Содержание письма было прискорбным и не вызывало при прочтении ничего, кроме всепоглощающего негодования и откровенной злости. Виктор предельно полно изложил в нем, что в его отсутствие произошло во дворце и по какой причине Идрис сейчас пребывал в медицинском центре, а Арай заперся в своих покоях и отдает приказы через своих подручных. Фарадж был разгневан. Во-первых, потому, что в его отсутствие случилось подобное и никто ничего не предпринял. В конце концов он оставлял там своего второго советника, так какого дьявола он позволил этому произойти! Во-вторых, потому что под угрозой оказалось здоровье Идриса и ребенка, которого омега носил под сердцем. Усугублялось все тем, что сейчас в этот самый момент Фарадж не мог быть там.
— Успокойся, сын мой, ты пугаешь прислугу, — попросил Джозеф Фаиль, прибывающий в не меньшем шоке, но в отличии от своего западного гостя умеющий держать в узде чувства.
— Как я могу, — Фарадж отбросил мертвую тушку в сторону и вытер руки и поданный тут же платок. — Ради Аллаха, появившись в моей жизни ваши сыны забрали весь мой покой. Один растерзал душу, а второй убил все нервы.
Джозеф приказал всем удалиться из холла, а после попросил Фараджа прочесть ему письмо. Услышав о том, как друг с другом обошлись его сыновья, старик схватился за сердце, удрученно качая головой. Семья - священный институт, охраняемый не только Кораном, но и принципами морали. Два человека, в чьих жилах течет одна кровь, не должны были враждовать и уж тем более ненавидеть друг друга.
— Расскажи все Фарвару и передай, что я хочу немедленно его видеть, — приказал Джозеф единственному оставшемуся подле него слуге и снова обратился к Фараджу, продолжающему яростным взглядом сверлить ненавистный клочок бумаги.
Старик расспросил его о том, как же воспринял Арай приезд Идриса и Фарадж рассказал все без утайки. Наконец он смог открыто признать, что никогда не был рад этим договоренностям между оазисами, что никогда не хотел видеть рядом с собой Арая, что не испытывает к юноше ничего, кроме раздражения. Джозеф внимательно слушал этот монолог, преисполненный эмоциональностью, постепенно понимая, что же натворил, заключив соглашение с прежним правителем Абу-Аби, отцом Фараджа.
Через некоторое время гневных тирад и еще несколько разбитых ваз, в холл вошел, почти влетел Фарвар в сопровождении Хюрея. Их рубахи были грязными и мокрыми от пота, а сами альфы были взлохмачены: бросив свои сабли в саду, они не медлили ни секунды.
— Как такое могло случиться? — взревел Фарвар, уже успев отдать приказ о подготовке лошадей.
Момента обменяться любезностями с Фараджем, который избыл в Хейжар этим утром, не представилось возможным.
— Все в порядке с… — Хюрей запнулся. — С ребенком?
Фарадж лишь повел ладонью по волосам. Даже если вопрос адресовался ему, желания отвечать на него не вырисовывалось. Потому что он и сам не смог понять, все ли в порядке.
— Отправляемся в Абу-Аби немедленно, — заявил Фарвар, но наткнувшись на прямой взгляд Джозефа, поспешил встать перед ним на колено и попросить: — Отец позвольте мне отправился в Абу-Аби. Я как никто другой должен сейчас быть рядом с братьями.
Старик ничего не ответил на просьбу сына, лишь повернувшись к Фараджу Абиль и с горечью произнеся:
— Я никогда не хотел, чтобы мои дети враждовали между собой. Я чувствую, как Аллах смотрит на меня с небес и с прискорбием качает головой. Арай приходится тебе законным мужем, — сказал старик. — Но Идрис мужем по велению божьему. Какое я могу принять решение?
— Отец! — встревоженно воскликнул Фарвар.
— Привези моего Арая назад, — на несколько секунд в холле воцарилось молчание.
— Отец! — снова воскликнул Фарвар, не в силах сдержать срывающийся голос. — Наша семья будет опорочена! Возможно есть иной выход…
— Замолчи, — строго ответил Джозеф. — Я доверил этому человеку самое дорогое, но он не смог, как и полагается мужчине, позаботиться о своих мужьях. Ни об одном из них. То, что произошло в его доме с драгоценными принцами хейжарского народа уже о многом говорит.
Фарадж, разрываемый противоречивыми чувствами, смог лишь склонить голову. Это был самый тяжелый разговор за всю его недолгую жизнь, но он знал, что все это было неизбежно и был готов отстаивать свои позиции до конца.
— Мой отряд отправится в Абу-Аби немедленно. Я лично исполню Вашу волю и оповещу Арая об этом решении, — с неспокойной душой, но уверенным шагом шейх Абу-Аби направился прочь из главного холла хейжарского дворца.
Комментарий к Глава 23
не бечено
Следующая глава будет последней, ребят. А затем эпилог. И мы с вами закончим эту историю! НАКОНЕЦ-ТО!
========== Глава 24 ==========
В палате было светло и приятно прохладно. Через окно в небольшую, но уютную комнатку играючи проникали теплые солнечные лучи. На стенах мирно шелестел сочный зеленый плющ, благодаря которому дышалось легко и свободно. Тишина и покой, о которых так давно грезил Идрис, сейчас давили и неимоверно раздражали. За несколько дней пребывания в медицинском центре он успел ужасно соскучиться по дворцовым коридорам и той вечной, живущей в них, суете.
— Как же неудобно, — посетовал вслух омега, попробовав чуть перевернуться, придерживая живот, к которому было прикреплено множество проводов. Тихий монотонный звук биения сердца свидетельствовал о том, что и с ним, и с его малышом все было в полном порядке.
Виктор обещал навестить его после обеденного сна. Он был единственным наряду с Абдул Аль Шамилем, кому разрешалось входить в палату и проверять самочувствие беременного омеги.
Инцидент, произошедший в стенах дворца, попытались скрыть, но среди прислуги все же пошли сплетни. Одни говорили о том, как ужасно поступил со своим братом первый муж семьи Абиль, вторые терзались ненавистью к среднему принцу Хейжара из-за того, что тот посмел зачать от шейха вне брака. Абуабийский народ, до которого в скором времени дошли эти слухи, так же разделился на два лагеря. Это способствовало разжиганию гражданской войны, если так можно было назвать те митинги и протесты, проходившие на улицах города.
Когда Фарадж Абиль вернулся в свой оазис, то был просто вне себя из-за того, насколько обострилась ситуация. К переживаниям прибавилось и раздражение, а за ним и праведный гнев. Без сожаления он отстранил от дел Томаса, который никак не повлиял (или не захотел) на ход событий, хотя должен был направить все силы на прекращение народных волнений.
— Ты недостаточно хорош в исполнении своих обязанностей, — отрезал шейх Абу-Аби, отправляя своего уже бывшего второго советника из дворца в столицу. — Пока ты занимался своими делами, абуабийский народ буйствовал.
Уже давно он почувствовал некую отстраненность и нежелание продолжать свою работу. Томас становился все дальше и дальше от политических дел, от своего господина. Неизвестно, что могло на это повлиять, но факт оставался фактом: Томас стал пренебрегать своим положением. А это было непозволительно для лица государственной важности. Фараджу было тяжело принять подобное решение, ведь они проработали рука об руку почти с десяток лет. Временный пост второго советника, по приказу самого шейха, занял Виктор, который был не особо рад такой привилегии, потому что был влюблен в медицину и не собирался отказывается от призвания врачевателя.
— Только если на время, — повторял русский лекарь, помогая своему господину разобраться с беспорядками, захватившими Абу-Аби. — От меня больше толку, как от врача, нежели чем как от политика.
— Ты единственный, кому я пока что могу доверить свой тыл, — отвечал Фарадж, похлопывая старого друга по плечу. — Чем скорее я разберусь со всем, тем быстрее смогу навестить Идриса.
— К слову об Идрисе…Почему бы Вам не передать часть полномочий ему? Я всегда замечал его рвение и умение находить выход из любой ситуации.
— Я планировал сделать это после того, как отберу у него фамилию Фаиль и награжу своей, — коротко улыбнулся Фарадж, унимая грусть, снедающую его сердце. Он хотел как можно скорее покончить со всем, чтобы увидеть истинного и лично узреть, что с ним все в полном порядке.
