========== Глава 3 ==========

— Тетушка Хельга шлет поклон, — беззаботно объявил Нил.

Послышался щелчок, и, распахнув дверь, Ингрид молча посторонилась, позволяя мужчинам войти.

Лишь перешагнув порог крошечной, но по-шведски — Ингрид родом из Стокгольма — уютной гостиной, Нолан выпустил рукоятку пистолета. Апельсинового оттенка абажур бросал теплый свет на круглый, орехового дерева столик, развешанные по стенам фотографии и оживленное лицо поднявшегося навстречу Джонса.

— Вот дьявол, я уж был уверен, что вам крышка.

Не договорив, тот сграбастал Нолана в крепкое объятие, а затем то же самое проделал с Нилом.

— Не иначе как женщина замешана, — лукаво подмигнул Джонс.

— Да, — отозвался Нолан, с лица которого быстро сползла улыбка. — И теперь эта женщина в опасности. Девушка из госпиталя укрывала нас у себя, а теперь по следу уже идут два офицера СС.

— Полтора, — криво усмехнулся Нил. Присев на ручку , он занялся излюбленным делом: высыпав из коробка на стол спички, принялся выкладывать из них корабль.

— Второй сойдет за десятку, — потирая ладонью лоб, ответил Нолан. — Белль я пугать не хотел, но… дело неладно. Я слышал рассказы о прибывшем в Париж эсэсовце. Здесь его прозвали Темным магом, можешь представить, за что.

Кэссиди, оторвавшись от спичечного узора, заметил, как Джонс изменился в лице.

— Я его знаю, — севшим голосом произнес тот. — Встречались.

— Там? — негромко спросил Нолан. Джонс вместо ответа кинул выразительный взгляд на свою негнущуюся правую руку. — Он действительно так опасен, как о нем говорят?

Джонс прошел к столу, бесцельно крутанул пепельницу.

— Знаешь, приятель, в немецких лагерях по головке не гладят, но этот… — Джонс скрипнул зубами и перевел дыхание. — Он просто забавлялся,— глухо, не глядя на Нолана, уронил тот. — И при этом никогда не забывал, для чего все это. Не позволял «дорогушам» надолго отключаться. Умел вытягивать информацию. Он…

Джонс резко обернулся, встретил взгляд Нолана.

— Если вы оставили за собой хоть крупинку песка, он ее отыщет.

Ни Нолан, ни Джонс не заметили, как при слове «дорогуша» Нила передернуло.

***

— Вэйл считает, что пора приступить к интенсивному допросу, — доложила Эмма. Исподволь кинула быстрый взгляд на стол, надеясь, что толстая папка надежно прикрывает тарелку с недоеденным бутербродом.

Как всегда занявший ее место за столом Голд презрительно поднял брови.

— Методы Вэйла никогда не отличались разнообразием,— уронил он, отбрасывая скромный, в одну строчку — «Отказывается от сотрудничества» — отчет Эммы.

Подняв на нее глаза, Голд откинулся на спинку кресла. Через пару секунд классически голдовского молчания Эмма уже едва сдерживала желание переступить с ноги на ногу, словно получивший низкий балл школьник, и начать оправдываться. Останавливало только одно соображение: после такого Голд точно выкинет ее.

Тихонько вздохнув, она уселась напротив, упрямо ссутулив плечи.

— Я жду, мисс Свон.

— Просьбы о помощи? — вспылив, огрызнулась Эмма.

Голд усмехнулся.

— Ваших предложений, — снисходительно протянул он.

— Я с Вэйлом, — буркнула Эмма, пожав плечами.

— Значит, я напрасно терял с вами время, — бесстрастно уронил Голд, и она почувствовала, как в лицо бросается краска. — Но пока я не желаю в это верить.

Голд наконец отвел взгляд и качнул стоящий перед ним на столе маятник.

— Эмма, запомни: никогда не следует недооценивать тех, кто считает, что защищает близких. Это дает человеку силу, о которой он и не подозревает. Интенсивные допросы лишь укрепят эту силу в Миллс.

Голд смял рапорт, точным движением отправил в корзину и поднял на Эмму вновь похолодевший взгляд.

— Сделай так, чтобы она поверила, что осталась одна. Предъяви ей доказательства того, что ее предали. Пусть она перестанет защищать их не потому что ее сломали, а потому что поймет, что ей некого больше защищать. Когда все подготовишь, передашь ее мне.

***

День прошел суматошно; доставили новых раненых, возникла путаница с бумагами, и Белль усадили сверять списки прибывших. Пришлось задержаться на два часа, и теперь она едва с ног не валилась от усталости, да еще режущая боль в глазах привязалась.

Конечно, самым разумным было улечься с компрессом на глазах и посчитать розовых слоников, но она для этого слишком взвинчена. Нолан и Кэссиди ушли ночью, они втроем уничтожили все следы их пребывания в квартире, но Белль вновь и вновь окидывала взглядом маленькую прихожую, уютно заставленную старомодной мебелью гостиную и заваленную разбросанными всюду книгами спальню.

Наконец, скомандовав себе «Стоп», она прошла на кухню, заварила липового чая, налила в чашку — поколебавшись, вынула любимую тонкого фарфора из старинного, еще маминого сервиза — и, прихватив томик стихов, уселась в кресло.

И, разумеется, тут же раздался звонок.

Осторожно отставив чашку на стол и не выпуская книги из рук, Белль поплелась в прихожую — соседка слева, Ана-Мари, частенько забегала вечерами — и посмотрела в глазок.

На пороге стоял офицер СС.

Вчерашний. Кофейный.

С гулко бьющимся сердцем она повернула ключ.

========== Глава 4 ==========

Мужчина учтиво поздоровался и, видимо, приняв ее молчание за приглашение войти, переступил порог.

Неловко зажав книгу под мышкой, Белль закрыла дверь, глотнула воздуха.

— Я думала, вы сказали, что я свободна, — проговорила она, обернувшись.

Он насмешливо-изящным жестом приложил левую руку к сердцу.

— Так и есть, мадемуазель Френч. Считайте мой визит попыткой познакомиться поближе.

Она промолчала, а офицер протянул руку, невозмутимо вынул зажатую Белль книгу и, прислонившись к стене, раскрыл на первой странице.

— «Пересечение орбит однажды оказалось…»

— Я думала, вы не признаете американских поэтов, — решительно перебила она.

Эсэсовец поднял брови и, неторопливо закрыв, протянул книгу Белль.

— Отчего же? Ветры действительно «замирают от холодов», кто бы это ни написал, Фридрих Шиллер, Вольфганг фон Гете или Роберт Фрост, а люди всегда и везде будут упорно «искать закатную птицу», — ироничность тона смягчалась грустью строк, любимых строк Белль, и ей показалось, что на миг вслед за голосом смягчились и ожили темные глаза.

Белль мысленно встряхнулась и взялась за переплет с другой стороны, намеренно стараясь не коснуться руки эсэсовца. Он едва приметно усмехнулся, выпуская книгу.

— Я могу пройти? — спросил он отстраняясь от стены.

— Я могу вам запретить?

Эсэсовец усмехнулся чуть заметнее и направился в гостиную.

Она пошла следом, машинально прижимая к груди томик. Вот теперь - самое время испугаться. Но страшно Белль не было, ей очень хотелось как можно скорее проснуться.

Все это казалось странным, вторгшимся без спроса в реальность сном: офицер СС в ее квартире, цитаты из Фроста, перестук трости.

А он уже медленным шагом обходил гостиную, внимательно осматривая, казалось Белль, каждый сантиметр обоев и каждый миллиметр оштукатуренного потолка.

Когда мужчина стукнул тростью по подушке, Белль не выдержала.

— Это обыск?— звенящим голосом спросила она.

***

Реджина бесстрастно смотрела на разложенные перед ней документы.

Она почувствовала, как с запястий сняли браслеты наручников, и издалека услышала полный сочувствия и понимания женский голос. Ей разрешали коснуться этих записок, прочесть, изучить почерк.

Реджина захотела покачать головой, но оказалось, что сделать это нелегко. В этом странном, замершем мире все было нелегко. Все было незнакомо. Все были чужими.

Она с усилием закрыла глаза. Сразу стало легче. Да, так было легче. Ничего не видеть. Ничему не верить.

Реджина успела заметить, как допрашивающая ее мадемуазель Свон плотно сжала губы.

Внезапный удар по лицу сбросил Реджину со на пол.

По виску потекла горячая струйка.

***