Алек изо всех сил пытался побороть сковывающее заклинание, вырваться, но у него ничего не получалось. Не выходило даже дернуться, лишь висеть безмолвной куклой на руках у мага. Он никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным, и леденящий ужас затапливал сознание. Что Магнус с ним сделает?

Маг резко опустил его на кровать, и Алек, почувствовав, что может двигаться, рванулся было в сторону в отчаянной попытке убежать, но Магнус ему не позволил. Взмах руки, и запястья нефилима оказались накрепко привязаны к изголовью кровати такими же кожаными браслетами и цепочками, какие удерживали когда-то его ногу. Алек начал понимать, что хочет сделать маг, когда тот щелчком пальцев освободил себя от верхней одежды. Юноша забился отчаянней, в безнадежной попытке избежать того, что его ожидало. Нет, это неправильно! Так не должно быть, не должно!

Сверху на него навалилось тело Магнуса, еще больше ограничивая свободу движений, и теперь Алек мог только слабо трепыхаться, придавленный грудью мага. Потом он почувствовал холодок на коже и понял, что Магнус освободил его от свитера.

А Магнус задыхался, глядя на такое желанное тело под собой, и желание овладеть им росло с огромной скоростью. Запах корицы и меда опьянял не хуже самого крепкого виски, а слабые трепыхания лишь возбуждали еще сильней. Он так давно желает этого, и вот теперь получил, и не собирается терять. Бледная, почти светящаяся в полумраке спальни кожа Александра, нежно-розовые ореолы сосков, тонкие ключицы - все это манило мага, заставляя дыхание сбиться, а член налиться кровью. Он попытался поцеловать Александра, но тот увернулся, и поцелуй пришелся на щеку, но Магнуса это не остановило. Он рукой развернул лицо охотника к себе и впился в мягкие губы. Не нежно, отнюдь. Он сминал и прикусывал, слизывая капельки крови и ощущая на губах металлический вкус. Александр замычал, и изо всех сил дергался, пытаясь разорвать поцелуй.

Маг оторвался от припухших и покрасневших губ Алека и перешел с поцелуями на шею, вылизывая, оставляя свои метки и прихватывая нежную кожу зубами. Алеку все это до сих пор казалось ужасным сном, кошмаром, но когда Магнус прикусил его ключицу, он опомнился.

- Магнус… Магнус, пожалуйста, не надо! Не делай этого! Я не хочу, нет!

Алек загнанно дышал и умолял мага отпустить его, пока тот спускался ниже по его груди.

Но когда Магнус оторвался от его груди и посмотрел Алеку в глаза, то он, глядя в эти безумные золотые глаза мага понял, что тот не пощадит его. Слишком сумасшедшим, слишком возбужденным был этот взгляд, и волна отчаяния накатила на него и накрыла с головой.

Магнусу было мало. Мало торса Александра, его губ, длинной изящной шеи, он хотел большего. Он хотел своего ангела целиком и полностью, хотел выпить его до дна. Он уже не соображает, мыслей не осталось, только дикое возбуждение и желание. Щелчок пальцев - и вот они оба обнажены, кожа к коже, и воспаленный мозг Магнуса посещает сожаление по поводу того, что Александр не возбужден.

Маг накрыл рукой пах Алека и принялся быстро дрочить ему, но охотнику было слишком плохо сейчас. При обычных обстоятельствах он бы возбудился от таких действий со стороны Магнуса, но в этот момент, когда маг прижимал его к постели и собирался изнасиловать, у Алека внутри смешивались панический ужас, отвращение, обида, отчаяние и черт знает что еще, образуя ядовитую смесь, убивающую его изнутри. Поэтому член Алека оставался безжизненным, но это Магнусу не мешало.

Он оставил в покое пах Александра, и, раздвинув руками колени сопротивляющегося нефилима, устроился между его ног. Он прекрасно помнил, что Александр девственник, поэтому призвал магией флакон со смазкой, как можно быстрее нанося ее на пальцы, так как вид распростертого под ним тела сносил ему мозги подчистую.

Маг ввел в него один палец, растягивая тугое колечко мышц, и Алек болезненно застонал. Задницу будто опалило огнем, а Магнус уже вводил в него второй палец, и Алек вскрикнул, когда он развел пальцы, наскоро подготавливая его. Охотник непроизвольно сжался, пытаясь вытолкнуть пальцы из себя, но ничего не получалось, лишь становилось больнее.

Магнус не смог долго терпеть, от того, насколько узким и горячим был Александр внутри, его разум помахал ему белым платочком и окончательно покинул его, оставляя лишь голые инстинкты. Ему снесло крышу, оставляя непреодолимое желание. Желание беспомощного Александра под ним.

Он приставил свой истекающий смазкой член к судорожно сжимающейся дырочке нефилима, и, больше не имея сил сдерживаться, вошел на всю длину. Алек отчаянно закричал, от ощущения того, что его внутренности разрываются под напором Магнуса, от дикой, ослепляющей боли. Он извивался под магом, дергался, содрогался всем телом и сжимался внутри, пытаясь вытолкнуть источник ужасной боли. Магнус застонал, чувствуя небывалое наслаждение от того, как тесно обхватывают его член бархатные стенки его нефилима, от того, насколько узко было внутри. Он качнул бедрами, выходя наполовину, и снова резко вошел, вырывая у Александра еще один протяжный, дикий крик. По бедру Алека потекло что-то теплое, но он не мог думать об этом. Все его сознание затапливала боль. Его разрывало, он чувствовал себя так, будто его насадили на кол. Магнус резкими, рваными движениями втрахивал его в кровать, с каждым новым движением принося все больше боли в порванное тело. Алек молил лишь о том, чтобы провалиться в беспамятство, а лучше умереть, но боль не позволяла даже этого. Чувств кроме нее не осталось, все теплое, что он чувствовал когда-либо к Магнусу выветрилось как дым, не оставив даже малейшей искорки. Сил вырываться уже не было, он просто молился всем ангелам, чтобы это поскорее закончилось, и кричал от особенно резких толчков Магнуса. Боль сжигала его изнутри, и лишь когда он догорел дотла, лишь когда уже готов был умереть, ангелы услышали его отчаяние, и он, последний раз застонав от боли, провалился в спасительное беспамятство.

========== Часть 24 ==========

Pov Alexander

Я лежу на постели Магнуса и отчаянно пытаюсь остановить свое сердце. Ну же, замри! Перестань качать мою кровь по этому жалкому, использованному телу… Нет, бьется…

Тук. Тук. Тук.

Размеренно. Так уверенно, ритмично сокращается, что становится предельно ясно - просто так оно не остановится. Ни сейчас, никогда. Я бессмертен. Но нет же, стой, остановись! Выбрось меня из этой жуткой реальности в пустоту небытия, я так больше не могу. Я подавлен, опустошен. Не чувствую ничего, кроме всепоглощающей боли. Физической - в истерзанном теле, анусе, ступнях, разодранных запястьях и бедрах, на которых наверняка сейчас живописные синяки. И моральной - в разломанной на кусочки душе.

Это какая-то странная апатия, боль, как океан, в который я ныряю с головой, захлебываюсь, и одновременно безразлично вишу в толще воды, даже не барахтаясь. И медленно умираю. Кажется, место, в котором были чувства, выжжено, расплавлено и каким-то чудом выжила лишь боль. Больно… Как же больно и снаружи и внутри…

Тук. Тук. Тук.

Хочется кричать. Выть и биться в припадке, выдрать это надоедливо стучащее сердце голыми руками. Я бы так и сделал, наверное, если бы во мне осталась хоть какая-нибудь искра, но я пуст. Я просто лежу.

Лежу обнаженным на спине, глаза закрыты. Зачем их открывать? Мне абсолютно все равно, что я могу увидеть. Одна рука согнута в локте, ладонь покоится на подушке рядом с лицом. Вторая согнута совсем немного, лежит вдоль тела. Я не шевелился, я в том положении, в котором Магнус меня оставил, когда закончил насиловать. Странно. Я должен что-то чувствовать по этому поводу? Не произносить, даже про себя этого слова? Ничего. Боль все теми же волнами мерно накатывает со всех сторон. Ничего не меняется. Как будто… это не я. Не я лежу, не я думаю. Не мои глаза закрыты, не моя голова лежит на до сих пор мокрой от моих слез подушке. Было бы забавно, да вот только я ничего не чувствую.