ты сможешь даже выстроить новый Багдад, больше и красивее прежнего в два, да что там в два, в целых три раза!.. – В глазах его, как показалось Владимиру, горели золотые динары. – Главное – не сбиться с пути и отсчитать от центра оазиса двести шагов на юго-юго-восток…
Как оказалось, поставленная задача грозила свести на нет все предыдущие успехи. Во-первых, в центре оазиса находился колодец диаметром в шесть-семь шагов, а в задуманном предприятии точность играла далеко не последнюю роль. Во-вторых, оазис довольно плотно был заселен пальмами, а любой шаг вправо-влево являлся отклонением от точного курса и опять-таки ставил вопрос о точности. В-третьих, как выяснилось, незнакомец совершенно не умел ориентироваться по звездам, а солнце уже скрылось за барханами. В-четвертых, любая мелочь, любой звук сбивал незнакомца со счета, а когда считать принимался Владимир, то тот, ввиду безудержного стремления завладеть кладом как можно скорее, зачастую делал два, а то и три шага на один счет, и все приходилось начинать сначала. В-пятых… Впрочем, одного во-первых хватило бы за глаза.
Приблизительно через час несчастный оазис был истоптан вдоль и поперек по всей розе ветров, словно по нему промчалось стадо слонов, дело же по-прежнему так и не сдвинулось с мертвой точки ни на шаг. Верблюд, поначалу из интереса бродивший за ними не отходя ни на шаг, соскучился этим занятием и занял выживающую позицию у колодца.
И неизвестно, сколько бы это занятие продолжалось, если бы Владимир, в очередной раз не оказавшись на краю оазиса, не обратил внимание на нечто поодаль, отличающееся цветом от песка. Ему стоило немало трудов убедить магрибинца хотя бы одним глазом глянуть, что это такое, поскольку тот категорически отказывался признать выбранное направление имеющим право на существование.
Расстояние оказалось приблизительно в два раза большим требуемого, однако следовало учитывать, что идти по песку – совсем не то же самое, что по твердой земле. Объект же представлял собой искомое, о чем и поведал незнакомец в горячей благодарности небесам, пав на колени и простерев к ним руки. Квадратная плита, размером приблизительно метра четыре на четыре, подпираемая по краям четырьмя колоннами с резными капителями, все сделано из какого-то светлого, почти белого, камня. С одной стороны на сооружение навалился бархан, наполовину засыпав песком.
Магрибинец, окончив вознесение хвалы, взял веревку, обмотал ее вокруг одной колонны, протянул к другой, перекинул к третьей, затем к четвертой, так что они, пересекшись по диагонали квадратного сооружения, указали точное местонахождение клада. Затем он вручил Владимиру большую деревянную лопату, какой пользуются на элеваторах, – она была спрятана под ковром сбоку верблюда, – и велел копать. Сам он должен был заняться более важным делом – наблюдать окрестности и отгонять злых ифритов, буде они появятся. На самом же деле, он просто сел повыше на бархане и наблюдал, как Владимир работает, привставая время от времени от нетерпения. Один раз он даже вызвал обвал песка и, съехав вместе с ним, наполовину засыпал уже вырытую яму.
Владимиру очень хотелось треснуть его лопатой, но он сдержался и продолжал копать, пока не наткнулся на что-то твердое. Раскидав песок, он обнаружил две металлические плиты, сомкнутые вместе, без единого намека на замочную скважину или какую-нибудь ручку. В растерянности, он бросил взгляд в сторону незнакомца.
– О юноша, разве не говорил я тебе, что две тысячи лет изучал тайные науки и преуспел в этом? – дрожа от радостного возбуждения сказал магрибинец. – Или ты думаешь, что какая-то дверь способна остановить меня? Помоги мне снять с верблюда этот ящик.
Вдвоем они сняли с верблюда ящик, отнесли его вниз, поставили на плиты и немного присыпали песком. После этого незнакомец сделал знак Владимиру отойти, отвязал от пояса мешочек, и высыпал его содержимое в виде дорожки.
– Теперь же, о юноша, слушай меня внимательно, ибо от этого зависит… Да, от этого многое зависит. Вот тебе кремень и кресало. Стань вот сюда. Как только я махну тебе чалмой, извлеки огонь вот здесь, над порошком. Но только по чалме!.. Если извлечешь огонь раньше – обои полетим… Ну, давай…
Он бегом поднялся на бархан, уложил верблюда, залег сам, выглянул, махнул чалмой и снова скрылся.
Владимир если и не знал, то во всяком случае догадывался, что сейчас произойдет. Конечно, он мог бы отказаться, но там, в старинном кладе, мог оказаться заветный предмет, служивший ему пропуском обратно, и о котором он постоянно забывал спросить незнакомца. Поэтому, прикинув пути к отступлению, он высек искру, стремительно, прыжками, бросился к ближайшему песчаному гребню и рыбкой нырнул за него, пока не шарахнуло.
А рвануло, надо признать, ого-го! Судя по количеству взмывших в небо вместе с грудой песка разноцветных огней, незнакомец где-то разжился китайскими трубками из бамбука, набитыми порохом и приготовленными по случаю какого-то торжества. Огни погасли довольно быстро, а вот прекрасный огненный дракон задержался и кружил в воздухе, пока не угас в отдалении. Тогда Владимир встал и осторожно выглянул.
Незнакомец, вместе с верблюдом, уже стояли около разъехавшихся плит. В одной руке он держал зажженный потайной фонарь, в другой, согнутой в локте, находилась чалма. Магрибинец осторожно вглядывался в образовавшийся проем – были видны ступени, уходившие в темноту; кстати сказать, странное сооружение совершенно не пострадало.
– Ну, что там? – полюбопытствовал Владимир.
Тот вздрогнул и уронил все, что держал в руках.
– Скажи, ты человек или ифрит? – дрожащим голосом спросил он, обернувшись.
– Человек, – как-то неуверенно ответил Владимир. – А что случилось?
