— Ладно, — сказала мама, когда смогла совладать с собой — хотя ее голос все еще звучал пораженно, — и бережно закрыла коробочку, словно беспокоилась, что может повредить ее. — Думаю, с моей стороны будет невежливо быть неблагодарной по отношению к твоей щедрости. Большое спасибо тебе, Шунске. Я обещаю, что буду всегда беречь его.
— Это в самом деле меньшее, что я мог сделать, — тихо ответил Имаизуми. — Я должен вам намного больше за вашу доброту.
— Как я уже сказала, это…
— …это совсем не трудно, я знаю, но для меня это по-прежнему много значит, — сказал Имаизуми, снова уставившись в пол.
— О, верно! — воскликнула мама, хлопнув руками. — Я же до сих пор не отдала вам мои подарки!
Онода не знал, действительно ли его мама понимала чужое настроение лучше, чем он думал, или это было совпадение, но он был рад, что ей удалось увести тему разговора от Имаизуми, который выглядел благодарным за то, что ему позволили больше не быть центром внимания.
В коробке, которую мама дала Имаизуми, была целая гора помадки и печенья, которое она пекла перед Рождеством, а еще копия ее рецепта морковного пирога и самодельный купон, который, по ее словам, имел неограниченный срок действия и позволял ему приезжать в любое время, когда он захочет. Она объяснила, что, поскольку Онода сказал ей, что Имаизуми был из богатой и чистокровной семьи, она не смогла придумать для него достойный подарок вовремя, но все же в любом случае хотела подарить ему что-то и надеялась, что его это не разочарует. Имаизуми, даже близко не разочарованный, выглядел неподдельно тронутым ее жестом и очень благодарил ее.
Оноде она вручила простой белый конверт. Он осторожно разорвал его и вытащил небольшую стопку двадцатифутовых банкнот.
Онода вытаращил глаза, сообразив, что это была самая большая сумма денег, которую он получал от кого-либо в своей жизни.
— Я знаю, это не очень много, — сказала мама, вырывая его из минутного оцепенения, — но тот ваш магический банк поменяет обычные деньги на волшебные, не так ли?
— Гринготтс? Да, поменяет… — сказал Онода. — Но мама, это же…
— Я решила, что в этом году позволю тебе самому выбрать, что ты хочешь на Рождество, — уверенно сказала мама. — И не говори, что это слишком много, потому что это не так. У тебя почти нет карманных денег, и я подумала — со всеми этими уроками полетов с волшебными метлами и всем остальным, — может, ты захочешь купить что-нибудь еще, кроме школьных принадлежностей. Теперь, по крайней мере, ты можешь сделать это.
Онода все пытался уложить в голове мысль о том, что, в сущности, его мама только что дала ему деньги на метлу. Дала ему деньги на метлу, и в следующем году он сможет играть в смехотворно опасную магическую спортивную игру против старших и более опытных игроков и хорошо бы на постоянной основе. Но это был невероятно подходящий подарок, и очень воодушевляло знать, что его мама до такой степени верит в него. И она была абсолютно права — ему скоро понадобится собственная метла, если он хочет иметь шанс попасть в команду Хаффлпаффа, и он был уверен, что ее подарок ему в этом поможет.
— Спасибо огромное, мама, — сказал Онода, отложил деньги и встал, чтобы покрепче обнять ее. — Обещаю, я потрачу их с пользой.
— Я в этом уверена, — сказала мама, и хотя Онода не мог видеть ее лицо, он понял, что она улыбается.
*
Оставшаяся часть каникул прошла быстро, и вскоре Онода и Имаизуми снова собирались на Хогвартс-экспресс, чтобы вернуться в школу.
В день, когда они уезжали, мама Оноды приготовила завтрак (на этот раз сладкие гренки с беконом), который они быстро съели в промежутках между поисками вещей, которые они могли забыть во время первой лихорадочной упаковки чемоданов, поспешным умыванием и усаживанием раздраженной Психе в клетку перед долгой поездкой назад в Хогвартс.
Было странно сидеть рядом с Имаизуми в такси, едущем на Кингс-Кросс, потому что, когда Онода последний раз покидал дом, чтобы ехать в Хогвартс, он чувствовал себя одиноким во всех смыслах слова. Еще он обнаружил, что, по сравнению с предыдущим разом, в этот раз его живот не скручивало тугим узлом беспокойства о том, что он оставляет свой дом и маму позади. Конечно, он будет скучать по ней, но теперь у него есть преимущество знания, что с ней все будет в порядке, и с ним тоже.
Он даже удивился, как сильно, в самом деле, скучал по замку в свое отсутствие. Нравилось ему это или нет, но Хогвартс, кажется, теперь владел частью его сердца, и большинство эмоций, которые он испытывал по поводу их затянувшегося возвращения, были счастливыми.
Попрощавшись с мамой Оноды и получив от нее порцию неистовых объятий (к их общему смущению), Имаизуми и Онода пересекли барьер, толкая перед собой нагруженные тележки. После того, как они погрузили большую часть чемоданов в багажный отсек, они зашли в поезд и нашли пустое купе, в котором устроились, пока прибывали остальные ученики.
— Все по новой, — сказал Онода, улыбнувшись в сторону Имаизуми и вспоминая их первую встречу в купе по пути в Хогвартс.
Имаизуми явно понял смысл, заключенный в словах Онода, потому что слегка улыбнулся в ответ.
— Постараемся справиться получше, чем в прошлый раз, — сказал он с нотками юмора в голосе.
Через пятнадцать минут после того, как они устроились, дверь купе отъехала в сторону, явив им кого-то очень мелкого и рыжего в знакомом состоянии беспорядка. Заметив Оноду, вышеупомянутый пришелец метнулся через купе и практически приземлился ему на макушку, спеша поймать его в крепкие объятия.
— Сакамичи! — воскликнул Наруко, блаженно не осознавая, что почти расплющил лицо Оноды о свою шею. — Ты пережил каникулы с шустряком в целости и сохранности! Я боялся, что никогда больше тебя не увижу!
— Прошу прощения? — прошипел Имаизуми. — У Сакамичи не было никаких проблем с тем, чтобы провести каникулы со мной. Это ты пытаешься его задушить, не втягивай меня в это…
Онода хотел было вмешаться, чтобы заверить их, что он в порядке, но именно в этот момент почувствовал что-то теплое и живое, взбирающееся по его спине, и отреагировал так, как сделал бы любой нормальный человек.
Вскочил со своего сиденья и истошно заорал.
Следующие несколько минут основательно встревоженные Имаизуми и Наруко посвятили попыткам установить причину, по которой Онода паниковал и дергал на себе одежду так, словно она жгла его, но после продолжительной суматохи виновник инцидента был наконец вытряхнут из рубашки и упал на коврик.
Виновником оказался маленький пушистый красный шар, который выглядел знакомым.
— О! Квоффл! — сказал Наруко, опускаясь на колени, чтобы поднять своего питомца с пола. — Упс, прости, Сакамичи, должно быть, он заполз на тебя, когда мы обнимались.
— Я должен был знать, что это ты виноват, — сердито сказал Имаизуми, пока Онода, весь дрожа, возвращался к своему сиденью, а Наруко заботливо гладил карликового пушистика, словно чтобы успокоить его после травмы, которую тот получил потерявшись в одежде Оноды. — Погоди. Откуда заполз?
Наруко уставился на Имаизуми.
— А? Квоффл ездит у меня на плече. А иногда на голове. А еще у меня в рукавах, и везде, где может найти себе место, — сказал Наруко, пристраивая карликового пушистика назад на его почетное место в своих волосах. — Он вроде не кажется любителем долго сидеть на одном месте.
Имаизуми несколько раз бесполезно открывал и закрывал рот, пока не выдавил:
— …В этом действительно есть что-то невероятно тревожащее.
— Ну, ты для меня его купил. Не вини меня за то, что так люблю его, что ношу с собой, — нагло сказал Наруко.
— О, кстати о подарках, — сказал Имаизуми. — Я вот задумался — почему фен?
— А?
Имаизуми закатил глаза.
— Да, я понял шутку, но ведь есть другая причина, по которой ты решил прислать мне… фен в качестве подарка?
— Не знаю, просто подумал, что это будет круто, — пожал плечами Наруко. — Забавно и полезно.
— Это магловское устройство, Наруко, — медленно, словно маленькому ребенку, объяснил Имаизуми. — По словам Сакамичи, оно работает от чего-то, что называется «электричество», и еще тебе нужна вещь, которая называется «розетка», чтобы заставить его работать. И не знаю, как насчет тебя, но в волшебном замке, где мы живем, я ничего из этого не видел.
