Эллен была подругой Дианы Пэриш, и, несмотря на то что виделись женщины крайне редко, связь их была крепка ещё со школьных времён. Когда Джереми исполнился год, Эллен порекомендовала Диане в качестве няни для малыша Джейн Фрай. Уитлы продали свой дом в Лондоне и переехали на север Англии в городок Карлайл, где Эллен унаследовала отцовский антикварный бизнес и дом, в котором выросла. Переезд случился внезапно в связи со смертью отца Эллен и оставленного им завещания. Если бы не долги, в которых погрязли Уитлы из-за неудачных инвестиций главы семейства, Эллен не вернулась бы в Карлайл. В завещании её отца было указано, что дом, антиквариат и антикварный бизнес перейдут к Эллен только в случае её возвращения в родной дом. Джейн отказалась ехать в Карлайл вместе с ними. Лондон был её домом, и как бы сильно она ни привязалась к близнецам, покидать свой дом она не хотела. Таким образом, Джереми несказанно повезло. Он стал интересен хотя бы одному человеку; пусть это не мать и не отец, а всего лишь маленькая пожилая женщина с изящными руками.

Именно Джейн обратила внимание на странности, связанные с Джереми. До своего четырёхлетия мальчик вёл себя тихо и незаметно, о чём она неоднократно говорила Диане, но та всегда казалась слишком занятой, чтобы озаботиться поведением своего ребёнка. Уолден же и вовсе вёл себя так, будто у него нет ни жены, ни сына; дома бывал редко, и иной раз Джейн задавалась вопросом – знает ли Уолден Джереми в лицо? Тихий и незаметный – это ещё не приговор. Все дети разные. Именно так думала Джейн до поры до времени.

Странности начались на следующее утро после урагана. Обычно Джейн просыпалась в 7:00, приводила себя в порядок, заходила к Джереми, а затем отправлялась в столовую и накрывала ему завтрак. Джереми всегда завтракал отдельно от своих родителей, потому что они так хотели. В 8:00 Джейн шла будить Джереми, помогала ему умыться и одеться, и спускалась вместе с ним в столовую, где его уже ожидал завтрак. Джереми знал этот режим и не нарушал его, за исключением тех дней, когда болел, а болел он редко. Но то утро отчетливо врезалось в сознание Джейн и не давало ей покоя все последующие месяцы.

Её комната располагалась напротив комнаты Джереми, и он никогда не пытался войти в неё без стука. Джейн хорошо потрудилась над манерами и воспитанием мальчика за те три года, что была с ним. По её убеждениям, воспитывать детей можно и нужно до пяти лет, пока их сознание податливое и гибкое. Кроме того, Джереми рос робким и замкнутым, даже деликатным, если так можно сказать о маленьком ребёнке. Он никогда не требовал к себе повышенного внимания от няни, которая и так проводила с ним почти всё время. В то утро что-то изменилось.

За окнами было ещё совсем темно. Позже, думая о случившемся, Джейн никак не могла понять, что же всё-таки заставило её проснуться. В комнате царила тишина, ураган прекратился, ветер перестал терзать оконные решетки. Сон Джейн никогда не отличался чуткостью. Несмотря на возраст, она спала крепко. И всё же, она открыла глаза резко и широко, сонливость её как рукой сняло. Она посмотрела на часы на прикроватной тумбочке, но ничего не увидела, в комнате было темно. Тишина казалась тревожной, вибрирующей. Джейн знала, что ещё рано, может четыре, а может пять утра. Минуту она просто продолжала лежать в своей постели и смотреть на сумрачные очертания высокого потолка. Её не мучила жажда, не хотелось по нужде, она совершенно не помнила, что ей приснилось. Уже многие годы ей вообще ничего не снилось. Ничто не нарушало её покой, но сон никак не шёл. Что-то было не так. Может быть, дело в этой гнетущей, какой-то искусственной тишине, а может быть, возраст даёт о себе знать, и она, подобно многим старикам, теряет спокойствие и безмятежность сна. Вдобавок ко всему, её одолевала необъяснимая тревога, нарастающая с каждой секундой, она усиливалась и давила в виски. Джейн казалось, что за ней наблюдают, её тело не подчинялось, словно его парализовало. Кажется, это явление называют сонным параличом, и, вроде бы, Джейн даже видела когда-то довольно жуткую картину на эту тему.

В конце концов, она смогла перебороть страх и, сев на кровати, спустила ноги вниз, перебирая пальцами мягкий ворс ковра в поисках тапочек. Она протянула руку, чтобы включить лампу на тумбочке, и лицо её застыло от ужаса и изумления. Между тумбой и кроватью, где взрослый человек никогда не смог бы уместиться, сидело съёжившееся существо и слегка раскачивалось взад-вперёд, не издавая при этом ни шороха. Джейн вскрикнула и тут же закусила большой палец правой руки, прикрывая рот ладонью. Существо дернулось, и комнату осветил мягкий свет лампы.

Это был Джереми. Он поднялся с корточек, его рука всё ещё находилась возле кнопки выключателя. Лицо его было белее снега и, казалось, он был напуган не меньше самой Джейн. В тот момент самообладание покинуло её. Она уже совсем не молода и такие выходки могут отправить её на тот свет. Она была готова закричать на него, но вдруг осеклась. С ним что-то произошло. Болезнь? Кошмар? Он сильно дрожал, волосы взъерошены, на лбу проступила испарина. Мальчик подошёл к Джейн и уткнулся в её предплечье. Джейн инстинктивно обняла его, словно закрывая от чьей-то злой воли. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки и отогнать нарастающую дурноту. Взгляд её устремился к ящику тумбочки, где лежали её таблетки «от сердца», но Джейн боялась этих таблеток, ведь каждый раз, когда ей приходилось принимать их, в разум закрадывались липкие мысли о болезни и смерти.

− Что случилось, Джереми?! − Джейн потрогала его лоб, он оказался не горячим. Скорее, даже холодным. – Почему ты не в постели?

− Я убил…

− Кого ты убил?!

Джереми замолк. Несколько секунд он молчал, а потом тихо произнес: «Вас».

Джейн протянула руки к Джереми и осторожно усадила его на край кровати рядом с собой.

− Я не хотел. Я не мог выбраться, бежал и бежал, а сон не кончался, и всё было таким настоящим. И вы были как настоящая, а я просто… Я не хотел! Не мог убежать, и прятаться было негде. Я ничего не мог сделать, это всё просто происходило со мной…

– Это всего лишь сон, Джереми. Иногда людям снятся нехорошие сны, но они нереальны. Помнишь, я читала тебе сказку о спящей красавице?

− Да.

− Так вот, ей тоже снились сны. Хорошие и плохие, множество различных снов, но, в конце концов, она проснулась и поняла, что всё это время спала, а сны – это не по-настоящему.

− Я не мог проснуться. Это было так долго. Я убил, и это казалось настоящим. Всё было как настоящее!

− Присниться может всё что угодно. Все это происходит только в твоей голове. Я жива, сижу рядом с тобой, посмотри на меня! Всё в порядке.

Она погладила Джереми по волосам. Он поднял голову и посмотрел ей в лицо, и снова Джейн почувствовала страх, резкий, как укол в палец. Дети никогда так не смотрят – пристально, по-взрослому. Таблетки в ящике становились всё более желанными, а происходящее начало напоминать её собственный ночной кошмар. Но ведь у неё не бывает кошмаров, не бывает вообще никаких снов.

– Давай-ка я отведу тебя в твою комнату, и ты ещё немного поспишь. И я тоже. Из-за этого урагана всем не по себе.

− Вы боитесь меня? – спросил Джереми, продолжая вглядываться в лицо Джейн, словно увидел в нём что-то новое, интересное.

− Что? Нет! Я не ожидала, что ты будешь сидеть тут в темноте. В следующий раз, если тебе приснится кошмар, просто позови меня.

− Вы боитесь.

Несколько секунд он просто продолжал смотреть на неё – бледную и растерянную. От обычной строгости и собранности Джейн почти ничего не осталось. Затем он улыбнулся ей, и взгляд его стал обычным, невидимая тень снова исчезла с его лица.

− Не нужно.

− Что не нужно?

− Не нужно бояться. Ваше сердце…

− Откуда ты знаешь про моё сердце?

Джереми пожал плечами. Он всё ещё был бледен, но напуганным больше не казался.

− Я отведу тебя в твою комнату, − медленно произнесла Джейн голосом, не терпящим споров, голосом которым она ещё ни разу не говорила с ним.