В Сибирской пирамиде стояла тишина и на нижнем ее уровне, при появлении Михаила с Сергеем, вспыхнувший свет разогнал мрак, а им навстречу выскочил дежурный «прапор». Мазнув передним манипулятором по видеосенсорам, он доложил с пионерским задором:

– За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось, за исключением… – тут «прапор» сделал паузу, прокашлялся и голосом Силиверстовича продолжил:

– … змеища вползла одна, обезврежена, однако, своевременно и выпровожена прочь, за периметр, а более ничего не произошло.

– Змеища-то, каким образом проникла?– поинтересовался Сергей.

– Нашла щель, зараза. Тут такое дело, подвижки со стороны реки обнаружены. Грунт подмывает и секции проседают. Образуются зазоры, вот она и прошмыгнула,– зачастил «прапор» с явными нотками озабоченности в голосе.

– Какие меры предприняты для прекращения этих подвижек?– Сергей заинтересовался информацией и невольно так же подпустил в голос озабоченности.

– Устранено. Подвижка разовая. Анализ показал, что в ближайшее время таковых не предвидится,– забормотал вовсе сконфуженным голосом «прапор». Очевидно, задаваемые последовательно вопросы воспринимались программой, как требующие все более покаянных эмоционально ответов и следующий вопрос Сергея:

– Вы уверены?– подтвердил эту догадку, так как «прапор» буквально рухнул «на колени», поджав под себя манипуляторы передние и отклячив потешно задние. При этом он истошно завопил, но уже не голосом Силиверстовича, а голосом Пашки.

– Век, воли не видать, Хозяин. Падлой буду. Вот те крест.

– Ну, это уж чересчур,– заметил Михаил, с укоризной взглянув на Сергея.– Что ты там насовал ему в мозги? Что-то я не помню, чтобы Павлушка так изъяснялся.

– Да не совал я ни чего,– принялся оправдываться Сергей.– Ввел в память несколько фраз нейтральных типа «Добрый день», а эти ухари сами уже как-то фразы лепят. И получается вполне правдоподобно, раз ты монтажа не замечаешь.

– Они что из букв слова лепят?

– Ну да. Главное чтобы материала было достаточно, на всю фонетику и морфологию,– Сергей нагнулся и постучал по корпусу «прапора» ладонью.– Сообразительные, просто жуть. Гуляй, служивый, пока свободен. Благодарю за службу.

– Рад стараться!– рявкнул тот голосом Сергея и зашуршал прочь, раскатываясь Петром Павловичем, требовательно и сурово: – Всем работать по плану.

– Фонетика и морфология говоришь? Это где же они уместились в одной фразе «Добрый день»?

– Ну-у-у, это я упростил, конечно, и пришлось записать у Павла еще несколько слов. Десятка полтора, пока они с Петром рубились на фехтовании. Потешно так наблюдать. Кстати, я им завидую, явно делают успехи и какой-нибудь Карл, вряд ли сможет так просто, как тебя, кого-нибудь из них проколоть. Способные пацаны у тебя, Миха.

– Ты мне зубы Карлом не заговаривай,– Михаил вдруг подмигнул Сергею.– Как ты думаешь, если Верка голосом Аннушки заговорит – это тебя сильно шокирует?

– С чего это она заговорит?– Сергей погладил по холке замершую рядом Верку.– Я ей такую команду отдавать не собираюсь.

– Я отдам и заодно распоряжусь твои команды игнорировать насчет голоса,– засмеялся Михаил, приводя Сергея в мрачное расположение духа.

– Вот так, значит? Голосом Аннушки значит, чтоб? Против я – само собой. И что-то не верится мне, что ты сможешь Верке, запретить мои команды выполнять. Она ведь настроена на то, что я №1-н. Но идея мне не нравится, в любом случае. Забудь. И потом сравнил «прапора» и Верку. Ты ведь на «прапоре» верхом не скачешь?

– Не скачу, но голос Павлушкин из этого паучины, что-то слышать не хочется даже изредка. Чего доброго и на самом деле по фене приучиться загибать. Знаешь ведь сам, какая это зараза. Выскакивает потом на автомате.

– Уговорил, уберу Павлуху, ну и Петруху заодно из памяти «прапоров», но и ты не лезь в мозги к Верке. Знаю я тебя. Раз брякнул, что можешь, значит, проверил наверняка. Пошли в диспетчерскую, заодно журнал мазаришарифский просмотрим.

В диспетчерской, привычно рассевшись за столом управления, Сергей минут пять щелкал по клавиатуре, что-то исправляя в настройках здесь в Сибири, потребовав свежесваренный кофе.

Михаил не стал спорить и эти же пять минут потратил на сервировку столика, водрузив на нем кроме кофейника еще и тарелку с бутербродами. Сергей кинул искоса взгляд в сторону исходящих паром чашек и, ткнув пальцем в клавишу, сообщил:

– Сделано. Теперь голосом Хазанова будут докладывать.

– Откуда Хазанова взял?

– Откуда? От верблюда. У Верки в файлах оказался,– Сергей пересел от стола управления к кофейному и потер руки.– Хорошо ты насобачился, Миха, кофе готовить. Молодец. Где варил?

– У тебя дома. Там нет сейчас ни кого. Ты что кофейник не узнаешь?

– То-то я смотрю, цвета знакомые,– Сергей повернул в руке чашку, рассматривая рисунок.– А бутерброды откуда?

Холодильник вроде там пустой. Где строгал?

– В кофейне, что рядом с вашим домом. Взопрел даже, когда мимо повара нес. Там такой дядька бдительный попался, чуть тарелку не перехватил,– Михаил щелкнул пальцами и чайная ложка, стартовав со столика, закружилась вокруг головы Сергея, выписывая эллипсы.

– Хорошо в своем времени все же,– вздохнул Сергей, отмахиваясь от ложки.– Убери, если не хочешь увидеть летающий кофейник,– добавил он, когда ложка вильнув, обошла его ладонь и завращалась по расширившейся траектории.

– Попробуй сам убрать. Или слабо?– Михаил озорно улыбнулся.– Пора бы уже научиться.

– Твое, моим задавить? Даже и пробовать не стану,– Сергей откусил от бутерброда и принялся сосредоточенно жевать, поглядывая на мелькающую периодически перед глазами в полуметре чайную ложку. Летящая черпаком вперед она слегка покачивалась, будто плыла по волнам и казалась вполне доступной и безобидной. Рука Сергея рванулась, перехватывая ее, появившуюся вновь и поравнявшуюся с носом, но ложка проворно отпрыгнула в сторону и увеличила эллипс еще на пару метров, ликвидировав возможность перехвата даже теоретически.

– Магией дави,– подсказал Михаил.

– Да ты же лезешь и мешаешь,– буркнул Сергей.– Выйди-ка вон в коридорчик, чтобы я уверен был, что не суешься.

– Больно надо соваться. Просто я команду ей дал в руки не даваться. Даже не пытайся. Снимай левитацию М.Э. Браслетик одень, раз своей не хватает. Ладно, выйду, уговорил,– Михаил, подхватив чашку с кофе и бутерброд, вышел из диспетчерской. В коридоре-холле он соорудил кресло и журнальный столик, практически автоматически и без усилий. Уселся в заскрипевшую кожу и, поставив чашку на столик из пластика, прислушался. Дверь глушила звуки и Михаил хмыкнув, прикрыл глаза рукой. К его удивлению он увидел Сергея, крепко сжимающего в кулаке ложку. Та явно пыталась вырваться и рука у Сергея дергалась, напрягаясь.

– Во дает, Серый,– прошептал Михаил.– Как это он умудрился? Такого быть не должно.

А Сергей давил руку к столику, пытаясь припечатать ложку к столешнице, будто таким образом мог сломить ее сопротивление. Губы у Михаила расползлись в улыбке: – Ну, еще чуть-чуть,– прошептал он, переживая за друга.

А тот что-то бормотал, яростно скалясь и, вдруг чуть не рухнул на столешницу следом за сдавшейся ложкой. Вовремя разжав руки, он уперся ладонями в стол и уставился на лежащую там же и ложку. Шевельнул ее толчком указательного пальца и, убедившись, что победа одержана, снова зашевелил губами. К удивлению Михаила, ложка буквально взвилась, стартанув вверх и понеслась по помещению с гораздо большей скоростью, повыше и вращаясь пропеллером.

– Ну, блин. Теперь выпендриваться начнет, что еще и круче сделал,– Михаил открыл глаза и отхлебнул из кружки. Кофе был еще горячий и, когда дверь в диспетчерскую уползла вверх, а в образовавшемся проеме показалось торжествующее лицо Сергея, он даже голову в его сторону не стал поворачивать, сделав вид, что кофе и бутерброд – это все что его сейчас интересует.