И может быть, ему просто передался энтузиазм Наруко, но Онода подумал, что было бы круто поспевать за ним хотя бы в чем-то одном.

— Ну, если ты уверен, — сказала Мики, подавая каждому из них метлу. — Удачи, Сакамичи. Не заставляй себя слишком сильно.

— Не буду, — сказал Онода, неловко сжав рукоятку метлы.

— И будь осторожен, — вставил Канзаки, бросив предупреждающий взгляд на Наруко. — Наруко, если я услышу, что ты ведешь себя безрассудно, отстраню от занятий — в этот раз на месяц.

— Ага!

Они (или, по крайней мере, Онода) поблагодарили брата и сестру Канзаки и покинули кладовую.

— Не могу поверить, что он все еще об этом, — пробормотал Наруко, закидывая метлу на плечо, когда дверь за ними закрылась. — И я не безрассудный. Безрассудство для людей, которые не знают, что делают, а я определенно знаю.

Онода кивнул, слушая вполуха, пока они шли по траве в направлении квиддичной площадки. Кажется, это была одна из тех ситуаций, когда Наруко не особенно требовал от Оноды ответа, и, если быть честным, у Оноды в любом случае было о чем подумать.

Между его постоянным страхом неудачи и размышлениями о том, что если он не справится, то это может повлиять на его пока еще некрепкую новую дружбу с Наруко, Онода заметил, что на квиддичной площадке уже кто-то есть. По словам Наруко, площадка не была зарезервирована для тренировок по квиддичу на ближайший час или два (очевидно, старшекурсники предпочитали высыпаться, и Оноду моментально охватила зависть по этому поводу), и ему стало любопытно, кто бы это мог быть.

— О, похоже, там уже кто-то есть, — указал он Наруко. — Может, это один из тех первокурсников, о которых говорил Канзаки? Интересно, кто…

Онода замолчал, когда человек, на которого он указывал, услышал его голос и повернулся посмотреть, кто говорит. Он обнаружил, что узнал этого человека — его идеальную осанку, длинные руки и ноги и слегка отросшие волосы.

Это был Имаизуми.

При других обстоятельствах Онода мог бы быть счастлив, увидев Имаизуми, даже если Имаизуми совершенно ясно дал понять, что больше не хочет видеть его. Онода все еще надеялся, что их напряженный последний разговор в коридоре был всего лишь недоразумением, которое забудется со временем. Однако он знал, что Имаизуми — еще один человек, который очень серьезно относится к полетам и квиддичу. И это явно не добавит Оноде баллов на шкале дружбы, если он заставит Имаизуми наблюдать за тем, как он превращает в насмешку что-то настолько важное.

Онода знал, что Имаизуми его избегает, но не думал, что сможет вынести, если Имаизуми начнет смотреть на него так, как на людей, которые стараются действовать ему на нервы.

Онода сглотнул и не смог воспротивиться желанию идти след в след за Наруко, как будто так он мог спрятаться от пронзительного взгляда Имаизуми.

Имаизуми нахмурился, взглянув за Наруко, который остановился напротив него.

— Онода, — сказал Имаизуми, и Онода подумал, что его голос звучит немного удивленно.

Он выглянул из-за Наруко, чтобы убедиться в этом, но, едва встретившись с пристальным взглядом Имаизуми, нырнул обратно.

— П-привет, Имаизуми, — сказал Онода, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал обычно, несмотря на то, что он, в сущности, — и очень заметно — прятался от другого мальчика. — Как дела? Тренируешься, похоже…?

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Имаизуми, но не так обвинительно, как того опасался Онода. Голос Имаизуми звучал скорее с любопытством, и Онода немного расслабился. Может, Имаизуми не так уж и злился, как ему казалось?

Это придало уверенности снова выступить из-за спины Наруко и с облегчением заметить, что Имаизуми вовсе не выглядит разозленным — фактически, он, может быть, выглядел непривычно для Оноды заинтересованным. Имаизуми прищурился, глядя на Оноду — задумчиво, но не подозрительно.

Но только Онода открыл рот для ответа, как его опередили.

— А на что это похоже, а? Мы пришли тренироваться, есть проблемы?

Онода вздрогнул от вызывающего тона и мысленно отругал себя за то, что забыл, что они с Имаизуми не одни здесь. Конечно, Наруко был раздражен тем, что Онода использовал его как ширму и говорил через его голову (фигурально выражаясь, естественно). Запоздало осознав, что, вероятно, должен был представить Наруко Имаизуми — в конце концов, это вежливо, — Онода решил обратиться к ним, но пока он думал, стало уже слишком поздно.

— Конечно, у меня нет проблем с этим, — ровно ответил Имаизуми, и его глаза блеснули, когда он увидел неопрятный вид Наруко, его магловскую одежду, а особенно задержался на его рыжих волосах. — Во всяком случае, не с Онодой. Квиддичная площадка свободна для всех — даже если это трепло из семейки предателей.

Это была… совсем не та реакция, на которую надеялся Онода.

Наруко замер.

— Не мог бы ты повторить, Имаизуми? — спросил он, угрожающе прокатив на языке имя. — Что там насчет моей семьи?

— Думаешь, я не замечаю? — насмешливо изогнул губы Имаизуми. — Я смотрел церемонию распределения. Даже если бы ты не был таким очевидным Наруко по внешности — и темпераменту, — я бы в любом случае не пропустил твое имя, когда тебя распределяли. Такую славу здесь не скроешь.

— А с хера ты решил, что я прячусь? — огрызнулся Наруко. — И раз уж мы обсуждаем семьи, почему бы не вспомнить твою?

Лицо Имаизуми стало непроницаемым.

— Да как ты смеешь, — сказал он, и в каждом слове сквозила ярость. — Мне не нужно…

— Уж не думаешь ли ты, что я не знаю о почтенной чистокровной семье Имаизуми? — с издевкой спросил Наруко. — Говорят, вы не менялись уже сто лет. Магия — сила, ага? Выслеживал маглов в качестве тренировки, Имаизуми?

— Ты ничего не знаешь, — бросил Имаизуми. — Если бы было по-вашему, твои маглы уничтожили бы нас!

Ситуация уже давно стала хуже самых плохих представлений Оноды о том, как могла бы пройти эта встреча, но перебранка продолжалась с быстротой молнии, и он обнаружил, что не может найти возможность вмешаться.

— Твой отец пытался отправить мою мать в Азкабан! — крикнул Наруко, теряя контроль под влиянием гнева.

— Твоя мать заслуживает попасть в Азкабан, — процедил Имаизуми сквозь сжатые зубы. — Она смутьянка и подстрекательница, которая больше заботится о том, чтобы создать шумиху и привлечь внимание, чем о безопасности и стабильности магического мира. И я уже могу сказать, что ты точь-в-точь как она.

— Да? Я приму это за комплимент, потому что для тебя безопасность и стабильность значит только, что ты живешь жизнью богатенького титулованного паршивца за счет других!

— Не воображай, что ты знаешь хоть что-нибудь о моей семье или обо мне! — прошипел Имаизуми. — И я бы посмотрел, кого называть паршивцем, на твоем месте. Я не ною, как ребенок, не выгляжу как нечестивый потомок лепрекона и особо низкорослого нарла. Хотя по сравнению с твоими настоящими родителями это еще респектабельно…

Наруко ощетинился, как разозлившийся кот.

— Сказал уже, не смей так говорить о моих родителях, ты, ублюдок. На себя посмотри! Ты будто в колодце вырос — весь длинный, бледный и узкоглазый. С учетом того, что я слышал о чистокровных семьях, я не удивлюсь, если…

— Словно ты что-то в этом понимаешь…

— Какака, так это правда?

— Что? Нет!

— Эм, ребята… — неуверенно сказал Онода, надеясь привлечь внимание. К несчастью, Имаизуми и Наруко были слишком поглощены ссорой, чтобы услышать его, не говоря уже о том, чтобы отвлечься.

— Ты самая злобная мелкая тварь, которую я когда-либо встречал, — рявкнул Имаизуми, и его лицо было выразительнее — и тревожнее, — чем когда-нибудь видел Онода. — И волосы твои дурацкие, а зубы вообще смешно выглядят, не представляю, как ты с ними разговариваешь!

— А ты самодовольный говнюк с таким лицом, будто кто-то размазал дерьмо у тебя под носом и тебе приходится каждый день его нюхать…

— Ребята! — крикнул, не в силах больше сдерживать раздражение, Онода.

Имаизуми и Наруко прекратили обмениваться ругательствами и удивленно взглянули на него, словно забыв, что он тоже там.