Она сидела, чуть отстранившись от Дениса, и ждала ответа. Денис заговорил первым, коротко глянув на букиниста и получив его молчаливое согласие:

– Алексей Петрович получил уведомление. Я понял это, когда он нас позвал к себе. Здесь, рядом с ним, Анку нас не видит.

Пару секунд Лана пыталась понять, о каком уведомлении идет речь, потом, ошарашенная, взглянула на букиниста:

– Я… не…

Алексей Петрович прервал:

– Лана, милая, не стоит сочувствовать или огорчаться. Я прожил свою жизнь так, как прожил, и у меня не возникает ни малейшего желания что-либо переиграть. И судя по тому, как долго я ношу свое письмецо, я не слишком сильно навредил своим существованием. И, – он сделал паузу, – прошу меня извинить за то, что пришлось лукавить перед вами и Витей. Да, я получил свое письмо – нашел его среди моих книг. Дата и время на конверте с точностью до минуты совпадали с тем моментом, когда я увидел письмо. Я был в замешательстве и испуган. Я, конечно, перевел послание, но не представлял, что мне делать со этим знанием. Поэтому я и солгал. Меня это не оправдывает ни в коей мере, но это хотя бы объяснение. И, естественно, к вашему приходу тему обсуждения я изучил, потому так быстро и сориентировался.

Он слегка покраснел при этих словах. Затем, чуть помолчав в смущении, окинул Лану и Дениса взглядом.

– Однако же не стоит испытывать судьбу и тянуть драгоценное время.

Но все же, вопреки своим словам, Алексей Петрович сначала пошел на кухню поставить чайник.

Вернувшись, он снова уселся на стул, слегка поморщившись.

– Денис, Лана мне сказала, что у вас есть одна небольшая история, которая могла бы нам помочь. Сослагательное наклонение я использовал не просто так. Вполне может статься, что наши гипотезы, а точнее, будущие гипотезы, не будут иметь к этой ситуации никакого отношения.

– Надеюсь все же, что вы будете правы, – пробормотал Денис.

– Сенека говорил: «Кто ни на что не надеется, тот никогда не отчаивается». Но давайте мы не будем слушать канувшего в Лету самоубийцу, а будем верить, что все разрешится. Итак, если вы не против поделиться своей историей, начинайте.

Денис посмотрел на Лану в ожидании поддержки. Та улыбнулась, как бы говоря: «Давай, смог один раз, сможешь и второй», хотя он видел, как ей тяжело далась эта улыбка. Видимо, она очень переживала из-за того, что только что узнала от него и букиниста. Он начал рассказывать. Как ни странно, теперь история убийства родного брата Денису далась гораздо легче.

На протяжении всего рассказа Алексей Петрович сидел, не шевелясь. Его единственный зрячий глаз уставился на старый, местами порванный линолеум. Он уже понимал, о чем рассказывал Денис. Меняются обстоятельства, меняются лица, меняются причины, но результат все тот же – убийство. Нет, он не судил парня. Жизнь иногда делала невообразимые повороты и маневры так, что человек не всегда мог управлять этой сложной машиной. Мало того, со временем он убеждался, что чаще всего люди бывают не водителями своих жизней, а пассажирами – сидят себе на заднем сиденье и почитывают журнальчик, полностью положившись на автопилот. Конечно, убийство это не оправдывало, но, как минимум, давало понять, что зачастую виновны те плохо контролируемые чувства, которыми Господь наградил живых разумных тварей – людей: зависть, ревность, злость.

Денис замолк. Под конец рассказа его голос дрожал и срывался, а глаза покраснели. Алексей Петрович хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, успокаивающее, но правильные слова почему-то не хотели приходить. Вместо этого в голове крутилось что-то непонятное, какая-то неродившаяся мысль, которая сейчас только мешала сосредоточиться. Возможно, что-то имеющее значение.

– Вы забыли про чайник, – произнес Денис и попытался улыбнуться.

– И вправду, – с облегчением произнес Алексей Петрович и встал. – Хотите чайку?

Денис и Лана согласились.

Букинист вышел на кухню, достал три чашки и налил заварку из заварочного чайника. Его руки дрожали, и он пролил немного на стол.

– Дьявол, – тихо чертыхнулся он и принялся вытирать темно-коричневую лужицу. Страх, который спрятался, пока он разговаривал с молодыми людьми, вернулся вновь. Он очень боялся. Не смерти, нет, – к ней он был готов. Он боялся неопределенности и мучительного ожидания этой самой смерти.

Алексей Петрович вспомнил слова Дениса: «Вся любовь доставалась Леше, меня как будто не существовало. Естественно, кроме тех моментов, когда нужно было кого-то наказать». Старик представил себе мальчика с заплаканными глазами, сидящего на табуретке, и родителей, занимающихся своими делами и не обращающих на него внимания. Что думал в этот момент ребенок? Он желал умереть и чтобы родители по нему плакали? Или хотел убить своего брата, потому что тому досталось больше любви?..

Внезапно Алексей Петрович дернулся и чуть не обжег себе ногу кипятком.

– Боже мой, – пробормотал он. – Вот оно. Естественно. Несомненно.

А потом проговорил:

– Боже, какого дьявола ты мне перед смертью загадываешь такие загадки?

Он рассмеялся своему небольшому каламбуру, сдержался, чтобы не побежать в комнату и не поделиться своим озарением, и доделал чай.

– Сахар нужен? – громко произнес он. Голос почти не дрожал.

– Нет, – раздались в унисон два голоса.

Когда букинист скрылся на кухне, Лана прижалась к Денису.

– Ты ведь его любил, да?

– Что? – не понял Денис.

– Братика. Ты ведь его любил. Несмотря на все то, что происходило, ты его любил. И понимал, что он ни в чем не виноват.

Денис чуть отстранился, посмотрел в глаза Лане.

– Ты считаешь, что мне сейчас станет легче, от того, что он ни в чем не виноват?

Лана не стала обижаться.

– Я на это очень надеюсь.

Он потупил взгляд.

– Извини. И – да, я его любил. Что не мешало его ненавидеть. Вот такая хрень. Хоть сейчас беги к психиатру и ложись на кушетку.

Лана улыбнулась, и вновь Денис отметил, как почти физически ощутимо она отогнала от себя свои собственные переживания.

– Ты смотришь слишком много фильмов, – сказала она.

– Если ты права, то ты права. Да я и сейчас, как в каком-нибудь засраном блокбастере.

– Ты же говорил, что это сериальчик.

Денис посмотрел на Лану, и ей не понравился его взгляд.

– Я очень надеюсь, что все закончится в первой серии. Так или иначе.

Из кухни раздался голос букиниста, спрашивающего про сахар.

Оба отказались.

Алексей Петрович следил за реакцией своих собеседников. В глубине души он мечтал о немой сцене из «Ревизора» с ошалевшими глазами и раскрытыми ртами. Ну или, на худой конец, возгласы изумления. Но то, что он наблюдал, совершенно не вязалось с его ожиданиями. Денис со спокойным лицом смотрел на него, как бы проигрывая в голове сказанное букинистом. Во взгляде Ланы читалось легкое непонимание. Немая сцена, в конце концов, имела место, но была явно неудовлетворительной.

– Вы уверены, Алексей Петрович? – произнес после нескольких секунд молчания Денис.

– Уверен ли я? Учитывая, что мы не имеем более ни единой гипотезы, хорошей или плохой? Да, я абсолютно уверен.

– Опять сказочка получается, – вступила в разговор Лана.

– Моя теория не более сказочна, чем история про Анку. А Анку, как мы выяснили, есть. Поэтому вполне логично предположить, что некоторые иные легенды, в том числе и библейские, тоже являются не совсем выдумкой.

– Охренеть можно, – с чувством выдохнул Денис. – Как же вы до всего этого доперли?

– Я до всего этого, как вы изволили выразиться, допер с помощью логики, счастливого случая и вон той кучи, – не без самодовольства сказал Алексей Петрович, указывая в направлении заваленного со всех сторон книгами шкафа.

Денис машинально оглянулся на книги. Он перебирал в голове слова букиниста. Выяснялось, что у него с Анку было кое-что общее. И именно это общее привело Смерть к совершенно заурядному московскому курьеру. И что теперь с этим можно было сделать, Денис не представлял.