Мы долго сидим молча и смотрим телик. Я переписываюсь с Роуз и Хаксом, чтобы ещё кое-что обсудить. Бен откидывает голову на спинку дивана и тяжело вздыхает, когда мы добираемся до третьей серии «Друзей». Едва ли я смотрю на него, слишком занята, рассказывая Хаксу о моём любимом животном и любимом цвете. Утконос и зелёный — всё просто.

Бен наклоняется, чтобы поглазеть на экран телефона.

— Сколько лет этому ягнёночку? Семнадцать?

Я отстраняюсь, краснея.

— Он учится в универе.

— В универе? Ну и на что ему шестнадцатилетка?

Тьфу. Я закатываю глаза и игнорирую вопрос. Бен переключает канал на баскетбольный матч, и не успеваю я опомниться, как мы уже валяемся на диване аж до самого обеда. Я продолжаю флиртовать с Хаксом, а он уже начинает заводить грязные разговорчики о прошлой ночи. Я хихикаю над одним из его сообщений о том, какие очаровательные звуки я издавала, когда кончала.

Моего плеча касаются кончики пальцев Бена. Я вздрагиваю, помедлив с ответом Хаксу, и бросаю на него взгляд. Бен в телефоне отвечает на чьё-то письмо, а два его пальца рассеянно гладят мою обнажённую кожу.

— Что у нас на обед? — спрашиваю я, прочистив горло и незаметно прерывая контакт.

— Можем приготовить пиццу, если хочешь, — он на миг посмотрел в телевизор и заулыбался. — Слушай, а почему бы тебе не пригласить твоего нового бойфренда? Он так вежливо покрыл мою племянницу засосами.

— Ага, конечно. Мы только что познакомились — я не хочу, чтобы он сбежал.

Бен сжимает мне плечо, приподнимая брови.

— Я хочу.

Я начинаю смеяться, но всё же неуверенно приглашаю Хакса на ужин. Он соглашается, надеясь сгладить с моим дядей все острые углы. Потом я поднимаюсь наверх, чтобы переодеться, а Бен, сунув руки в карманы, как бы между прочим, входит в мою спальню и прислоняется к стене.

— Он милый, — настаиваю я, суетясь в поисках юбки и блузки. — То есть, он пытался вроде как «отвалить» от меня.

— Держу пари, он очень пытался. Потому что вполне может угодить за решётку. — Бен складывает руки на своей широкой груди. — Что ж, ему следует продолжить в том же духе и постараться для меня ещё больше.

— А тебе разве не надо писать книгу?

Бен усмехается.

— Не сейчас. Издатели дали мне время. И меня больше беспокоит, что моя племянница-подросток подцепила парня из университета.

Краснея, я начинаю укладывать свой наряд на кровать.

— Мы не… занимались этим.

— О, прекрасно!

Бен оставляет меня переодеваться в одиночестве. Когда я спускаюсь вниз, он уже стоит у плиты и оглядывается на меня. У него снова собраны волосы в пучок и выглядит он… э-э… вполне даже неплохо. Я пытаюсь как-то спрятать уши, пока они окончательно не покраснели, и не сдали с потрохами мои странные мысли.

Бен жестом приглашает меня присоединиться к нему. Я подхожу к кухонному столу и улыбаюсь, когда вижу ингредиенты для рататуя — нашего любимого блюда.

— Знаешь, как его готовят? — спрашивает Бен, расплываясь в улыбке.

— Неа. Родители мало готовили.

— Вот как! — произносит он, наливая масло в сковородку. — Твоя мать была ленивой задницей, но оправданий для папаши быть не может. Хочешь порезать перец с кабачками?

Я нарезаю всё это тоненькими кружочками, как того хочет Бен. Он справляется с остальными овощами гораздо быстрее, нарезая их кубиками, и мне лишь остаётся зачарованно за этим наблюдать. Он умеет готовить — кто бы мог подумать? Я стараюсь быть хоть немного полезной: накрываю на стол и приношу напитки. По радио играет одна из нежных песен Синатры, а по телевизору эхом разносится смех какого-то ситкома.

Бен ставит блюдо в духовку, и после того, как устанавливает таймер, моет руки. Я сижу с телефоном за кухонным островом и чувствую, как его пальцы обхватывают мою миниатюрную руку и мягко тянут к себе. Я поднимаю взгляд и смотрю в его тёмные глаза.

— Потанцуй со мной, — шепчет он, улыбаясь.

Я улыбаюсь ему в ответ.

— Я не умею.

— Не страшно. Пригодится с твоим этим мальчиком-зайчиком.

Он снова тянет меня к себе, и я соскальзываю со стула. Положив мой телефон на стол, Бен обходит меня и становится напротив, обнимая за талию. Я слабо улыбаюсь под его пристальным взглядом, когда он кладёт мою руку себе на плечо и переплетает свои пальцы с моими. Он просто охренительно высокий, и я чувствую, что он мог бы надавить на меня и поцеловать, но я отгоняю от себя эти мысли.

Мы медленно покачиваемся в танце на кухне, не говоря друг другу ни слова. Бен приподнимает бровь и ухмыляется.

— Ты пока даже не отдавила мне ноги, — мы начинаем кружиться, от чего у меня перехватывает дыхание. — Можешь положить голову мне на грудь, если не хочешь смотреть на меня.

— Да ладно. Я просто присматриваю за тобой, если вдруг Арми зайдёт.

От Бена приятно пахнет. Резкий запах отбеливателя выветрился, и я улавливаю аромат его одеколона, который отдалённо напоминает мне о доме. Он легонько подталкивает меня щекой в висок, чтобы я положила голову ему на грудь, и прижимается ко мне. Моё сердце чуть ли не кульбиты выписывает, и я не понимаю, какого чёрта со мной происходит.

Я слышу его вздох.

— Так хорошо. Ты заставляешь меня думать о Кире.

Я киваю, с трудом сглатывая. Кто бы сомневался! Он скучает по своей сестре. Бен утыкается носом в мои волосы и снова вздыхает, и я понимаю, что он думает о маме. Закрыв глаза, я прижимаюсь к нему, желая почувствовать в нём хоть какую-то частичку отца. Я так скучаю по ним и хочу, чтобы они вернулись.

Раздаётся звонок в дверь. Я резко вздрагиваю и отскакиваю от дяди. Мне следует держаться от него подальше, поэтому я спешу открывать дверь. Ладно. Всё нормально. Меня нисколько не привлекает мой дядя.

На пороге стоит Хакс в сером свитере и тёмно-синих джинсах. Он подстриг бороду и уложил свои рыжие волосы. Улыбнувшись ему, я приглашаю его войти, а он наклоняется ко мне, чтобы сперва поцеловать. Зайдя внутрь, он проводит кончиками пальцев по моей спине, и я вздрагиваю от удовольствия, но ощущения не такие, как с Беном.

— Вот дерьмо, — смеётся Хакс, — твоя шея — это просто жесть!

Я поспешно пытаюсь прикрыться.

— Прости… у меня нет тоналки, чтобы всё это замазать.

Прежде чем он успевает ответить, в комнату врывается Бен и пожимает Арми руку, натянуто улыбаясь и спрашивая у него идентификационную карту. Я закатываю глаза, глядя, как Хакс протягивает её, а Бен при этом начинает ржать.

— Тебе двадцать два? — уточняет Бен.

— Двадцать два?! — повторяю я. — Ты же сказал, что тебе двадцать!

Арми робко пожимает плечами.

— Да какая разница?

Ох! Меня это начинает бесить, и я знаю, что Бен хочет, чтобы он убрался поскорее. Я закатываю глаза и машу Хаксу в сторону кухни, пока мой дядя отвлёкся. Бен кладёт карту на кухонный остров, и я замечаю, что он положил на стол ещё и ножи. Я стараюсь при этом не напрягаться.

Хакс слегка подталкивает меня локтем.

— Рей, мне очень жаль. Ты просто… ты мне очень нравишься.

Я не обращаю на него внимания. Бен достаёт из духовки рататуй, раскладывает на троих и садится по другую сторону от меня. На вкус получилось даже лучше, чем в ресторане, и я проглатываю свою порцию прежде, чем Хакс успевает съесть половину своей, выковыривая кусочки кабачков. Кто не захочет кабачки? Здесь всё так хорошо сочетается — настоящая домашняя еда.

Бен посматривает на Хакса.

— Есть какая-то особая причина тому, что ты таскаешься за старшеклассницами?

Хакс чуть не давится и качает головой.

— Я… нет… Финн — мой друг с детства…

— Рей шестнадцать, — перебивает Бен и доедает остатки рататуя, бросая на Хакса скучающий взгляд. — Ты в курсе, что ей шестнадцать. Нравится гоняться за детишками?

Я поворачиваюсь, натянуто улыбаясь.

— Слушай, Арми, хочешь взглянуть на дом? Может это не так уж и занятно, но… я всё тебе здесь покажу, а Бен… — я бросаю на него многозначительный взгляд, — может остаться здесь.