Воспоминания о вчерашнем визите Джафара не отпускали.

Признание в любви лучшего друга было настолько неожиданным, что омега даже не смог внятно дать ответ. Несвязными предложениями он попытался перевести разговор в другое русло, но Джафар твердо заявил, что отступать не намерен и готов пройти все круги ада, чтобы добиться расположения омеги. После этого Идрис замкнулся в себе и попросил Джафара уйти. И тот ушел, оставив запутавшегося парня наедине с невеселыми мыслями. В памяти остались еще свежими воспоминания о зверствах и насилии кочевников аффара и это тяготило его. А теперь, после разговора с Джафаром, стало в разы тяжелее. Разве мог Идрис посмотреть на своего друга в другом ключе? Да и можно ли теперь было называть их друзьями?

Время завтрака неминуемо приближалось. Лениво ворочаясь в своей постели, Идрис пытался укрыться одеялом от надоедливых ярких лучей солнца. Виктор, вероятно, вернется нескоро, а завтракать в полном одиночестве не хотелось. Из постели омеге помог выбраться внезапный шум за дверью. По коридору словно кто-то носился и судя по многочисленным неразборчивым выкрикам – это были слуги. Но что могло произойти во дворце рано утром?

Любопытство взяло над ним верх и омега поднялся с кровати, направляясь к комоду, на котором лежала стопка чистых одежд. Там же он нашел гребень и ленты. Неумело заплетя хвост, омега вышел из кабинета лекаря и неспешно двинулся вдоль по коридору. Вокруг бегали люди, не обращая на омегу никакого внимания. В их руках все чаще мелькали подносы с чем-нибудь вкусным и графинами сладкого нектара.

В столовой для слуг, которая располагалась в самой дальней части замка, было многолюдно. За каждым столом сидело как минимум по пять человек, хотя столы были рассчитаны на четверых. Заметив Джафара за одним из столов, беседующего с каким-то альфой, Идрис остановился у самого входа, не решаясь войти в столовую. Неловкость перед другом все еще сковывала его и этот завтрак Идрис решил пропустить. Он развернулся и зашагал восвояси.

В саду было гораздо спокойнее. Тихо шумели листы папоротников и можно было хотя бы на несколько мгновений отпустить все, что так тяготило душу. Идрис присел на большой гладкий камень, расположившийся практически на краю сада, перед пустыней. Ветерок обдувал его лицо, нежно играя с волосами.

— Как же это несправедливо…

За спиной раздался чей-то тихий мелодичный голос. Обернувшись, Идрис увидел гуляющего по саду миловидного паренька. Он упирался на тонкую трость и смотрел куда-то вдаль. Лицо его было преисполнено печали. Идрис приподнялся, чтобы внимательнее его разглядеть, но каким-то непонятным образом не смог удержать равновесия и съехал с камня, больно приземляясь на мелкую гальку.

— Ай! — вырвалось из его уст.

Громкий возглас привлек внимание гуляющего омеги и тот обернулся.

— Ты не ушибся? — парень направился в сторону Идриса, медленно переставляя трость.

Этот омега был красивым и очень юным для того, чтобы передвигаться с помощью трости.

— Простите, — Идрис вскочил на ноги и опустил голову, понимая, что таращится на своего собеседника.

— Что за глупости, — слабо улыбнулся этот парень. — Не стоит извиняться за подобное. Я нарушил твое уединение?

— Нет, скорее это я помешал Вам. Неуклюжесть – мое второе имя, — ответил Идрис и кинул робкий взгляд на стоящего перед ним омегу.

— Знаешь, я тоже очень неуклюжий, — засмеялся Арай. — Мы с тобой точно подружимся! Вскоре мне предстоит жить в этом дворце… Меня зовут Арай, а тебя?

Арай, какое знакомое имя. Но омега никак не мог вспомнить, где же мог услышать его.

— Я Идрис, господин.

— Прошу, не называй меня господином, — сморщился тот и махнул рукой. — Это не в моих привилегиях. Зови меня, пожалуйста, по имени.

Общение между ними было легкое и непринужденное. Идрис с Араем очень быстро нашли общий язык, да и к тому же, как оказалось, они были практически одного возраста.

— Раз уж мы пропустили завтрак, может быть, перекусим у меня в комнате? Я прикажу подать нам медовых хлебцев с молоком и ирисками.

Идрис улыбнулся схожести мыслей и согласился на это предложение.

Ближе к вечеру суматоха во дворце поубавилась и стало в разы тише и спокойнее. Слуги уже не носились по коридорам, выполняя поручения, а гости практически пришли в себя после жуткой ночи.

Гердон вошел в кабинет правителя в полной уверенности, что темой для обсуждения, как и утром, будут кочевники аффара. Но Фарадж немало удивил его, когда завел речь о договоренностях между Абу-Аби и Хейжаром.

— Сегодня я разговаривал с Джозефом Фаиль. Он настаивает на ускорении процесса подготовки к церемонии бракосочетания, — сказал шейх.

— Возможно, — Гердон почесал затылок. — Это связано с недавними событиями. Он почти потерял сына в песчаной буре, бедный мальчик еле передвигается.

Фарадж сжал переносицу пальцами и повысил голос:

— На консуммации брака он так же настаивает!

На лице генерала нарисовалось искреннее изумление.

— Надо же, кто бы мог подумать, что Джозеф Фаиль приверженец традиций.

— Он хочет доказать всему высшему свету, что его сын был невинен в нашу первую брачную ночь.

— Если это претит вашим принципам, просто откажитесь.

Фарадж раздраженно усмехнулся. Как будто это было так просто, отказать правителю Хейжара, на деловые отношения с которым он рассчитывал.

— Ты бы слышал, как он уговаривал меня на проведение обряда консуммации и сколько убеждал меня в этой необходимости.

Джозеф Фаиль оказался на редкость консервативным человеком. Старик видел, как Фарадж холоден к его сыну и заведомо решил, что обряд консуммации скрепит этот союз? У него были основания так полагать, ведь если шейх Абу-Аби заберет невинность юного Арая, то развод в данном случае будет практически невозможен. После этого омегу не возьмет замуж даже обанкротившийся торговец.

— Отец, — выдохнул Фарадж и сжал кулаки. — На какую судьбу ты обрек меня?!

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд.

Гердон усмехнулся раздраженности шейха по этому поводу, но сразу же одернул себя, примеряя лицо сурового генерала. Фарадж так сильно нервничал, что, казалось, еще немного и он просто сгорит от стыда. Именно от стыда, не от злости и не от раздражения. Консуммация – очень старая традиция и, по мнению большинства, несуразная. Кому будет приятно присутствие посторонних в самую первую брачную ночь со своим супругом?

— Интересно, он спросил об этом своего сына? Полагаю, Арай не особо обрадуется, — сказал Гердон.

— Он попросил не говорить об этом с Араем до самой свадьбы.

— Понятно, — Гердону ничего не оставалось, как посочувствовать своему господину. — Может быть, вы хотите сменить тему? У меня готов доклад по кочевникам, если пожелаете.

— Давай, — махнул рукой шейх.

Генерал достал рулон бумаг и, развернув его, начал докладывать:

— За несколько дней мои люди обыскали город от границы до границы. Следов кочевников, как и прежде, замечено не было. Однако, район желтых песков мне не понравился больше всего. Там было слишком тихо. На улицах не было ни одного зеваки и попрошайки, мне показалось это странным. Очаг бедности и нищеты, как его прежде называли, отрекся от этого клейма за считанные дни.

— Ты думаешь, этому что-то поспособствовало? — спросил Фарадж.

— Не могу утверждать, что к этому причастны кочевники, но такая возможность не исключена. Я хотел бы попросить у вас разрешения на осмотр домов горожан, если это потребуется.

— Только если это вынужденная мера, — кивнул мужчина нехотя. — Хорошо, я подпишу ордер.

Гердон поклонился.

К вечеру каждого дня силы Фараджа были на исходе. Песчаная буря, кочевники аффара, творящие беспредел, настаивание Джозефа Фаиль на ускорении подготовки к свадьбе, – все это разом свалилось на плечи мужчины. Этим вечером ему захотелось отвлечься от всего и забыться хотя бы на одну ночь.

Сколько уже он не видел своего любовника? Раньше без ласк Пауля альфа едва ли мог выдержать и двух дней, но вот уже неделю он не вспоминал о прекрасном японце, которого привез в Саудовскую Аравию. После того, как он понял и прочувствовал природу истинности, все его мысли теперь принадлежали лишь одному человеку.