Они оба были возбуждены в том смысле, что за последнее время с ними много всего произошло. Естественно, Оливий просто не успевал осмыслить каждое происшествие в его жизни, поэтому старался не торопиться в отношениях со своей истинной парой. Ему было сложно оставаться самим собой рядом с ним: сердце постоянно билось, а дыхание сбивалось и хотелось прижаться к сильной груди, спрятавшись от всех бед. Выпускник университета, серьезный и спокойный молодой человек начинал вести себя как типичный влюбленный омега-подросток, хотя ему было уже двадцать три. Даже в таком возрасте он таял от одного только оценивающего взгляда янтарных глаз. Это отчаянно пугало.
«Не хочу ни от кого зависеть, — носилось у него в голове».
— Это моя жизнь, верно? — грустно улыбнулся в ответ парень. — Пожалуй, я буду решать сам, что мне делать, а что нет. Не нужно тащить меня в свой дом и пытаться содержать, как это делают все вокруг. Я не так воспитан. И не хочу я быть проживалкой!
— Ты, — Адам неожиданно погладил его по раскрасневшейся щеке тыльной стороной ладони, глядя Оливию прямо в зеленые глаза. — Глупый. Очень глупый мальчик, когда ты уже перестанешь от меня отказываться?
В дверь позвонили раньше, чем омега успел ответить. Оливий отстранился, чтобы открыть дверь: он встал с дивана и, ничего не говоря, направился к выходу, оставляя Адама с полуоткрытым ртом.
Оказалось, папа приехал не один, а прихватил с собой почти все семейство Беррингтонов: отца и Джейкоба. По словам папы, он просто очень сильно испугался за Оливия, ведь все предыдущие течки он находился в родительском доме рядом с ним, а сейчас вдруг оказался один, да еще и с маленьким ребенком в обузе.
— Малыш О-ло! — воскликнул папа и подбежал обнять сына. Они так давно не виделись и вот сейчас наконец-то могут обнять друг друга и поцеловать в щеку. — А это…
Его взгляд упал на Адама, держащего на руках Тоффи.
— Что он здесь делает? — спросил Джейкоб, отпихивая остолбеневшего отца.
Брюнет осмотрел придирчивым взглядом комнату. Он тут же узнал во взрослом мужчине знакомого сталкера, который когда-то следил за его младшим братом. И ведь еще тогда он сразу ему не понравился.
— После того, как я выпроводил тебя, у меня было такое чувство, что ты понял мотивы моего поступка. Почему сейчас я вижу тебя здесь? — сухо пробубнил Джейкоб. Адам ему ничего не ответил. Он лишь невозмутимо придерживал Тоффи.
Отец вошел следом. Все разом уставились на Оливия, когда тот откашлялся в кулак. На минуту в гостиной воцарилось молчание. Альфы упорно не могли понять, что же не так с Оливием и почему он кажется им сейчас таким далеким и неродным. Но то, что у него просто изменился запах, первым понял только Джейкоб. Он ревностно схватил младшего брата за руку и притянул к себе его тщедушное, несопротивляющееся, тело. В его глазах читалось явное недовольство и некая доля отчаяния. Младший любимый брат больше не пах их родным домом.
— Скажи сразу, он изнасиловал тебя? Он домогался и трогал тебя… Там?! — его срывающийся голос был свидетелем того, как Джейкоб был зол. Омега попытался вырвать свою руку из его смертельной хватки, но…
— Я никого не насиловал, — спокойно возразил Адам и перевел взгляд на Оливия. — Отпусти его руку, ты делаешь ему больно. Или мне придется заставить тебя это сделать.
— Адам! — воскликнул от неожиданности Оливий.
— Ты еще смеешь мне указывать, как мне вести себя со своим братом? — Джейкоб гневно вскинул руку и еще сильнее дернул на себя омегу, от чего тот жалобно пискнул и схватился за плечо брата.
Родители стояли в стороне и наблюдали за разворачивающимся конфликтом. Они еще не до конца поняли такой агрессии со стороны старшего сына. Папа, прижимая ладонь ко рту, держался немного позади мужа, который только и мог, что хлопать глазами.
— Ты делаешь ему больно, — повторил спокойно Адам и сделал шаг по направлению к обоим.
Его спокойствие поражало, хотя внутри мужчины клокотала ревность вперемешку с недовольством. Он буквально чувствовал, как Оливию неприятно. Но старался держать свои эмоции на коротком поводке, все же здесь находились и родители его истинной пары тоже. Тоффи на руках у альфы притих, словно ощущая гнетущую атмосферу. Он положил свою кудрявую головку на плечо Адама и прикрыл глазки.
Джейкоб обернулся и отпустил руку Оливия, заметив у того выступившие слезы.
— Прости, — сказал он и отступил. — Он поставил на тебе метку… Я не должен был… Но если это было насильно!
— Нет, — воскликнул Оливий и с испугом посмотрел брату в глаза. — Это было по обоюдному согласию, — он приложил вспотевшую ладонь к ранке на шее, которая отдавала тянущей слегка уловимой болью, и уголки его губ нервно дернулись. Как же теперь это все объяснить семье…
Омега аккуратно подошел к Адаму и встал рядом с ним, беря малыша Тоффи в свои руки, и благодарно кивнул мужчине. Малыш ухватился за его длинные пряди и спокойно стал наблюдать за обескураженным Джейкобом, который словно был уверен, что его брат просто не может быть действительно истинной парой этого человека.
Рука Адама легла на талию омеги, и они переглянулись. Альфа молчал, он ждал, пока Оливий представит его своим родителям, а с Джейкобом, который гневно сверлил эту злосчастную руку на талии брата, Адам может поговорить и позже. Главное выдержать паузу и не наброситься на бестактного Джейкоба, чтобы тот больше и пальцем не смел прикасаться к его возлюбленному омеге. Даже то, что он брат Оливия не давало ему право причинять боль омеге.
Да уж, не так Оливий представлял себе это знакомство. Уж точно не с такой ноты.
— Это Адам, — Оливий указал жестом в сторону мужчины и посмотрел на родителей. — Он здесь со вчерашнего вечера.
— Это значит, что… — начал папа и взял в свои руки руки мужа; старший Беррингтон тоже удивленно молчал.
— Да, — твердо сказал Оливий и посмотрел на Адама. — Это значит, что он моя истинная пара.
***
В общем-то, да, получилось немного скомканное знакомство. Адам вел себя вежливо и не выпускал из поля зрения Оливия, чтобы того вновь не стал подговаривать старший брат. Джейкоб был категорически против выбора Оливия, но так как поделать ничего не мог, то просто продолжал злиться и вести себя как обиженный ребенок. Родители же против Адама ничего не имели, просто новость о том, что этот человек является истинной парой их сына, оказалась очень неожиданной. Папа всегда считал своего сына нелюдимым, который просто не переваривает на дух альф. И когда видишь собственными глазами подтверждение обратному, принять это сложно.
Позже вечером, когда Оливий снова стал чувствовать себя мокрой тряпкой, было решено отвезти омегу в родительский дом. Адам был категорически против: он хватался за руки Оливия, за его тонкий стан, не отпуская от себя ни на шаг, словно омега был редкой фарфоровой куклой, которую у него пытались отобрать. Но родители твердо на этом настаивали: папа все еще с подозрением относился к мужчине.
Оливий даже не мог сопротивляться. Его настолько разморило, что даже ноги он переставлял с трудом.
— Не переживай, — сказал папа Оливия, хлопая Адама по плечу, который большими глазами смотрел, как Джейкоб уводит его омегу. — Он никогда в жизни не употреблял препараты. Благо его период не такой продолжительный, чтобы изводить его организм химикатами.
— Но разве то, что я его истинная пара, не является доказательством того, что теперь Оливию нет смысла переживать все это в одиночестве? — спорил Адам, спина которого заметно вспотела, он начинал ощущать бесподобный аромат своей пары. — Вы поступаете глупо.
Папа грустно смерил его взглядом и, улыбнувшись, сказал:
— Ты же видишь сам, он еще не разобрался в себе. Он не чувствует тебя своей парой, будь все наоборот, его бы сознание сейчас звало тебя, но Оливий лишь просто плохо себя чувствует. Ты ему сейчас не нужен, ему нужна тишина и постель.
С Тоффи оставили папу, а остальные повезли Оливия в родительский дом. Так как Адам реагировал на него остро, а родственники вовсе не чувствовали запаха течного омеги, то Адама так же отправили к себе домой, чтобы он не изводил ни себя, ни остальных.
