Генри, погруженный в свои мысли, опустился на кровать и просидел там, словно мрачная горгулья, вплоть до появления жены
***
Джейн неслышно закрыла дверь своей спальни и, не зажигая свечей, подошла к окну.
С момента окончания встречи в Грейсмор Хаус прошло чуть больше часа. Сквозь рассохшиеся оконные рамы в комнату проникал прохладный ночной ветерок. Девушка взяла с кровати теплую шаль и плотно закуталась. Вот так гораздо лучше.
Она присела на подоконник, возвращаясь к своим размышлениям.
Итак, немногим больше часа…
Детектив Флеминг ушел как только она закончила давать показания. То есть, рассказывать свою часть истории. Как только дверь за ним закрылась, засобиралась и сама Джейн. Она примерно представляла себе, что будет происходить в гостиной дальше и быть участницей этих живейших прений не собиралась. Определенно, прежде чем произносить еще хоть одно слово касательно утреннего происшествия, ей следовало хорошенько подумать. Хотя виконт выглядел несколько обескураженным, он не стал очень уж настойчиво задерживать девушку. Было ли это связано с собственной усталостью, или объяснялось выразительным взглядом графини Чертон, который Джейн уловила краем глаза, неизвестно. Однако, домой, на Шеррингтон стрит, девушка отбыла уже скоро. Со смешанным чувством облегчения и разочарования. И вроде бы даже первое преобладало.
Карета виконта мягко подпрыгивала на ухабах. Его экономка, миссис Уиллоби, изредка поглядывала на спутницу, излучая доброту и спокойствие. За окнами, редкими прохожими, улицами и домами, протекал Лондон.
Около десяти вечера экипаж остановился у дома № 6.
На пороге, весь преисполненный благородными переживаниями, отец встречал припозднившуюся дочь. Будь Джейн немного менее погружена в свои мысли, она не выдержала бы последующих за этой встречей расспросов.
Однако, в состоянии близком к трансу она рассказала отцу все, что он желал услышать, выпила чай, отказавшись от ужина и, сослалась на усталость, чтобы, наконец, оказаться в одиночестве своей милой девичьей спальни.
В комнате стало совсем темно и холодно. Девушка зажгла несколько свечей, переоделась в ночную рубашку, и во время этих простых, не требующих от нее никакого напряжения мысли, действий, приняла для себя несколько очень важных решений. Самое важное из которых надлежало исполнить немедленно.
Без дальнейших колебаний, она заглянула в секретер и достала подарок.
В тот год, год ее шестнадцатилетия, все юные девушки писали дневники. Джейн с улыбкой рассматривала толстенькую тетрадь. Обложка обтянутая нежным, голубым с ярко-желтыми цветами, шелком, так и льнула к руке. Несколько тесемочек и скрытый замочек так и намекали, что внутри могут быть только самые важные секреты юной леди. Продолжая улыбаться, девушка развязала все эти бантики, провернула крохотный ключ и открыла дневник. В нем не было написано ни единой строчки.
За прошедшие пять лет у Джейн была пара попыток сделать запись. Уже в 16 лет она не была девицей, склонной делиться своими мыслями с кем бы то ни было, будь это даже бумага. Поэтому подарок отца, так же не подверженного веяниям моды, очень удивил ее. Но, повторюсь, в тот год каждая уважающая себя молодая леди, вела дневник. Попробовала и Джейн.
Она хорошо помнила, как села перед шелковой тетрадкой, опустила перо в чернильницу, занесла над снежно-белым листком и… посадила огромную черную кляксу. Нежная бумага тут же впитала чернила. Девушка и сейчас смотрела на эту жирную точку, единственное доказательство того, что у дневника есть владелица. Тогда ей не пришло на ум ни строчки. Все казалось слишком банальным и глупым по сравнению с белоснежной чистотой листа.
Спустя несколько лет, она повторила попытку. Так же села рядом с зажженной свечей, так же развязала все ленточки, умилилась детской кляксе и – ничего. Ну не могла она заставить вывести красивым, ученическим почерком что-то вроде: «Дорогой дневник! Сегодня Мари назвала меня рыжей – бесстыжей. Ну, вот не дура ли она после этого? Волосы-то у меня каштановые!» Бумага многое терпит, в том числе и подростковую глупость. Увы. Но если подросток сам понимает, на сколько все это не значительно, у всех есть шанс избежать в дальнейшем неловкости.
Усмехнувшись своим переживаниям Джейн закрыла тогда дневник не прибавив к кляксе ни слова. Злобная Мери канула в лету даже в ее воспоминаниях, не оставив после себя ни малейшего следа. Однако теперь, девушка чувствовала, время пришло. Ей необходимо зафиксировать и упорядочить свои мысли. Она обмакнула перо в чернила, занесла над листком, и, красиво огибая кляксу, написала.
«Дорогой дневник! Сейчас понедельник, 11 часов вечера, 28 мая. Час уже поздний, поэтому, кратко:
Н.Д. (неизвестный джентльмен). Около 40-45 лет, высокий, полный, одет хорошо, густая борода. 5.55, Шеррингтон Стрит, ограда дома № 6.
В.М. (Виконт Мортон). Угол Одеон и Шеррингтон Стрит – 6.00, угол дома № 6, 6.05.
Карета мимо дома № 6 – 6.00.
Грабитель (часы виконта).
Сомнительный друг –
МД (Мадам Дюпон).
Она остановилась.
Мысли путались.
В одном списке оказались перечислены все самые разные страхи из ее жизни. Джейн хотела вымарать последнюю строку, но не стала.
Пусть будет так.
Эти сведения уже были известны всем или почти всем и, конечно, требовали подробной записи, если впоследствии придется быть очень точной в своих воспоминаниях. Но стоит ли доверять дневнику то, что даже про себя не хотелось произносить? Хотя, куда хуже, чем если кто-то прочитает запись, самой что-нибудь забыть. Или быть не точной в формулировке. От этого (спасибо детективным романам мистера По), она знала, в решающий момент может очень многое зависеть.
Запись продолжилась.
«Слова Н.Д.» Она еще секунду колебалась, а потом записала дословно последние слова, которое произнес перед смертью неизвестный джентльмен. И которые, ей удалось прочесть по губам.
«Доктор Дженкинс».
Девушка отложила перо, спрятала дневник подальше в секретер и отправилась спать. Лежа с закрытыми глазами, одурманенная накопившейся усталостью, Джейн думала о том, сколько лет прошло с тех пор, как кто-то последний раз назвал ее отца доктором.
Вторник. 28 мая.
***
Джейн открыла один глаз.
Спальня тонула в ярких солнечных лучах. Веселыми зайчиками они скакали по комнате, отражаясь в каждой полированной поверхности. Под одеялом было тепло. Сонная истома еще не покинула ее тело и девушка не собиралась с ней расставаться. Это утро ни к чему не обязывало. Джейн могла позволить себе всласть понежиться в постели, потом заняться текущими делами, ни о чем кроме меню на ужин не беспокоясь.
– О! – Она застонала и открыла второй глаз. Сон как рукой сняло. О какой беззаботности может идти речь, если в твоей семье происходят какие-то странные и тревожные события.
Девушка не спеша встала и начала довольно длительный утренний туалет благородной молодой леди, попутно составляя план действий. Честно признаться самой себе, она понятия не имела, с чего начать. Но, как показывает опыт, если случается что-то странное, это скорее всего лишь первое звено длинной цепочки событий, которые, имеют тенденцию происходить очень быстро и порой одновременно. А это определенно требовало каких-то действий с ее стороны.
Итак, на пороге своей спальни в 11 часов утра, мисс Джейн стояла в светло зеленом муслиновом платье с прелестной ленточкой в высоко убранных волосах цвета спелого каштана и без единой мысли о том, что делать дальше.
Возможно, следовало позавтракать.
Девушка прошла по коридору второго этажа мимо спальни отца. Конечно же, она была пуста. Мистер Дженкинс, как правило, вставал рано, около 8 утра. Он не спеша завтракал и до полудня размещался в кабинете, где его ждали несколько научных трудов. Не откорректированных. И глобус с пометками напротив разных стран. Еще не покоренных.
