Так что Райан караулил журналюг-стервятников. Но двое визитеров на крыльце не держали в руках камер и осветительных приборов. Джон подошел из мастерской, как раз когда Райан отпирал замок.

— Я бы сам открыл, — пожурил он.

— Мне надо хоть немного двигаться. — Райан потянул на себя дверь. — Детектив Карстэрс, ну здравствуйте. Зайдете?

— Что вы, я собиралась так и стоять на крыльце под снегом, — саркастично протянула она, а потом махнула рукой на мужчину позади. — Это детектив Фрэнсис, он работает со мной над делом Кросби. Кстати, у меня для вас подарок.

Она протянула Райану его трость. Джон успел ее перехватить и повертел в руках.

— Мда, ободралась прилично, — сказал он, разглядывая глубокие царапины от осколков стекла. — Ну, я так и так собирался сделать тебе новую, за эту ты слишком много отвалил.

— Она стоит любых денег, — возразил Райан. — И только попробуй куда-нибудь ее деть.

Джон улыбнулся ему уголком рта и пристроил трость на обычное место. Карстэрс внимательно за ними наблюдала. Райан распахнул дверь пошире.

— Проходите. Кофе?

— Не откажусь.

Глаза Карстэрс были покрасневшими, а одежда выглядела так, будто ее слишком давно не меняли. Райан провел всех в кухню и, опираясь на костыль, занялся чайником.

— Марк дома? — спросила Карстэрс у Джона.

— Наверху, — Джон мотнул головой в сторону лестницы. — Это он играет.

В последовавшей за его словами паузе со второго этажа донеслись звуки быстрой и сложной гитарной партии.

— А неплохо, — отметила Карстэрс.

Губы Джона дрогнули.

— Я передам ему, что вы так сказали.

— Думаю, Марк и без моих похвал знает, что хорош. В любом случае мне медведь на ухо наступил. Вы не могли бы попросить его спуститься на минутку?

— Конечно. Сейчас позову.

Пока Джон ходил наверх, Райан оставил кофе процеживаться в термос и, неуклюже балансируя, полез в холодильник за молоком. Карстэрс бросила на него взгляд.

— Как нога?

— По большей части просто раздражает. Ничего, заживет.

— Рада слышать. — Она склонила голову набок. — А ваш сосед и его сын тоже в порядке?

Райан улыбнулся.

— С моим бойфрендом и его сыном все хорошо, детектив.

Джон, спустившийся вместе с Марком, успел это услышать, и у него так загорелись глаза, что признание того стоило.

Карстэрс повернулась к Марку.

— Ты не уделишь нам пару минут? Мы хотели бы показать тебе несколько фотографий. Возможно, у тебя получится опознать на них человека из лаборатории.

Марк сел, но на его лице читалось сомнение.

— Попробую, конечно.

Второй детектив разложил на столе шесть фотографий в два ряда по три. На всех были изображены темноволосые мужчины средних лет в очках. Марк принялся внимательно разглядывать снимки и спустя минуту отложил в сторону три.

— Точно не они. Эти двое слишком толстые, а у этого мужика большие залысины. Но насчет остальных я не уверен. Он может быть одним из них или здесь вообще нет его фотки. Извините.

Карстэрс кивнула и дала знак коллеге, который собрал снимки.

— Жаль, — сказала она. — Если мы его все-таки поймаем, то пригласим тебя на опознание в участок. Может, вживую узнаешь.

— «Если» поймаете? — спросил Джон.

— Да. — Она передернула плечами. — Слушайте, давайте вы угостите меня большой кружкой того отличного кофе, а я вам расскажу, что нам удалось обнаружить?

— Не вопрос, сейчас организую.

Райана распирало от любопытства. Они с Джоном обсуждали случившееся до посинения, безуспешно пытаясь найти во всем какую-то логику. Он наотрез отказался ночевать в больнице, и Джону в итоге пришлось смириться и отвезти его домой. Этой ночью они впервые с появления Марка спали в большой кровати. Только спали, просто обнимая друг друга. Они почти не говорили, не считая пары фраз о будничных вещах, вроде «Надо завтра съездить за продуктами». Все важное было сказано без слов, прикосновениями в темноте. Марк дважды с криком просыпался от кошмаров, и оба раза Джон ходил его успокаивать. Райан слишком мало спал, чтобы видеть какие-то сны.

Карстэрс сделала большой глоток и с наслаждением выдохнула.

— Не знаю, как вы, а я предлагаю причислить человека, придумавшего кофе, к лику святых. Так, к Кросби. Мы просмотрели файлы на его компьютере и поговорили с людьми, так что, думаю, у нас уже есть почти полная картина. Еще где-то семь лет назад доктор Кросби был малоизвестным исследователем в заштатном медицинском колледже. Но ему удалось получить антибиотик, который в перспективе, возможно, воздействовал бы на стафилококк и некоторые другие болезнетворные бактерии. Кросби провел опыты на животных, и результаты оказались достаточно многообещающими, чтобы им заинтересовалась крупная фармацевтическая компания. Наверное, он уже мыслями купался в деньгах — в теории это могло принести огромный доход. Все ранние тесты прошли успешно, Кросби подал заявку на первые клинические исследования и получил разрешение. Если бы все сработало, он бы перешел в частный сектор и сорвал джек-пот. И тут возникла проблема.

У людей его средство со временем вызывало побочные эффекты. Головокружение, потерю ориентации или зрительные нарушения восприятия. Не сразу, но некоторые начинали жаловаться уже после четырех-пяти дней приема. И еще до наступления десятидневной отметки многие как минимум отмечали странное самочувствие, у кого-то были галлюцинации. Кросби пытался менять дозу и схему приема, но у него не получалось достичь действенной концентрации вещества в организме без побочных эффектов. Фармацевтическая компания отказалась от его исследований, и все мечты о деньгах и славе рассеялись как дым.

Но Кросби не сдавался. Он обратил внимание, что некоторые из испытуемых отметили, как их кожа полностью очистилась от прыщей после приема препарата. Так что он решил переделать его в гель для наружного применения, надеясь, что в таком виде эффект сохранится, а побочки не будет. В опытах на животных с кожными инфекциями простое нанесение геля результатов не принесло, поэтому он попробовал добавить в состав, как же его… диметил… сульфо… окс…

— ДМСО, — предположил Райан. — Чтобы средство лучше проникало через кожу.

— Да, именно. Проблема в том, что он не мог получить разрешение на клинические испытания на людях. Похоже, что двое из первых тестируемых чуть не умерли: один от попытки самоубийства, второй, не отдавая себе отчета, вышел на проезжую часть прямо перед потоком машин. Поэтому в колледже предпочли не рисковать. Кросби решил взять все в свои руки и нанял четырех лаборантов с очень проблемной кожей. Один из них быстро уволился, еще один, Роберт Макклоски, оказался слишком ненадежен. Судя по записям Кросби, у него бы не получилось соблюдать график приема, даже если бы от этого зависела его жизнь. Двумя другими ассистентами были Элис Тормел и Патрик Ремингтон.

— И оба начали вести себя странно, — отметил Райан.

— Именно. В виде геля вещество действовало медленней. Кожа у ребят очистилась, и Кросби делал самые оптимистичные прогнозы. Но эффект не держался, если они прекращали применение или увеличивали интервалы между дозами. Он пробовал длительно воздействовать малыми дозами, и прыщи уходили, но лаборанты начинали вести себя странно. Кросби пытался что-то добавить в формулу: налоксон, диазепам, еще что-то. Понятия не имею, что они делают.

— Налоксон блокирует рецепторы наркотиков вроде морфина, — вставил Райан. «Ты смотри, вот уже и пригодился курс фармакологии». — А диазепам — это «Валиум», он предотвращает судороги. Похоже, Кросби пытался блокировать побочные неврологические эффекты, хотя не уверен, что эти препараты действуют через кожу.

— Понятно. — Карстэрс сделала себе пометку. — В любом случае, что бы он ни предполагал, это не сработало. Без геля у студентов возвращались прыщи, с гелем они получали наркотический приход. А потом Элис решила стать птицей и погибла.

— Она не знала, что употребляет наркотики. Причиной был гель, — сказал Джон.