Мои уши горят. Господи Иисусе. Я чуть киваю, и Бен зажимает мне рот ладонью, чтобы я не пикнула. Переместившись, он почти ложится на меня и слегка толкает коленом между ляжками, чтобы раздвинуть их. Он прижимает меня собой, одной рукой приближая меня к оргазму, а другой вцепляясь в подушку дивана.

За окном танцует дождь, превращаясь в ливень. Я мимоходом бросаю на него взгляд, а Бен что-то шепчет и целует меня в шею. Диван поскрипывает от наших движений, и я охаю в ладонь Бена, откровенно елозя на его пальцах. Он переплетает их с моими, и я направляю его туда, где мне больше всего нравится.

— Ты всё ещё хочешь увидеться со своим парнем? — шепчет он, охлаждая дыханием влажный поцелуй на моём горле. Я качаю головой, лихорадочно дыша в его тёплую ладонь. — Я в этом не уверен, — губы касаются моей шеи. — Я убью его, если он снова посмеет прикоснуться к тебе.

От голоса Бена сердце замирает, несмотря на то, что это голос моего дяди. Я продолжаю тереться о пальцы и думаю о том, что ещё чуть-чуть и его член будет у меня внутри, и через несколько минут я со сдавленным воем кончаю в его тёплую ладонь. Оргазм настолько сильный, что я почти кричу, и Бен погружает в меня средний палец, чтобы почувствовать сокращение мышц.

— …Ебать! — вырывается из него, и он начинает засаживать палец глубже, пока пульсация не утихнет и я не перестану извиваться. — Блять, это чертовски охуенно.

Словно в тумане в голове проносится мысль, что у меня внутри палец Бена, весь во влаге, но я слишком устала, чтобы об этом беспокоиться. Он обсасывает палец и чертыхается, а потом резко толкает меня на живот и становится на колени сзади. Я слышу, как шуршит ткань и следом раздаются хлюпающие звуки влажной кожи, и я понимаю, что он дрочит. Покраснев, я взвизгиваю, когда он задирает мои бёдра так, что задница зависает в воздухе. Тяжело дыша, Бен стягивает мои трусики до колен, и стонет.

— Блять, да, — пальцем он проводит по моим губам, прежде чем медленно засунуть внутрь, надавливая на стенку влагалища, чтобы было лучше видно. Я хнычу от столь непривычного положения. — Рей, сколько в тебе поместится пальцев?

— Два, — хриплю я с непривычки.

Второй палец присоединяется к первому. С Беном я ощущаю наполненность, гораздо более приятную, чем от своих собственных пальцев, которые намного меньше. Он медленно ими двигает и быстро теребит член, резко вздыхает и мычит.

— Охуеть, два пальца, — стонет он. — Два, сука, пальца. Какая же тугая киска… — я насаживаюсь на всю их длину взад и вперёд, а он лишь забавляется, делая вид, что ему больно. — Ты трахаешь себя моими пальцами?

— …Да, — бормочу я. — Это офигенно.

— Давай, кончи, — звуки скольжения затихают, и он кладёт руку мне на задницу, чтобы направлять меня. — Потрогай себя и кончи.

Я тянусь к клитору, делая то, что говорит Бен. Его дыхание успокаивается, и он что-то шепчет, скорее себе, чем мне. Его пальцы, кажется, нажимают туда, куда нужно, и я убираю руку, удивлённо поскуливая от того, насколько быстро нарастает напряжение. Оно скручивает моё нутро, обволакивая до самой глубины, и я изо всех сил пытаюсь не заорать.

Бен дёргает меня за волосы, задирая подбородок.

— Скажи моё имя. Скажи его.

— Бен! — произношу я, хватая ртом воздух. Зарывшись лицом в подушки, я зажмуриваю глаза. — Д-дядя Бен… я сейчас…

— Кончишь на моих пальцах? — он чертыхается и охает. — Я кончу на эти миленькие голубые трусики, и ты пойдёшь в них в гости к своему дружку. Поняла?

Я поспешно киваю и матерюсь, потому что у меня едет крыша от оргазма. Сначала это сковывает, словно тиски, а потом начинает пульсировать глубоко внутри до самого конца. Я матерюсь всё громче и громче, и на самом пике удовольствия еле выговариваю: «Бен… Дядя Бен… Папочка». В какой-то момент я начинаю кричать, но не знаю, что именно.

Бен натягивает на меня трусики, пока я кончаю, и тёплая влага брызжет мне на поясницу. Член касается кожи, пока он выжимает всю сперму до последней капли мне на нижнее бельё, как и обещал. Головка теребит половые губы моей пульсирующей киски.

С минуту мы оба пытаемся отдышаться. Я медленно прихожу в себя и широко распахиваю глаза, когда разум ко мне вновь возвращается. О боже.

Бен выдыхает и снова стягивает с меня трусики, на этот раз полностью. Он встаёт, и я слышу, как он поправляет спортивки. С трудом сглатывая, я опускаю бёдра и сворачиваюсь в клубочек.

— Кстати, как лазанья? — спрашивает он промежду прочим и укрывает меня синим одеялом. — Я был под кайфом, когда её готовил.

— Вкусная. Я съела большой кусок, — поизношу я, пряча лицо.

Он целует меня в макушку — единственное место, которое не спрятано под одеялом.

— Хорошо.

Я замечаю, как он засовывает трусики в карман.

— Хочешь пить?

— …Нет.

Бен выходит из комнаты, словно ничего не происходит, но я лишь молча начинаю впадать в панику, забаррикадированная в одеяле до тех пор, пока он не возвращается и не поднимает меня с дивана вместе с одеялом и прочими причиндалами. Меня чересчур ошеломляет этот жест, что я даже не в состоянии жаловаться или отпускать язвительные реплики.

Мы поднимаемся на второй этаж и идём по коридору в его спальню. Он толкает локтем дверь, откидывает покрывала и кладёт меня на край кровати так, будто я фарфоровая, и начинает меня раскутывать. Я лежу на спине со скрюченными руками и ногами, как у дохлого паука, полностью в его распоряжении, а он смотрит на меня и улыбается.

— Посмотри на себя. Ты слишком напряжена, — чёрные волосы Бена выбиваются из хвостика и свисают на его бледное лицо, а я не могу понять нравится мне это или до жути пугает. Он обхватывает ладонью моё колено, и я начинаю нервничать. Его улыбка становится шире, как будто ему доставляет удовольствие моё волнение. — Совесть не мучает?

Я киваю. Бен встаёт между моими коленями и снимает с меня блузку с бюстгальтером, оставляя лежать на синем одеяле полностью обнажённой. Я чувствую, как неистово колотится сердце, будто сейчас начнёт выпрыгивать из груди, как в мультиках.

Тёмный взгляд Бена скользит по моему телу, задерживаясь на трясущихся руках. Ветер грохочет по окнам, и дом окутывает ночь. Я чувствую, что замерзаю.

Бен снова улыбается, забираясь на скрипучую кровать, а я отползаю на локтях к подушкам, глядя на него широко раскрытыми глазами, и чувствую, что тут что-то не так. Он молчит, а я дышу, как загнанная лошадь.

Он подкрадывается ближе, и мне уже совсем некуда деваться — я съёживаюсь под его нависающей тенью. Окна дребезжат от завывающего шквала ветра и ливня, бьющего по стёклам. Он стоит на коленях между моими ляжками и опирается руками о кровать по обе стороны моей головы. Я в клетке.

Его карие глаза смотрят оценивающе. Он явно о чём-то думает.

— Хочешь раскрою один секрет? — шелестит он.

Я киваю. Мои ладони потеют, и я крепко сжимаю простыни.

Он ложится на меня, опираясь на руки. Я не могу унять дрожь, когда Бен нежно целует меня в губы, и за пару секунд поцелуй становится глубоким и настойчивым. Пальцами я касаюсь его груди и жадно целую его в ответ. Он офигенно целуется, гораздо круче, чем Арми, и уж точно лучше, чем я. Поэтому я стараюсь держать марку.

— Меня совесть ничерта не мучает, — произносит он, осыпая поцелуями мой рот.

— …Совсем нисколечко?

— Не-а, — Бен присасывается к моей шее, покусывая кожу. — Я думал о тебе и твоей мягкой сладкой киске и дрочил.

— Я тоже думала о тебе, когда была с Арми. И это довольно пиздецово, — говорю я, посмеиваясь.

— Угу. Поэтому нет смысла оставаться у него на ночь.

Мы снова целуемся, и на этот раз я обнимаю Бена за шею. Он стонет мне в рот и тянется вниз, чтобы снова запустить внутрь палец, трахая меня им так, чтобы я улетела от оргазма. Широко раздвинув ноги, я кончаю, пока он оставляет засосы на шее. Буду во всём винить Арми.

Наконец, меня окутывает дрёма, и я сворачиваюсь калачиком в объятиях Бена. Сквозь сон я слышу какие-то шумы, доносящиеся из подвала, но он целует меня в лоб, и я снова засыпаю.