Так что повторились события прошлой субботы — с некоторыми заметными изменениями.

В этот раз, когда они дошли до вестибюля, их ждал, прислонившись к стене со скучающим видом, Имаизуми. Когда он заметил их, то вежливо кивнул Оноде, хотя его губы неприязненно скривились при виде Наруко. Наруко в ответ показал язык — и лицо Имаизуми выразило неприкрытое отвращение.

Онода решительно втиснулся между ними до того, как их враждебность переросла в драку, и с этим они отправились на еще одну нескучную тренировку, на которой друзья Оноды незаметно пытались убить друг друга.

Их обычные утренние упражнения шли не особенно хорошо, главным образом потому, что Имаизуми и Наруко продолжали оскорблять режимы тренировок друг друга и пытались подставить друг другу подножку, пока Онода не видел. Этот план скоро оказался заброшен, но к тому времени Наруко дважды сбросил Имаизуми с холма, на котором они занимались, а Имаизуми преуспел в хватании Наруко за волосы и уже направлял ему в лицо Жалящее заклятье, когда Онода вмешался. У Оноды получилось — в этот раз — предотвратить катастрофу, но к тому времени самым безопасным решением для всех присутствующих мыслилось сделать перерыв на еду, во время которого они обменивались взглядами, полными молчаливого негодования, вместо того, чтобы бросаться друг на друга с кулаками или заклятьями.

Ситуация лишь немного улучшилась, когда они взяли метлы, и только потому, что это позволяло им улаживать свои споры другим способом и, по большей части, уменьшало возможности физического контакта.

Онода совсем не удивился, что, когда они с метлами в руках едва достигли квиддичного поля, Наруко уселся на свою и немедленно взлетел, вызывающе крикнув Имаизуми:

— Попробуй догнать меня, шустряк, догони меня!

Имаизуми взглянул на Оноду неуверенно (и, возможно, немного виновато), пробормотал: «Это быстро, обещаю», и тоже стартовал, крича Наруко, что не собирается его догонять (несмотря на то, что именно это он и делал, и это было бессмысленно отрицать).

Онода уже знал, как будут развиваться события, поэтому уселся на землю, чтобы подождать.

Хотя он не особо переживал, что не участвует в состязаниях своих друзей — он вообще считал, что никто в здравом уме не захочет участвовать в этом, — но понял, что чувствует себя немного брошенным, глядя, как они улетают. Очевидно, что Имаизуми и Наруко оба любили летать, и оба были очень хороши в этом. Хоть они и вечно ругались, Онода знал, что они искренне наслаждаются возможностью посоревноваться с кем-то на своем уровне, и особенно в своем любимом занятии.

А Онода… просто не был частью этого. Не мог быть, пока оставался жалким неудачником во всем даже просто напоминающем полеты.

Ему следовало стать лучше.

В тот момент Оноде стало ясно, что события прошлой недели должны были повториться, потому что он почувствовал что-то маленькое и легкое, отскочившее от его головы, и моментально узнал, что это.

Это снова был крошечный бумажный самолетик, как ни в чем не бывало лежавший на земле рядом с местом, где сидел Онода, и сердце едва не остановилось, когда он наклонялся, чтобы поднять самолетик, пока его не унесло ветром.

Надежно держа самолетик, Онода искоса глянул вверх, решив в этот раз узнать, кто продолжает посылать ему эти записки, но верхушки ворот — согласно «Квиддичу сквозь века» — были где-то на уровне пятидесяти футов в воздухе, и с такого расстояния он мог разобрать только смутный темный силуэт на фоне яркого неба. В любом случае этого было достаточно, чтобы убедить Оноду, что там, наверху, был кто-то — очень смелый или очень безрассудный.

Кто-то, кто определенно хотел связаться с Онодой — у него были на это причины.

Онода осторожно развернул самолетик, его руки тряслись от неожиданной нервозности, пока он думал, что мог получить сегодня.

На этот раз обертка была бледно-голубой и надпись на ней гласила, что это «Друбблс», но Онода не обратил на это внимания, не интересуясь еще одной волшебной конфетой, о которой никогда не слышал. Если бы ему хотелось узнать о ней, он мог бы позже спросить у Наруко, который, казалось, восполнял свои скудные учебные знания впечатляющими знаниями о конфетах.

Когда Онода развернул обертку, он нашел то, что искал — еще одну короткую, торопливо нацарапанную записку от своего неизвестного корреспондента.

«Мне кажется, все это выглядит очень знакомо. А ты как думаешь?»

Онода подозревал, что автор записки имеет в виду соревнование Имаизуми и Наруко, и почувствовал, как слабая улыбка расползается по его лицу. Конечно, он был согласен.

И вместе с этим пришло осознание, что впервые Онода обнаружил в себе желание суметь как-нибудь ответить, кто бы ни писал эти послания. Кажется, этого кого-то интересовало мнение Оноды, так как в двух из трех записок спрашивалось о его мыслях. Он думал: действительно ли отправитель ожидает, что Онода сможет ответить, и не раздражает ли его очевидный недостаток интереса.

Еще один самолетик отскочил от головы, и Онода, схватив его, немного помедлил перед тем, как развернуть и достать послание.

«Ты очень тихий».

Онода моргнул. По всей видимости, его мысли были на той же самой волне, что и мысли его таинственного корреспондента, если содержимое письма можно расценивать как выражение разочарования от того, что он ни разу не ответил.

Но в то же время не было ли с самого начала неоправданным ожидать ответа? Кто бы там ни был на верхушке ворот, он, в сущности, просто бросал самолетики вниз, возможно слегка направляя их с помощью палочки, чтобы их не унесло ветром по пути к цели. Если Онода хотел ответить, ему пришлось бы как-то заставить свое послание взлететь самостоятельно, а он до сих пор не знал, как наколдовать такое.

Онода не представлял, что отправитель письма хочет от него, кроме…

Кроме…

Он хлопнул себя по лбу, не веря, что ему понадобилось так много времени, чтобы найти такой очевидный ответ на вопрос. В первый раз он пришел на поле для квиддича, чтобы потренироваться в полетах. В тот самый момент он сидел с метлой на коленях, думая, как оказаться достаточно высоко в воздухе, чтобы это смог увидеть человек на воротах.

Отправитель письма не ожидал ничего в ответ. Может, он просто ждал, пока Онода не наберется достаточно любопытства — или недовольства, — чтобы сесть на метлу и отправиться искать того, кто отправлял эти письма.

Кроме того, отправитель, вероятно, делал ставку на то, что Онода не настолько труслив, чтобы не взлетать и не выяснять, кто это. Но если Онода и бы кем-то, то именно трусом. Ничто не могло заставить Оноду залезть на метлу и столкнуться с человеком, отправлявшим дружелюбные, но и немного жутковатые послания две последние субботы подряд. Такого просто не было.

Но все же…

Невзирая на решение оставаться на твердой земле до тех пор, пока Имаизуми и Наруко не вернуться, Онода проглотил свой страх и взмыл с земли на своей метле, решив встретиться с тем, кто отправлял ему послания на конфетных обертках.

Когда ему (с большим трудом) удалось заставить свою метлу устойчиво парить прямо напротив квиддичных колец, многое из того, что казалось ему непонятным, разъяснилось.

Первым, что понял Онода, было то, что он был прав — человек, которого он искал, сидел на самом верху квиддичных ворот. Он обнаружил мальчика, примерно его возраста, который ненадежно взгромоздился на верхнюю часть кольца, одной ногой опираясь на его нижний край, а другой — беззаботно болтая в воздухе. Возле его плеча небрежно парила метла, но больше у него не было никакой поддержки, и не было ничего, что могло бы его поймать в случае падения.

Он то ли находился в блаженном неведении относительно этого факта, то ли был невероятно смелым — и Онода почувствовал острый укол зависти.

— А вот и ты! — улыбнулся ему мальчик, как будто это вовсе не было странным или удивительным — встретить нового человека впервые лицом к лицу в тот момент, когда один из вас неуверенно восседает на метле, а второй — на квиддичном кольце, и оба вы находитесь в воздухе в пятидесяти футах над землей. — Мне уже стало интересно, что заставит тебя подняться сюда.