«Ногти… о господи…»
Громадная крышка была прислонена к гробу ребром. Рядом – сверток с гвоздями и огромный молоток.
Все было приготовлено.
(Давай, ложись, Белоснежка!)
– Нет, – забормотала Светлана, испуганно мотая головой. Ее начало трясти. – Нет, нет, все закончилось…
Спотыкаясь и падая, она заспешила назад.
Ей вдруг захотелось обо всем рассказать Никите.
Прямо сейчас.
Ведь он наконец-то взрослый, и ему можно поведать о том, что здесь произошло восемь лет назад!
Тревога, стремительно растущая где-то глубоко внутри, окончательно проснулась и теперь верещала, распуская свои когтистые, как у рептилии, лапы.
– Никита! – закричала она, перейдя на бег. Вот мелькнул край площадки… Вот она уже почти на месте… – Никита!!!
Новый раскат грома взорвал небо, которое ледяным скальпелем располосовала молния.
Светлана остолбенела.
Потерла глаза.
Нет.
Нет, ей все мерещится!
Вместо Никиты перед ней, слегка раскачиваясь под порывами ветра, стоял гном. Крестообразное пугало с засушенной человеческой головой на верхушке. Колпак и тряпки, закостеневшие от грязи, колыхались, как живые, глаза-шарики равнодушно таращились на оцепеневшую женщину.
Неожиданно шарики засветились голубоватым светом.
– Мама, – прошамкал уродец, и Светлану захлестнула багровая волна.
* * *
Крик застрял в пересохшей глотке рыболовным крючком. Она глупо хлопала глазами, усиленно стараясь понять, где находится.
Тьма.
Непроницаемо-обволакивающая тьма, бездонная, удушливая и тесная.
Как гроб.
«Я в гробу?!»
Она заелозила, чувствуя под собой что-то наподобие постели.
Значит, она на кровати?
Одновременно до Светланы внезапно дошло, что ее правая рука чем-то пристегнута. Слышалось тихое бряцанье стали, и этот звук вызвал у нее приступ лихорадочной паники.
«Я прикована?!»
– Помогите! – закричала она, яростно дергая рукой. – Кто-нибудь! На помощь!!
Распахнулась дверь, вспыхнул ярко-желтый свет.
Светлана умолкла. Испуганно моргая, она ошарашенно уставилась на грузного полицейского. У него было багровое лицо с дряблыми щеками и злые поросячьи глазки, втиснутые в рыхлую кожу, словно пуговицы в тесто.
– Че надо? – процедил он. – Че орешь, курва?! Ссать хочешь?
– Я… – Светлана запнулась. Ее взор сместился на правую руку, запястье которой было опоясано наручниками. Другое кольцо «браслетов» было пристегнуто к боковой стойке каталки, на которой лежала Светлана.
– Еще раз заорешь, скажу врачу тебе клизму сделать, – раздраженно пообещал полицейский.
– Подождите! – взмолилась она. – Почему меня приковали?! Вы нашли его?! Вячесла…
– Спокойной ночи, – буркнул тот, не дав Светлане договорить. Старший сержант выключил свет и с грохотом запер дверь. Палата вновь погрузилась во тьму.
Лоб покрылся липкой испариной.
Почему на ней наручники?!
«Спокойно, – про себя заговорила она. – Судя по всему, я в больнице».
Только сейчас ее ноздри уловили витаемый в палате запах лекарств. Но едва ли это утешило ее.
Что случилось?!
Попытки раскопать в памяти предшествующие этому события не увенчались успехом. Последнее, что отпечаталось в памяти Светланы, – палящее солнце и нестерпимая жажда. Еще сорванный ноготь на большом пальце ноги – неудачное столкновение с камнем. Пекло и жажда… А еще ей постоянно казалось, что стоит ей оглянуться, и она увидит ползущего следом за ней Вячеслава. С ножом в зубах и кровоточащей культей вместо руки.
– Меня нашли, – сказала Светлана вслух, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал уверенно и решительно. – Все будет в порядке. Я просто оборонялась. Я никого не убила. Я сама жертва насилия! Я…
Она осеклась, понимая, что вот-вот сорвется на жалобный крик.
«Так-то оно так, – внезапно зашептал проснувшийся голос. – Тогда почему тебя приковали к кровати? Почему полицейский так грубо с тобой разговаривал? Как ты объяснишь это?»
– Потому что они еще не разобрались, – тихо произнесла она. – Потому что…
Потому что что?
(Ты убийца… ты убийца, а не я).
Глаза Светланы распахнулись, в глотке запершило.
Ей почудилось, что издевательский голос Вячеслава раздался в двух шагах отсюда, и стылый холод пробрал ее до самых костей.
– Что случилось? – дрогнувшим голосом спросила она, буквально слыша, как по уставшему телу толчками расходится кровь.
«Мама», – шепнула темнота.
Светлана закрыла глаза.
«Я проснусь, и все это закончится, – с безмерной усталостью подумала она. – Меня освободят, как только я расскажу всю правду…»
«Мама!»
Она разлепила веки, со страхом вглядываясь в вязкую темноту.
«Я здесь».
– Никита? – пискнула женщина.
Коротко лязгнув наручниками, она тяжело повернулась на бок, глядя в сторону голоса сына.
Он сидел на подоконнике. Поджав ноги, он обхватил колени руками и с грустью смотрел на нее. Мягкий желтоватый свет выглянувшей из-за рваных туч луны засеребрил его непослушные кудри.
«Мне так жаль, мама».
– Что с тобой? – хрипло спросила Светлана. – Почему… почему ты здесь?
«У меня не получилось. И у нашего дедушки, то есть твоего папы, не получилось…»
Позабыв о стальных «браслетах», Светлана рванулась было к сыну, и лишь острая боль в запястье остановила ее. Она заскрипела зубами. С ненавистью посмотрев на оковы, женщина вновь перевела взгляд на сына.
«Мы старались», – с печалью в голосе сказал Никита.
– Подойди ко мне, сынок, – сдавленным голосом попросила она.
Мальчик тоскливо покачал головой.
«Не могу».
Светлану захлестнуло чувство иррациональности происходящего.
– Почему?! – едва не срываясь на крик, спросила она. – Где тетя Аня?!
«Твоя сестра?»
– Да!
«Она умерла, – прошелестел Никита. – Как и я».
Ей показалось, что она ослышалась.
– Тетя Аня жива. Что ты мелешь?! А ты…
«Я мертв, мама. Меня нет уже четыре года. Но ты никак не можешь с этим смириться».
Светлана начала задыхаться. Виски сдавило так, будто ее голову расплющивали прессом.
– Как это «умер»? – выдавила она. На глазах показались слезы, отчего силуэт Никиты начал расплываться. – Ты мой сын!
Мальчик вздохнул.
«Ты не должна была убивать этого дядю. Как и других. Они ничего тебе не сделали. Мне… очень жаль».
– Что ты несешь?! – процедила Светлана. Слова Никиты злили и пугали одновременно. – Опомнись!
«Мне очень жалко тебя. Но когда меня и других мальчиков похитили из детского сада, ты сошла с ума… Ты ждала меня каждый день… Ждешь и сейчас. А меня убили через неделю после того, как увезли… Меня и еще шесть мальчиков… А я так хотел быть Королевичем на том спектакле…»
Слезы уже ручьем лились из ее глаз.
– Ты жив… Никита! Никто никого не убивал!
«Ты никогда не слушаешь нас с дедушкой… Он пытался остановить тебя… ты всегда была упрямой, мамочка…»
Никита медленно поднялся на ноги.
– Не уходи… пожалуйста, – всхлипнула Светлана.
В мозгу, словно на быстрой перемотке, мелькали кадры поездки с Вячеславом.
Как они уставшие, взобрались наверх.
Как они «нашли» пещеру.
Его наивная, чуть растерянная улыбка, когда он увидел в ее руках нож.
Он не верил до самого конца.
Один точный удар в печень – и он упал на землю. Он полз, умоляя ее остановиться. Он что-то лепетал о чувствах…
Еще один удар в шею, и Слава захрипел, хватаясь за рассеченное горло.
Она вспомнила.
Вспомнила все.
И когда реальные события выстроились ровными рядами, словно шеренга солдат, она испытала невероятное ощущение… ощущение прыжка в воду с огромной высоты. Холодную и прозрачную воду. Она долго-долго выныривала наверх, со страхом разглядывая окружавшие ее лица… Семь мальчиков из детского сада, среди которых был ее любимый сын… Молодые мужчины, с которыми она знакомилась… и увозила на Утес Снов…
