– А тебе не нужно забросить все это домой?

В руках парень держал бумажный пакет из хозмага.

– Ох! Ну да. Подожди. – Крикет взлетел по ступенькам, но на полпути вдруг остановился. – Жди здесь, – добавил он.

Парень вошел внутрь и вернулся несколько секунд спустя. С двумя леденцами Блоу Поп[16] в руках.

– Это так глупо, – усмехнулся он. – Прости.

– Да нет, я их люблю! – И в этот раз я все-таки покраснела при слове «люблю».

Наши языки приобрели насыщенный зеленый оттенок, но мы болтали так долго, что к моменту возвращения домой они снова стали привычно розовыми. Чувство внутри меня разгоралось все сильнее. Мы начали как бы случайно пересекаться каждый полдень. Крикет делал вид, будто вышел куда-то по делу, я наигранно удивлялась, а потом мы вместе гуляли с Бетси.

Однажды парень не появился. Я остановилась возле его дома, растерянно глядя по сторонам. Бетси рвалась с поводка. Дверь дома Беллов открылась, и Крикет так быстро сбежал по ступенькам, что едва в меня не врезался.

Я улыбнулась:

– Опаздываешь.

– Прости за ожидание, – заламывая руки, сказал он.

Мы перестали притворяться.

Крикет четко знал расписание моего дня. Когда я отдергивала занавески, он раздвигал свои, чтобы пожелать мне доброго утра. Поедая ланч, я видела через окно, как он ел свой. Он знал, когда я выхожу на прогулку. И когда звоню Линдси, чтобы ее обсудить. И еще было время, когда мы с Крикетом болтали после обеда, прежде чем снова задернуть занавески.

Ночью я лежала в кровати, представляя, как Крикет лежит в своей. Думал ли он обо мне так же, как я о нем? Пытался ли представить мою спальню, как я представляла его? Если бы мы были рядом в темноте, отважился бы он поцеловать меня? Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. Все же он мальчик. А значит, должен сделать первый шаг.

Почему он его не делал? Сколько еще мне ждать?

Эти лихорадочные мысли не давали мне покоя все лето. Я просыпалась в липком поту, не в силах вспомнить, когда же мне удалось заснуть и о чем я мечтала перед сном. В голове постоянно крутились три слова… Ты мне нужна.

Нужна!

Какое, пугающее слово. Эта фраза скорее выражала мои чувства к Крикету, но во сне произносил ее именно он.

Он был просто обязан меня коснуться. Движения его рук завораживали. Как он взволнованно сжимал ладони от восхищения. Хлопал в ладоши, не в силах удержаться. Секретные сообщения, которые он писал на тыльной части левой руки. А его пальцы… Длинные, энергичные, однако судя по тому, как кропотливо он собирает свои машины, очень деликатные и точные. Я постоянно фантазировала об этих пальцах.

И еще меня поражало, как загорались глаза парня каждый раз, когда он начинал говорить. Словно это был лучший день в его жизни. Как он подавался ко мне всем телом, когда говорила я. Жестами Крикет демонстрировал, что ему интересно, он слушает. Никогда еще я не видела человека, чье тело выражало бы столько эмоций.

Лето продолжалось, с каждым днем все более чудесное и наполненное переживаниями. Крикет начал регулярно зависать с Линдси и моими родителями, даже с Норой, если она оказывалась поблизости. Он стал частью моего мира. Но каждый раз, когда я пыталась войти в его мир, Каллиопа отвечала враждебностью. Иногда она делала вид, что меня вообще нет в комнате, а иногда выходила прямо посреди разговора. Впервые брат предпочел ей кого-то другого, и она была обижена на меня за это. Я украла ее лучшего друга. А значит, представляла собой угрозу ее существованию.

Чтобы не провоцировать лишних конфликтов, мы предпочитали встречаться у меня дома.

Однако Крикет по-прежнему не предпринимал никаких шагов. Линдси думала, что он, возможно, ждет подходящего момента. Моего дня рождения, например. Его собственный день рождения всего на месяц позже, и тоже в двадцатых числах. Так что он об этом помнил. В то утро я была бесконечно тронута, увидев на его стекле записку: СЧАСТЛИВОГО ДНЯ РОЖДЕНИЯ, ЛОЛА! МЫ СНОВА РОВЕСНИКИ!

Я высунулась из окна:

– Всего на месяц!

Крикет появился в оконном проеме со сложенными руками и широкой улыбкой на лице:

– Это прекрасный месяц.

– Ты забудешь обо мне, как только тебе стукнет шестнадцать! – поддразнила я.

– Невозможно. – Голос парня дрогнул на этом слове, и мое сердце екнуло.

Энди взял на себя обязанность выгулять Бетси сегодня днем, так что мы были совершенно свободны. Крикет встретил меня в обычное время с двумя коробками пиццы на голове. Я уже собралась сказать, что объелась во время ланча, как вдруг…

– Там пусто или что-нибудь есть? – хитро спросила я: меня посетило предчувствие, что тут дело вовсе не в пицце.

Парень открыл коробку и улыбнулся:

– Пусто.

– Я не была там уже несколько лет! – радостно взвизгнула я.

– Я тоже. Последний раз мы были там втроем: ты, я и Каллиопа.

Мы ринулись вниз по холму к парку, виднеющемуся в конце нашей улицы – если, конечно, этот крошечный, зажатый между двумя домами проход можно так назвать, – затем одолели еще один холм, миновав знак «ВХОД ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ТОЛЬКО В СОПРОВОЖДЕНИИ ДЕТЕЙ», и оказались на вершине Сьюард Стрит Слайдс[17].

– О боже! – Я почувствовала страх. – Они всегда были такие крутые?

Крикет разобрал коробки, положив их жирной стороной вниз, по одной на каждую узкую бетонную горку:

– Чур я слева!

Я уселась на свою коробку:

– Слева отстой. Правая сторона быстрее.

– Ничего подобного! – не согласился со мной Крикет. – Побеждает всегда тот, кто справа.

– Это заявил парень, который не был тут с шести лет, – рассмеялась я. – Держи локти поближе к телу.

Крикет ухмыльнулся:

– Те царапины и ссадины забыть невозможно.

Мы стартовали на счет три. Горки оказались такие короткие и крутые, что мы быстро оказались внизу. Но крики старались сдерживать, чтобы не побеспокоить Сьюардскую Ведьму, пожилую даму, кроющую матом любого, кто кричит чересчур звонко. Ее присутствие лишь добавляет забавам на горках веселья и шарма. Ноги Крикета вылетели с горки первыми, за ними стремительно последовала попа. Парень приземлился с таким смачным плюхом, что мы не смогли удержаться от хохота.

– Похоже, моей заднице дали прикурить, – заявил Крикет.

Я отшутилась, что, если судить по его штанам, это произошло еще в июне.

Мы катались еще полчаса вместе с двумя двадцатилетними парнями и компанией мамаш с дошколятами. И как раз стояли за ними в очереди, собираясь скатиться в последний раз, как вдруг до меня донеслось хихиканье. Обернувшись, я обнаружила за спиной трех девочек из нашей школы. Мое сердце тревожно сжалось.

– Классное платье, – сказала Марта Веласкес. – Одолжила у мамочки?

На мне было винтажное свинг-платье[18] в горошек – на два размера больше, чем надо, но я подколола его невидимыми булавками – поверх полосатого лонгслива и закатанных джинсов в гризерском стиле[19]. В свой день рождения мне хотелось быть хорошенькой.

Теперь я уже не чувствовала себя такой.

Крикет обернулся. А потом… сделал нечто такое, что изменило для меня все-все. Он встал прямо перед девчонками, закрыв меня собой:

– Не слушай их. Мне нравится твое платье.

Я нравилась этому парню такой, какая есть.

Я осторожно села на свою коробку из-под пиццы:

– Наша очередь.

Хотя на самом деле я пыталась сказать совсем другое. Ты мне нужен.

На обратном пути Крикет шутил, заставляя меня хохотать над теми, кто издевался надо мной долгие годы. Я наконец поняла, как глупо было так переживать из-за мнения одноклассников. Не то чтобы я мечтала выглядеть как они, но все же…

– Крикет! – крикнул Энди, завидев нас. – Ты ведь заглянешь к нам на праздничный обед, не так ли?