— Конечно, — ответил Канзаки, кажется, совсем не обидевшись. — Акцио салфетка! — сказал он, и Онода заметил деревянную палочку в его правой руке. Канзаки указал кончиком палочки на большую салфетку посреди кофейного столика, и она немедленно подлетела к нему, а потом осторожно приземлилась на его ладонь.
Онода моргнул.
— Извини, что не особо эффектно, но я подумал, что если покажу что-то слишком дикое, это может напугать тебя… Эй, парень, ты в порядке? — немного обеспокоенно спросил Канзаки.
Онода заставил себя дышать и заговорил:
— Это… настоящая магия?
Канзаки неопределенно пожал плечами.
— Ну, это не обман, — ответил он, задумчиво постукивая палочкой (волшебной палочкой?) по колену. — Но, с какой-то стороны, это всего лишь магия для трюка в гостиной, на самом деле. Простое заклинание призыва, а я довольно средний волшебник. Подожди, пока ты не увидишь вещи, на которые способны твои профессора. Это убедит кого угодно.
— Оу. Но я думал… вы будете одним из моих учителей.
— Что ж, в некотором смысле я учитель, — сказал Канзаки. — Я тренер по квиддичу и учу полетам первокурсников. Поэтому я буду обучать тебя в этом году, но фактически я не являюсь одним из профессоров. Боюсь, у меня недостаточно способностей.
Все, что Онода уяснил из этих слов, заключалось в том, что этот человек, по-видимому, тренер и должен будет научить его летать. Онода посмотрел на салфетку в руке Канзаки и подумал, а не случится ли это подобным образом, когда тот будет размахивать палочкой и произносить слова, которые отправят его в небо?
Это была странная фантазия, и Онода не мог сказать, что с нетерпением ждет подобных уроков.
— Значит… в этой школе я должен буду научиться делать такие вещи? — спросил Онода, с сомнением поглядывая на палочку Канзаки. — Вы думаете, что я могу… заставить что-то летать?
— И еще многое другое, — подтвердил Канзаки. — Все, что могут юные волшебники. Скорее всего, ты уже совершал небольшое волшебство бесконтрольно и неосознанно. Я уверен, ты можешь вспомнить несколько таких случаев.
Вполне.
Чем больше Онода размышлял о словах Канзаки, тем больше все это начинало обретать жуткий смысл. Все его неприятности в школе… и те «маленькие несчастные случаи», которые привели к разладу с учителями и оттолкнули одноклассников… Все это из-за магии?
Как-то раз, когда он забыл подготовиться к контрольной по математике, на его столе необъяснимым образом появился лист с идеально решенным вариантом и повлек за собой неприятности.
Или другой раз, когда один ребенок украл его обед, а на следующий день не появился в школе, потому что сильно заболел.
Еще был случай в бассейне, когда кто-то толкнул его в воду. Не умея плавать, Онода перепугался, и, прежде чем вода полностью скрыла его, бассейн отбросил его назад, оставив на скользком кафеле перед ошеломленными одноклассниками.
Были и другие моменты на протяжении многих лет, но, независимо от того, где это происходило, результат оставался неизменным: Сакамичи Оноду отвергали, старались избегать, считая, что он проклят и что из-за него происходят странные и плохие вещи.
— Эй, эй, все в порядке, — попытался успокоить Канзаки, видимо, заметив взволнованное состояние Оноды. — Это выглядит так, будто быть волшебным ребенком — отстой, но ты просто родился в семье маглов, и рядом не было никого, кто мог бы предупредить тебя о твоей магии или объяснить, что ее проявление — это совершенно естественно.
— Я даже не знаю, хочу ли я быть… волшебником или кем-то еще, — подавленно сказал Онода. — Я просто хочу быть нормальным.
— Ну, мне очень жаль, но если ты волшебник, твоя магия рано или поздно проявится, даже если ты будешь отрицать ее или пытаться подавить. Ты никогда не сможешь быть обычным маглом, Сакамичи. Это просто невозможно.
Онода опустил голову, глаза защипало. Конечно, он не думал иначе. Более-менее признавал тот факт, что всегда будет другим, будет странным. Однако слышать это от постороннего человека было больно.
— Но, — продолжил Канзаки, и Онода удивленно поднял глаза, — если ты поступишь в Хогвартс, то сможешь встретить много юных ведьм и волшебников, которые, как ты, никогда не были нормальными маглами. Мы научим тебя контролировать свои силы, и к концу обучения ты сможешь быть обычным членом магического сообщества, как и любой другой молодой волшебник. И если ты поймешь, что быть обычным не так здорово, как ты привык думать, — указал Канзаки пальцем на Оноду, — ты всегда сможешь стать необычным.
— …что?
— До сих пор твоя магия, вероятно, была для тебя только обузой, — сказал Канзаки, наклоняясь и внимательно глядя на Оноду. — В Хогвартсе твоя магия сделает тебя таким же, как и все остальные. Ты можешь выбрать: хочешь ли ты принять это и стать обычным, самым обычным волшебником из всех живущих или попробовать сделать что-то большее, используя свой талант. Ты можешь выбрать разные пути в правильном направлении и даже наслаждаться процессом.
Онода понятия не имел, что с этим делать.
— И вы думаете, что даже кто-то вроде меня может стать необычным иначе?
— Сакамичи, Хогвартс — школа магии. Он существует для того, чтобы помочь юным ведьмам и волшебникам реализовать свой потенциал. Это, наверное, самое лучшее в мире место, чтобы ты сам это понял.
Не зная, как ответить, Онода замолчал, и в гостиной стало тихо до тех пор, пока наконец не пришла его мать и не поставила на стол поднос с чаем и печеньем, предлагая гостю. Канзаки вежливо согласился, перестав смотреть на Оноду и, видимо, позволяя ему все обдумать.
Хотя Оноде и не хотелось открыто признавать, но, возможно, в глубине души он уже согласился со всем, что сказал Канзаки о магии.
Может, со временем Онода поверит в том, что у него будет возможность стать необычным.
*
— Идем, Сакамичи, постарайся не отставать. Нам еще много куда нужно сходить, и я пообещал твоей матери, что верну тебя прежде, чем она уйдет на работу, — сказал Канзаки, обернувшись в сторону Оноды.
Несмотря на его прохладность и невозмутимость, Онода начинал видеть в нем настоящего тренера, которого Казаки утверждал своим поведением. Казалось, у него был какой-то неумолимый нрав и невероятно высокие ожидания, когда дело касалось обычной скорости ходьбы.
После того, как мать Оноды присоединилась к ним в гостиной и они сделали несколько первых глотков чая в тишине, Канзаки отставил чашку и начал объяснять некоторые вещи, обсудить которые его, вероятно, и отправила школа. В отличие от Оноды, его мама не требовала каких-либо дополнительных доказательств существования магии. Тем не менее она пришла в восторг, когда Канзаки заставил чашки совершать пируэты на столе. Его рассказ по большей части говорил о том, что Онода мог, а чего не мог взять с собой из вещей помимо тех, что указывались в списке, напоминая, что первокурсникам не разрешалось пользоваться собственными метлами (что бы это ни было), а также что связь через интернет или телефон невозможна, пока Онода находится в школе, поэтому придется ограничиться совиной почтой.
По крайней мере, теперь Онода понял, что имелось в виду, когда в письме сказали отправить сову, хотя мысль о том, что волшебники и ведьмы использовали сов для доставки писем, казалась невероятно странной.
Кроме того, информация, предоставленная Канзаки, была удивительно выборочной, думал Онода. Выглядело странным, что Канзаки вел себя открыто и раскованно, пока разговаривал с ним, а общаясь с его матерью, держался так, будто читал заученный текст по сценарию. Онода задавался вопросом, а не имеет ли это какого-то отношения к тому, что его мама не была волшебницей… была «маглом», как выразился Канзаки? Все, что он сказал ей, было о подготовке Оноды к поступлению в Хогвартс, о том, как начало его учебы, возможно, повлияет на ее жизнь и как она сможет связываться с сыном. Об устройстве волшебного мира (или настоящей магии) он молчал.
Как только он закончил беседу с матерью Оноды, Канзаки сказал, что пришло время сопроводить его для приобретения школьных принадлежностей, чем снова пробудил затихшее беспокойство Оноды. Несмотря на то, что теперь он доверял Канзаки и его словам о магии больше, чем раньше, Онода не думал, что готов отправиться с ним вдвоем в странный район Лондона, где он никогда не бывал, для покупки множества вещей с подозрительными названиями.
