И я приму это. У меня не будет выбора. Возможно, они введут тренд в твиттере, что-то вроде #МатьРебёнкаКоннераСучка, не знаю.

Тьфу, мать ребёнка. Ненавижу этот термин.

Я вздыхаю и поднимаю куколку Милы. Пригладив её волосы, выглядываю в окно. Что будет, если они появятся здесь? Как я смогу защитить Милу?

Я не наивная. Рано или поздно какая-нибудь сплетница выяснит, что Софи Каллахан тайно родила ребёнка от Коннера Бёрка. Даже если они не знают наверняка, а они не знают, то будут догадываться. Повезёт, если всё это закончится.

Теперь каждый аспект жизни Милы будет разобран на кусочки и исследован, выставлен для каждого человека в Америке. Она вырастет на глазах общественности, которая постоянно будет наблюдать, как она выглядит и действует. Она всегда будет его дочерью и никогда просто Милой.

Бросаю куклу в ящик с игрушками и сажусь на диван. Я никогда не хотела этого. Никогда не хотела этого для неё. Никогда не хотела, чтобы нам пришлось скрывать правду.

Я никогда не думала, что это будет таким большим делом. Никогда не думала, что это будет важно кому-то, кроме семьи Бёрк. Никогда не думала, что мы будем сидеть здесь и ждать, когда же обнаружат наши личности и нашу жизнь, чтобы облить нас грязью через все средства массовой информации в Америке.

Я определённо не думала, что буду скрываться с ним в моём доме.

И, безусловно, я не думала, что мои гормоны загорятся, как фейерверк на четвёртого июля, от постоянной близости к нему.

Очевидно, я вообще не думала.

— Готово.

Перевожу взгляд на дверь и вижу Коннера, вытирающего лицо своей рубашкой. Мой взгляд падает вниз к его татуированному бицепсу и части живота. К мышцам V-образной формы.

Ох, сладкий проклятый ад. Эти косые мышцы живота.

К тем, которые, дразня, скрываются под его джинсами. Которые могут превратить сухие трусики во влажные за полсекунды.

Я сглатываю комок в горле и ловлю его взгляд.

— Классно.

— М-м-м, — бормочет он, бросая рубашку на спинку второго дивана, — уверен, ты думаешь о песочнице.

Я открываю рот, но сразу закрываю его, потому что не думала. Я думала о том, как можно лизнуть эту V. Чёрт, эта буква возбуждает.

— Ла-а-а-адно, — протягиваю я на выдохе, вытянув руки перед собой, — нам нужно провести несколько границ.

— Границ? — он поднимает брови.

— Да. Границ, — я откидываю с глаз чёлку и делаю глубокий вдох. — Для нас. Если мы не сделаем этого, то всё будет очень быстро и беспорядочно.

— Ладно, — он скрещивает руки на груди и прислоняется к спинке дивана. — Ну, какие тогда?

— Никаких разговоров о том, что было до моего ухода, — выпаливаю я.

— Я этого не планировал.

— Хорошо. Никаких поддразниваний или игр, как раньше.

— Ладно.

— Не разгуливать тут без рубашки.

На этом он ухмыляется.

— Я постараюсь.

— И однозначно не целуй меня, — указываю на него, — потому что это контрпродуктивно.

— Полностью согласен. Намного труднее ненавидеть тебя, когда ты растекаешься в моих руках и стонешь.

— Я не стонала! — топаю ногой.

Его ухмылка выходит сексуальной.

— Поверь мне, Соф, ты стонешь, когда я тебя целую. И это огромное чёртово дополнение.

Мой рот раскрывается.

— Тогда ты не должен кричать на меня!

— Я не кричу на тебя!

— Кричишь! — я останавливаюсь. — Боже мой, это глупо. Смотреть, стонать и кричать или нет, но не целоваться. Вообще. Даже в щёку.

— Почему ты не добавишь «никаких объятий» сюда?

Я распахиваю глаза.

— Я пойду дальше и скажу — никаких прикосновений.

— Ага, не хочешь, чтобы твоей задницы касался кто-то, кроме Кая.

— Что за чёрт? Кай никогда не трогал мою попу.

— Вчера звучало иначе, — ворчит он. — Он достаточно насмотрелся на неё.

На этот раз я скрещиваю руки на груди.

— Какое тебе до этого дело? Он может говорить, что ему нравится, так ведь? Несомненно, это распространяется и на взгляды. Я имею в виду, я больше не твоя девушка, и ты об этом вчера очень тактично напомнил!

Коннер сжимает челюсть, в его взгляде вспыхивает раздражение.

— Ты права, принцесса. Так почему же не идёшь с ним на свидание?

— Знаешь, что, Коннер? — говорю я, когда Мила зовёт меня. — Думаю, что сделаю это.

***

Я захлопываю за собой дверь, залезая в грузовик Кая.

— Вот это да, ты сегодня солнечный лучик, Соф.

— Пошёл ты, — рявкаю я. — Я должна была надеть эти чёртовы каблуки, чтобы притвориться, что мы идём на свидание, а не просто чтобы поесть гамбургеры, доказав дурацкую гипотезу.

Наклонившись, снимаю каблуки и достаю из сумочки балетки.

Кай смеётся.

— Позволь, догадаюсь. Он действительно выставил тебя за дверь на предполагаемое свидание со своим братом?

— Я не знаю, и мне плевать, — цокаю языком. — Он враждебный придурок. У нас всё было бы в порядке, если бы он сдержался и не поцеловал меня.

— Ох, быть поцелованной Коннером Бёрком. Ну разве твоя жизнь не ужасна? Не знаешь, сколько девушек хотели бы оказаться на твоём месте?

— Они могут быть мной. Меня это не волнует. Чёрт, они, наверное, уже были мной.

— У тебя такой стереотипный взгляд на рок-звёзд.

— Ты знаком со своим старшим братом? — я демонстративно смотрю на него. Он не ответил, и я продолжаю: — М-м-м, так и думала.

— Мы не все такие, как Тэйт. Или мои близнецы, — машинально добавляет он, подъехав к уютному бару в деревенском стиле. — Коннер на самом деле хороший мальчик из группы. Его целовало намного меньше девушек, чем ты думаешь, и гораздо меньше попало внутрь его левисов.

Я бормочу что-то неразборчивое в ответ и открываю дверь. Бар-ресторан почти полностью заполнен, но мы находим в углу столик на двоих.

— Выпьешь?

Я качаю головой.

— Только лимонад. Мила, — поясняю без необходимости.

— Эй, — Кай отбирает у меня меню, чтобы я посмотрела на него, — как много времени у тебя было на себя после её рождения?

— Нисколько, — неохотно отвечаю я.

— Верно, и она в безопасности с этим придурком, так что выпей бокал чего-нибудь алкогольного и расслабься немного. Я обещаю не просить тебя о вечернем поцелуе.

— Ладно, ладно. Джек и кола? — смеюсь я.

— А поесть?

— Чизбургер с беконом, разумеется.

Кай подмигивает и поворачивается к бару. Я поудобнее устраиваюсь на стуле и утыкаюсь в меню, хотя достаточно хорошо помню его. О, шоколадный торт.

— Прошу прощения? Это Кай Бёрк с тобой?

Я нервно моргаю и поворачиваюсь к девочке-подростку с сияющими глазами, стоящей рядом со столом.

— Эм, да?

Она взволнованно вздыхает и хлопает.

Серьёзно, что это?

— Ты можешь взять автограф для меня? Подожди, вы на свидании?

— Я не уверена, и нет, мы не на свидании. Мы друзья.

— Ну, хорошо. Потому что я действительно люблю его, — она широко улыбается, качая головой.

Я смотрю на неё, широко раскрыв глаза.

— Я могу спросить его об автографе, когда он вернётся, если хочешь...

— Вайолет, — выдыхает она.

— Ой, смотри, он уже возвращается, — смотрю на Кая, призывая его поторопиться.

Я не настолько подготовлена к разговорам с фанатками.

— Что случилось, Лютик?      — спрашивает он, останавливаясь рядом с девушкой и ставя на стол наши напитки.

Ладно. Теперь она дрожит. И она… о Боже, она плачет? Что это за безумие?

— Это Вайолет, — я натянуто улыбаюсь. — Она интересовалась, может ли получить твой автограф.

— Ладно, сейчас! — он поворачивается, одаривая её ослепительной улыбкой. — Конечно, можешь. У тебя есть ручка и бумага?

Она ахает и замирает, так что я достаю ручку из сумочки и вручаю ему салфетку.

— Вот.

Кай подмигивает мне и наклоняется, кладя салфетку на стол.

— Хочешь фото?

Он действительно плачет. Дерьмо. Что за чертовщина здесь происходит?

— Хочешь, я сфотографирую вас? — вызываюсь я.