Глушу мотор, вылезаю из джипа и плетусь за корешем в здание. Мне нужно срочно собраться духом и принять рабочий вид. Бреду в сторону туалетов. Споласкиваю лицо и возвращаюсь в бойцовский зал. Все вокруг гудит, как улей. Персонал настраивает видео и осветительное оборудование. Массовка вокруг ринга разминает кости. Как я понял, им предстоит поднять градус драйва.

Кувалда и его конвоиры стоят у ринга. Явно на нервяке. Все трое сверлят меня таким взглядом, будто я сейчас пойду на них врукопашную. Да, видок у меня после разборок с матерью еще тот. Подхожу, здороваюсь с партнером, перекидываемся дежурными фразами. Кувалда спрашивает, буду ли я сегодня делать ставки, – я в отказ. Троица крысится: видать, Кувалда болтанул дружкам, что я ставлю по-крупному, а те губу раскатали. Делаю вид, что происходящее меня особо не волнует, – не хочу, чтобы эта троица что-то заподозрила. Пока я не придумал, что мы сделаем с Кувалдой, придерживаюсь своего золотого правила: «Если не видна конечная цель – навостри уши и сиди в засаде».

Годзилла и бойцы поодаль готовятся к боям. Кореш дает каждому подопечному последние наставления. Я в процесс не лезу – это его вотчина, поэтому нахожу Курта и жестом показываю ему в сторону раздевалок.

Падаю пятой точкой на деревянную скамью, что стоит вдоль стены, и на одном дыхании рассказываю всю ту муть, что вывалила на меня мать. Мне нужно с кем-то поделиться, чтобы не сорвало крышу, а я уже чую, еще чуть-чуть, и меня понесет. Курт бледный как поганка, сопит, на меня не смотрит, наблюдает за рингом, где разминается первая пара бойцов. Со стороны можно подумать, что он не слушает и ему пофиг, но я-то его знаю. Он в еще большем ступоре, чем я. Помимо того, что влилось в его уши, послезавтра ему отчаливать. Вернется ли он с задания, знает только Господь Бог, а он по понятным причинам с нами не делится.

Когда я понимаю, что комментария от кореша не дождусь, поднимаюсь и шагаю в сторону ринга. Встаю рядом с Годзиллой и молча пялюсь на Пегаса – клубного рефери. Тот отсчитывает время, звучит гонг, начался бой. Я в родной стихии. Бои – особый драйв – дают мне заряд бодрости и энергии. С первыми ударами почувствовал облегчение, а к концу боя меня окончательно отпустило. Пришло понимание, что я столкнулся с проблемой, которую с наскока не решить. Чую, что мать и новоиспеченный папаша Яша выпьют не один галлон кровушки. Но от одной мысли, что я не один, у меня теперь есть Верона, становится легче. Как же мне сейчас ее не хватает! Черт! Моя малышка успокаивает меня одним своим присутствием. Ей даже говорить ничего не надо, просто сидеть рядом, и каким-то удивительным образом я сам прихожу в норму.

– И что ты будешь делать?

Оборачиваюсь и вижу Курта. Кореш стоит все еще бледный и чешет затылок.

– Пока я не в состоянии даже уложить все это в голове.

– Да ясный перец, но ты собираешься с ним хотя бы поговорить?

– Вроде он сам обещался заявиться.

Курт хмыкает, поглаживает коротко стриженые волосы. Мне не хочется развивать эту тему, и я перевожу разговор на его армейского другана.

– После боев надо перетереть с Годзиллой на счет Мангуста.

– Бро, я сам его сделаю, – Курт бьет ногой по бетонной колонне.

Мотаю головой.

– Будем решать вместе, – говорю так, чтобы понял. – Это не клубные разборки. Тут наезд на бизнес.

Курт пытается оправдать Мангуста, типа его поимели, талдычит, что тот не силен в стратегии, мол, напоили и выведали все детали. Я кривлюсь, давая понять, что не верю в невиновность его однополчанина. Мангуст давно мне пакостит и не скрывает свою ненависть. Он даже пытался перед захватом бара приударить за Вероной.

– Ты мне нужен завтра утром на встрече с Драконом, – говорю Курту и рассказываю всю инфу, что узнал через него.

– Если бы не мой отъезд, сам бы возглавил поиски Бизона, – Курт переминается с ноги на ногу.

Вижу, он сам не рад, что подвязался под командировку, но назад ходу не дашь: он уже пробовал – не прокатило. Сам слышал, как он пытался втюхать про отца и безопасность семьи. Ответом был отказ. Типа раньше надо было думать.

После боев все расходятся. Кувалда говорит, что нужно еще раз встретиться и все обсудить. Мы киваем, со стороны полное взаимопонимание. Черт! Как меня достал этот цирк!

Кобра отводит меня в сторону, говорит, что завтра днем в клубе будут вскрывать сейфы Бизона. Прошу держать меня в курсе и обещаю подскочить ближе к вечеру. К нам присоединяются Курт и Годзилла. Перетираем старт женских боев. Кобра хочет сама участвовать. Не знал, что у нее черный пояс по добровольному идиотизму! Вот чумичка! Завтра в клубе вставлю ей мозги.

Как только Кобра слиняла, Курт заценил мой видончик, потащил на ринг и влепил по самые помидорки. От первого же пропущенного удара я взбодрился и вскочил на привычную волну.

– Отпустило? – Курт перешагивает через канаты.

Киваю и плетусь в душевую. Уф! Мне реально легче.

Пока мылся, думал о Вероне. Я скучал по ней, точно родившийся младенец по матери. Она стала неотъемлемой частью моей жизни. До встречи с ней я был уверен, что буду рысачить бобылем лет до сорока, а сейчас, оглядываясь назад, мне удивительно, как я вообще жил без нее. Она мой воздух, мой источник вдохновения.

Вышел из душа, обтерся полотенцем и потянулся к телефону. Еще раз прочитал ее сообщение и наконец-то написал ответ.

«Малышка, я сегодня плохой собеседник, но как приду в норму, сразу наберу. Скорее всего, уже завтра. Ок?»

Верона тут же ответила:

«Береги себя! Буду ждать звонка».

Другого я от нее и не ждал. Моя жена все понимает и старается не трепать мне нервы глупыми вопросами и мелодрамой. Она могла написать, как напугана действиями Ландау и ныть от вынужденной разлуки, но нет, просто будет ждать.

Из встроенных в потолок динамиков доносится душещипательная песня. Прислушиваюсь – будто про нас с Вероной. Не знаю, что за группа, и забиваю поиск в инете по фразе из припева. Копирую слова и отсылаю жене. Пишу, что присоединяюсь к каждой строчке песни, что лучше даже при желании не скажешь. Она не отвечает, но я точно знаю, что плачет.

Вера

Выходя из отеля, я пребывала в полной уверенности, что мы пойдем пешком – Софа заставила меня надеть платье с длинным рукавом и взять с собой почти невесомый палантин из норки. Но у входа нас ждал все тот же эскорт, что встречал в аэропорту. Мое любопытство дошло до точки кипения, когда мы выехали из города и помчались на юг. На вопросы Софа не отвечала, пожимала плечами и загадочно отшучивалась. Вот плутовка! Как и Руссо, ей нравится меня дразнить. Но по сравнению с ним она нетерпелива. В середине пути не выдержала и призналась, что мы едем в «Театро Комунале» на «Травиату».

Мне это ни о чем не говорило, но по виду подруги я сделала вывод, что это какой-то знаменитый театр. Расспрашивать не стала, углубилась в телефон и прочитала историю театра и сюжет оперы. В переводе с итальянского «травиата» означает падшая или заблудшая. Изучаю сюжетную линию и… плачу.

– Чего опять? – ворчит Софа и закатывает глаза. – Можно хоть один день без слез?

– Так жалко Виолетту, – тянусь к клатчу за платком и поправляю макияж.

– Кого? – Софа округляет глаза. – Опять читала форумы о несчастной любви?

Обычно этим занята Анна, но я понимаю, что Софа «перепутала» нас намеренно, чтобы позлить. До меня доходит, что она посещает оперу, но не вникает в суть происходящего. Мои подозрения подтверждаются, когда я включаю арию из оперы «Тоска» и говорю, что нам предстоит ее сегодня слушать.

– Выключи эту бредятину, – ворчит подруга.

– Зачем ты потащила меня в оперу, если она тебе не нравится?

– Если размещу в инсте фотку из оперного театра, френды все попадают!

Вот в чем дело! Софа хочет впечатлить английских друзей.

Через полтора часа мы были на месте. Здание театра, огромный зал и нарядная публика вызвали во мне такое волнение и восторг, что, усаживаясь на свое место в ложе, я еле справлялась с эмоциями.