— Еще немного, мы уже близко. Все будет хорошо. Только не переставай двигаться, — голос мужчины предательски дрожал из-за низкой температуры воды, но был на удивление спокоен и тверд, словно этого человека не пугало творившееся поблизости.

Татьяна слегка приоткрыла глаза и разглядела на сжимавших ее ослабевшее тело руках уродливые шрамы, которые изуродовали весь кожный покров. Это были следы от сильнейших ожогов. Довольно давние. Успевшие стать новой кожей этого мужчины.

— Не останавливайся, прошу тебя, — ласково шептал он.

Шлюпка была уже близко. Мирно покачивалась на волнах. А позади нее красовался огромный диск луны, который уже коснулся горизонта и стал стремительно тонуть в бескрайнем море.

Эрван открыл маленькую баночку с прозрачной жидкостью, затем поднес ее горлышко к глазному яблоку и выдавил на него несколько капель. Сморщив лицо, он быстро заморгал и зашипел, явно испытывая болезненные ощущения. Но мужчина быстро вернул себе обыкновенное спокойствие и безразличие ко всему творившемуся. В полумраке автомобильного салона его раны на лице казались более серьезными, чем были на самом деле, но Эрван словно забыл об их наличии и перестал трогать порезы руками. Напротив него сидел лысый мужчина в плотном пуховике и попивал бутылку некого спиртного напитка, смачно причмокивая после каждого сделанного глотка. Оба сидели в полном молчании и не смели встречаться взглядами, словно играли в некую игру.

Эрван убрал баночку с глазными каплями в карман своей куртки и прижал голову к сидению. Он хотел вздремнуть, даже закрыл глаза. Но сон в данный момент времени оказался противен. В голове творился самый настоящий хаос. И вряд ли в ближайшее время молодому человеку удастся сомкнуть глаза даже на минуту. На это были весомые причины, которые он стыдился приписывать себе. Но они были. И терзали его. «Себастьяну удалось сбежать. Я позволил этому человеку приблизиться к себе. Узнать обо мне. Этой встречи не должно было быть. Ты сильно подпортил свое положение. И первым твоим промахом было решение отпустить Джорджа. Что ты творишь, Эрван? Что с тобой происходит? Ты рушишь эту хрупкую пирамиду с каждым часом все упорнее и упорнее. И это то, ради чего ты так долго работал? Неужели все усилия стоили этого? Ты поддаешься эмоциям из прошлого. Необходимо избавиться от Эрвана, убить его в себе. Все эти люди, они тебе не нужны. Убери их из себя. Сейчас».

Эрван закрыл лицо ладонями и тихо вздохнул. Лысый мужчина посмотрел на него и заботливо положил руку на его плечо.

— Все хорошо? — спросил он.

Эрван кивнул и снова вздохнул.

— Я все порчу. Мне нельзя было появляться здесь.

— Поздно что-то менять. Мы все сделали. Зато ты подтвердил свои подозрения. Этот человек сам заявил о себе. Тебе не пришлось ничего делать, чтобы выманить его из-под плотной маски.

— Да. Но я поставил под удар все наши действия. Теперь увозить Татьяну крайне опасно. Он не позволит это сделать. Мои силы стали ничтожными, ты должен это понять.

— Ты предлагаешь оставить Татьяну Себастьяну? Если ты это сделаешь, тогда все действительно будет зря.

— Нет. Я хочу дать Татьяне выбор. Если я стану принуждать, все может лишь ухудшиться. Она должна решить для себя, куда ей следует двигаться, в каком направлении. Ей не удастся убежать от своего происхождения, от судьбы ее матери. Она важный элемент в этой истории. Но я хочу быть честным с ней.

— Ты отдал ей часть своей жизни, чтобы излечить от рака. Ты потерял огромную силу, теперь еле стоишь на ногах. Разве не это должно быть платой?

— Нет. Я сделал это не ради того, чтобы она пошла со мной. А ради того, чтобы она двигалась дальше. Чтобы перестала стоять на месте и винить себя в том, чего не совершала. Я виноват перед ней, так что это была моя плата.

— Ты влюбленный кретин, мальчик, — угрюмо хмыкнул тот. — Иногда я сомневаюсь в твоей адекватности. Но мне приходится находиться здесь, потому что Исида видит в тебе нового Спасителя. Но иногда мне хочется придушить тебя за твои действия и крайне глупые слова.

Неожиданно в салоне автомобиля стало темно, как в погребе. Эрван в непонимании завертел головой и посмотрел в окно, осознав, что снаружи также наступила кромешная темнота. Свет во всех зданиях поблизости погас, вызвав у находившихся внутри людей смесь удивления и страха, что они показали через свои частые возгласы и охи. Стены больницы выглядели куда темнее остальных сооружений, будто на них вылили множество банок черной краски. Если бы не обилие снега, который прилип к подоконникам и прорезям между кирпичами, то больницу во мраке ночи было бы невозможно увидеть. Эрван выскочил из внедорожника и в одном свитере побежал в сторону больницы.

Ему нужно было удостовериться, что с Татьяной в этой неразберихе было все в порядке и что Себастьян не воспользовался этим моментом для своего возвращения. Второе беспокоило больше всего, вызывало самую настоящую панику. Некоторые врачи выбежали на улицу и, перекрикивая друг друга, стали пытаться выяснить, что стало причиной отключения электроснабжения, но никто ничего не знал, и эти крики имели столько же смысла, сколько висело звезд на небе в пасмурную погоду. Эрван заметил у одного из врачей керосиновый фонарь. Без лишних разговоров выхватил у него источник света и пулей ринулся по белым коридорам.

— Осторожно! — окликнула его женщина в больничном халате. — Здесь повсюду вода.

Эрван остановился и посмотрел под ноги, осознав, что стоит в глубокой луже, которая стремительно увеличивалась в размерах. Он вопросительно посмотрел на женщину и дождался, пока та приблизится к нему.

— Откуда она?

— Я обнаружила ее только что. Иду, чтобы доложить об этом нашему главврачу. Кажется, она поступает с верхнего этажа. Возможно, это из-за перебоя с электричеством.

Эрван про себя усмехнулся. Кажется, эта женщине совершенно не знает, как связаны водопроводы с электричеством. В данном случае связи никакой. Вода затопила этажи из-за другой причины. Неожиданно стены задрожали, и свет фонаря осветил посыпавшуюся с потолка штукатурку.

— Что это? — трясущимся от страха голосом прошептала женщина.

— Кажется, землетрясение, — ответил Эрван, но не был уверен в своей правоте. — Вам лучше выйти наружу. Оставаться здесь опасно.

Толчок повторился, но с большей силой. Лампы на потолке закачались, как маятники на часах, а некоторые предметы стали падать на пол, создав не самый приятный для слуха шум. Женщину долго уговаривать не пришлось. Охая от страха, она бросилась в сторону выхода, даже не удосужившись накинуть на себя что-нибудь теплое. Эрван посмотрел ей вслед и угрюмо стал осматривать холл. Он был уверен. Эти толчки и стали причиной темноты и прорыва водопроводной трубы. Осталось подняться наверх и убедиться, что с Татьяной все в порядке.

Эрван отметил, что подошва его ботинок впитала, словно губка, всю влагу, размазанную по кафельному полу. Обувь стала чавкать, взвизгивать от каждого сделанного шага, и этот набор звуков скреб по нервам. Молодой человек горел желанием разуться и идти дальше босым, но температура напольного покрытия отговорила его от этой затеи.

В холле возник такой же ветродуй, что царил снаружи. Возможно, где-то были открыты окна, что обеспокоило, так как создавалось ощущение, что кто-то распахнул буквально каждое из окон.

Эрван минул холл, поднялся по лестнице на второй этаж и почуял, что именно здесь сила ветра ощущалась гораздо сильнее, чем внизу. Татьяна находилась на четвертом. И мужчина хотел поспешить к ней, но почему-то ему захотелось проверить, откуда именно поступает охлажденный воздух. Пробежав по лужам, он оказался в длинном пустом коридоре. За многочисленными дверьми слышались шепоты, обеспокоенные и иногда переполненные паникой. Изредка глаза улавливали тени медсестер, которые заходили в палаты и беседовали с пациентами: явно ради их успокоения. Но ни одна из них не придавала значения сквозняку, который с каждым разом все усиливался и начинал напоминать настоящий ветер, очаровывая здание своим волчьим воем.