До медицинского центра ему удалось добраться лишь к вечеру, более-менее покончив с корреспонденцией и выступив на главной площади перед своим народом, который ему удалось успокоить своими пламенными речами. И все же он был прирожденным оратором. Искусство, передаваемое в его семье по наследству.

— Где мой…? — Фарадж, практически влетев в высокое здание больницы, сразу же наткнулся на дежурившего врача и был сопровожден на второй этаж. — Благодарю.

Неловко постучавшись в нужную дверь и получив приглашение войти, Фарадж прошел в палату и плотно притворил за собой дверь. Руки его мелко подрагивали и на то было много причин.

С той самой встречи, с вечера в городе в канун праздника Фонарей, мужчина потерял покой и привычную ему сдержанность. Один только вид этого хрупкого голубоглазого омеги, от которого исходил слишком соблазнительный и невероятно родной аромат, способен был заставить сердце взрослого тридцатилетнего правителя процветающего оазиса трепетать. Это не было влюбленностью, не было и любовью. Эта связь была настолько крепка, что, казалось, ее не способна была разорвать даже смерть.

— Мой господин, Вы вернулись, — улыбнулся Идрис и жестом подозвал к себе альфу, который не теряя времени подошел к постели и приобнял возлюбленного, бережно поглаживая того по черной макушке. — Со мной и нашим малышом все в полном порядке, прошу, не переживайте.

Идрис провел ладонями по обнимающим его дрожащим рукам, перенимая то волнение, с которым в палату вошел Фарадж. Его сердце забилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Больше всего сейчас ему хотелось запечатлеть этот момент в памяти, так спокойно вдруг стало на душе. Что происходило в городе, какие разговоры гуляют по коридорам дворца, насколько разгневана семья Фаиль, - все это вмиг перестало тревожить Идриса, стоило ему почувствовать себя в кольце крепких рук.

— Ты просишь меня о невозможном, — тихо произнес мужчина. Он продолжать обнимать Идриса и вдыхать его аромат, словно тот способен был успокоить его. — Я не должен был оставлять тебя одного, но также не мог и не отправиться на восток, — он поднял глаза и встретился взглядом с омегой, который как будто говорил: «Я все знаю, просто продолжайте меня обнимать».

Когда они были вместе, просто вот так сидели и наслаждались близостью друг друга, все вокруг переставало существовать.

***

Волнения в городе поутихли после того, как семья Фаиль забрала своего младшего принца из Абу-Аби. Все приняли это как само собой разумеющееся, особенно после того, как Фарадж публично признался в чувствах к Идрису и откровенно честно рассказал обо всем, что им пришлось пережить, прежде, чем они смогли быть вместе. Народ, как и полагается, встал на сторону своего правителя и поддержал правящую чету и нового мужа семьи Абиль. Скандалы постепенно стали забываться и на смену им пришла тихая размеренная жизнь.

К счастью, Хейжар не стал врагом для Абу-Аби. Торговые и родственные связи все так же продолжали связывать два оазиса, хоть в свете последних событий Джозефу и пришлось нелегко: многие инвесторы отвернулись четы Фаиль, предполагая, что все эти слухи способны навредить их имиджу. Но таких было немного.

На Арависком полуострове наконец настали спокойные дни. Две величественные семьи – Абиль и Фаиль – позабыв все обиды, разногласия и ссоры, стали жить в мире и согласии. Ради счастья среднего сына Джозеф смог перебороть себя и принять его связь с Фараджем Абиль как должное.

И все-таки жизнь должна продолжаться, ведь так? И если на отведенном для нас пути мы сталкиваемся с трудностями, то непременно обязаны их перешагнуть и идти дальше. Не стоит зацикливаться на плохом, оно губит ту мечту, к которой нас ведет сердце.

Конец истории

Комментарий к Глава 24

не бечено

Давайте все вместе взгрустнем, потому что в конце мне довелось сдуться, как автору. Простите за скомканный в каком-то смысле конец, но я больше не могла продолжать эту историю. Теперь Идрис и Фарадж свободны и могут наслаждаться этой жизнью и своей любовью. Всем мир :)

========== Хороший эпилог ==========

Когда в одной из комнат абуабийского дворца раздался крик, полный неожиданности и боли, солнце только-только показалось из-за горизонта, даруя западу Аравийского полуострова свое первое тепло. С неба еще не успели исчезнуть последние тусклые звезды, а вся прислуга была уже на ногах, снуя в спешке с этажа на этаж. Они носили чистые тряпки и теплую воду.

— Я не могу… — скулил Идрис, хватаясь за живот, низ которого отдавал сильной тянущей болью. — Я не могу встать с постели! Мне ужасно больно.

Роды начались неожиданно для всех на полторы недели раньше срока, чем удивили и даже испугали беременного омегу, который сразу же стал звать на помощь. Слуги тут же известили об этом Виктора, который позабыв про сон и не теряя ни секунды поспешил в господские покои.

— Где господин? — первым делом спросил врачеватель, закрывая все окна и завешивая те плотными занавесями.

— Ночью он… — попытался ответить омега, но тут же схватился за поясницу и уткнулся лицом в подушку, тяжело дыша. Через несколько секунд боль отступила, и он смог продолжить: — Ночью он отправился в кабинет, чтобы закончить с документами о поставках.

На прикроватном столе появились различного рода скляночки, медицинские принадлежности и все то, что Виктор в спешке успел захватить с собой.

— Пригласите во дворец Абдул Аль Шамиля и сообщите шейху о том, что его первенец, не дождавшись срока, решил обрадовать своим рождением этот мир, — скомандовал альфа одному из слуг, который тут же поспешил из комнаты. — Все будет хорошо, вдыхайте через нос, а выдыхайте через рот.

Металлический стетоскоп, приставленный к животу, неприятно холодил кожу. Сердцебиение малыша было ровным, хоть и тихим, поэтому Виктор облегченно выдохнул и, улыбнувшись, оповестил:

— Поздравляю, Вы находитесь в родах. Постарайтесь не сжиматься, когда придет время схватки и продолжайте дышать. Правильное дыхание и позитивный настрой облегчат боль. Сейчас самое главное, это помочь ребенку появиться на свет.

Через некоторое время в комнаты вошел, почти что влетел Фарадж, из уст которого вырывались тысячи вопросов, адресованные Виктору и тысячи нежных слов, адресованных Идрису, который продолжал сжимать пальцами простыню, пропитавшуюся потом и отошедшими околоплодными водами. Рождение нового человека — это поистине тяжелый труд, требующий выдержки, сил, желания. Стоит ли говорить о той нестерпимой боли, которую омега испытывает в эти моменты? Обжигающая, словно разрывающая изнутри, она парализует все тело и в голове бьется лишь одно: «Это должно когда-нибудь закончиться».

Это самое «когда-нибудь» еще долго не наступало. Оно мучало Идриса, пока тот сжимал в зубах подушку и мычал что-то нечленораздельное. Это был ужасный день. Схватки оказались совершенно не такими, к каким заведомо Абдул Аль Шамиль готовил его, они были в тысячи раз неприятнее и походили на самые настоящие пытки. С каждой новой схваткой силы уходили и казалось этому нет конца и края. Когда же боль отступала на некоторое время, Идрис старался дышать и восполнять энергию. Он прикрывал глаза, не обращая внимания на суматоху вокруг, и просто дышал…

Но все плохое рано или поздно заканчивается. Знойным вечером, когда стрелки на часах показали семь часов вечера и семь минут на свет появился наследник кровей абуабийского и хейжарского народов, первый сын шейха Абу-Аби. Еще синенького, кряхтящего малыша обтерли чистыми тряпками, сделали все необходимые процедуры и положили кулечек на грудь младшего родителя, который от усталости не смог даже порадоваться за то, что родил на этот свет нового человека.

Все это время, наблюдавший за процессом, шейх стоял у изголовья постели. Он прикладывал ладонь к глазам, чтобы унять несвойственные мужчинам слезы, а на губах играла улыбка. Не будь он сегодня рядом, то никогда бы не смог узнать, каким сильным может быть его любимый омега и на какие жертвы тот пошел, чтобы родить их сына.