- Да, бес… Давай же. Сделай это, блядь!
Кешка подался вперёд и впился в мои губы уже откровенно грубым поцелуем. Жёстким, хамским, уносящим последние обрывки мыслей из моей головы. И мне это дико понравилось. Его член неловко упёрся в мою плоть между мошонкой и заветным кольцом мышц. Я со стоном оторвал моего мальчишку от себя, нашарил квадратик из фольги и чуть ли не силком запихал в его ближайшую руку. Кешка тоже немного опомнился, неловко надорвал упаковку, достал резинку и уставился на неё, словно видел в первый раз. Чёрт, а ведь возможно… Мальчик ты мой! Я протянул руки, отобрал презерватив и едва-едва раскатал на головку кешкиного члена. Парень застонал, подаваясь навстречу. Но я схватил его за руку и заставил взять инициативу на себя. Мы вместе (моя ладонь поверх его) раскатали презерватив полностью. Ощущение скользящего горячего бархата под пальцами снова бросило в радужный туман. В голове стали гулко биться отголоски бешено несущейся по телу крови. Это уже становилось невыносимым! Едва ли не скуля от желания, я задрал ноги, обхватив руками колени и широко разведя в стороны. Кешка смотрел на всё это такими глазами, что казалось – сейчас съест. И он по-прежнему разрывался на части. В лихорадочном взгляде метались страх и вожделение. Я застонал от дикой жажды ощутить, наконец, его в себе. И бес, наконец, понял, что здесь и сейчас именно ему можно всё, о чём он мечтал в самых сокровенных снах. Именно эти сны я видел сейчас в его глазах. Грёзы мальчишки стали и моими.
Он неловко и грубовато попытался войти, но тут же отшатнулся. Я охнул, подался к нему, изгибаясь, ухватился ногами на его пятую точку и чуть-чуть надавил, предлагая не останавливаться. Вот тут-то он и проник в меня, пусть далеко не на всю длину. Напористая истома волной двинулась по моему телу от бёдер к пылающему лицу. Я снова застонал, не в силах сдерживаться. Да и не имея на это никакого желания. Да, было больно. Хорошо, хоть резинка имела собственную, какую-никакую, смазку. Но эта боль стала предвестником того, чего я так жаждал последние минуты. Семибратов всхлипнул, запрокидывая голову, и вошёл полностью. Я жадно уставился на его лицо, на прикушенную нижнюю губу, на влагу под ресницами… Бесконечно родное лицо любимого человека. Мы наконец-то стали единым целым. А потом меня накрыла белая пелена, вспыхивающая от каждого толчка. В разрывах этой пелены меркли окружающие предметы, меркли и отступали все тревоги и заботы. Давай, парень, ты справишься с любой бедой! Люблю тебя, бес!
Держать себя в руках стоило мне нескольких лет жизни. Но я дотерпел, и пика мы достигли одновременно. Это было мощно, бурно и непередаваемо. Словно вакуум образовался ниже пупка, и туда ринулась сама жизнь… Я проморгался сквозь пот, заливший глаза, и выдохнул, глядя в белый потолок:
- О, боже… Кешка…
Он бессильно лежал на мне, вздрагивая в остатках возбуждения. И, блядь, он всё ещё был во мне! Вот что значит, быть молодым. Словно почувствовав не прошедшее кешкино возбуждение, мой организм откликнулся, заставив распахнуть глаза. А Кешка снова задвигался, безмолвно шевеля губами и глядя мне в глаза. Вторая волна была уже далеко не такой приятной, как первая. Всё-таки сказки о череде непрерывных трахов, в которых ведомый получает оргазм за оргазмом, были и остаются сказками. Но я с удивлением понял, что и особого дискомфорта не испытываю. А бес почти сразу затрясся во второй раз и шалело зажмурился.
Наш секс, где ему выпало быть ведущим, главным, просто выпотрошил парня, заставил отдаться всем телом, всей душой. Словно он добрался, наконец, до пещеры с золотом, в которой дракона-то не оказалось! И Кешка простонал:
- Ти-и-им… Люблю тебя.
Прощай, крыша. Я помашу тебе вслед позже. Облапив руками и ногами своё чудо, я прижал его к себе, поглаживая по спине и волосам на голове. А внутри бушевало ликующее осознание того, что он принял себя, меня и весь этот грёбаный мир такими, какие мы есть на самом деле. Мой любимый бес стал ангелом. И вновь обрёл голос.
========== Глава 13. Не злостью единой мёртв человек. (Тамара) ==========
“Пpиходит коppеспондент в психиатpическую больницу и видит, что больные пpыгают с кpыши здания на кpоватях.
- Что это вы делаете? - спpашивает коppеспондент.
- В “Аэpофлот” игpаем, - отвечают больные.
- А где диpектоp?
- А мы его пеpвым pейсом отпpавили”. (анекдот)
Пилочка лениво прошлась в последний раз по ухоженному ногтю. Девушка отложила её в сторону, даже не подумав поберечь лакированную поверхность стола. И посмотрела на посетителя безразличным взглядом из-под чёлки-каре. Тонкое аристократическое лицо исказилось в лёгкой гримасе недовольства. Она поджала чуть пухленькие губы и сморщила носик. После чего небрежно поправила причёску и встала с дорогого кожаного кресла, в котором вот уже год чувствовала себя полноправной хозяйкой. Посетитель самого недоступного кабинета в здании холдинга настороженно смотрел на свою начальницу. Деловой костюм сидел на идеальной модельной фигуре как влитой, подчёркивая знаменитый набор цифр.
В свои двадцать семь лет она не просто так заняла главный пост пусть небольшого, но уважаемого и весьма известного в Европе медиа-холдинга. Пришлось немало потрудиться и даже перешагнуть через некоторые препятствующие обстоятельства, как в самой себе, так и снаружи. Последним таким препятствием была прежняя хозяйка шикарного кресла. Инесса Лобачевская лично убедилась в хватке первой помощницы. И теперь Тамара Цехаришвили не собиралась отдавать абы кому то, что считала своим по праву. Год назад генеральный директор холдинга «Patriot-Prime» благополучно погибла в автокатастрофе. Но, как кость в горле, осталось это проклятое завещание, по которому адвокатская контора «Шелехов&Шелехов» сразу начали поиски наследника, какого-то Иннокентия. Якобы давно потерянный сын и бла-бла-бла. Тамара скривилась, продолжая разглядывать серые облака на утреннем небе за большим панорамным окном кабинета.
Вот спрашивается… Если этот «сын» был ей так дорог, почему раньше не нашла? Почему вообще сплавила в своё время в детдом в каком-то Мухосранске в возрасте шести лет? Ухоженная рука Тамары легла на стекло, и пальцы принялись выстукивать ногтями ничего не значащий ритм. Взгляд девушки скользнул с неба на город. Прага оживала привычной утренней суетой. Столица Чехии уже не поражала её готическими шпилями и непривычной поначалу архитектурой. Теперь это был её город. Карлов мост, Вышеград, Тынский храм – всё уже стало частью новой жизни. Пальцы девушки сжались в кулачок. И теперь, когда этот хам девятнадцати лет от роду пришёл в себя, отдать ему всё это? Сколько труда и денег стоило её людям найти парня раньше адвокатов, чтобы устранить помеху. А он оказался растением. Тогда самым правильным решением ей показалось оставить мальчишку в покое. И надо же было ему прийти в себя!
Тамара оправила деловой пиджак, отвернулась от окна и посмотрела на посетителя. Затянувшаяся тишина начинала давить. Мужчина, на вид лет сорока, облачённый в дорогую костюмную пару цвета маренго и белую рубашку без галстука, нервно сглотнул. Девушка заметила состояние крашеного брюнета, мило улыбнулась, отчего гость едва не спал с лица, и сказала:
- Итак, Войтех, ты уверен в том, что сейчас сказал?
- Да, пани Цехаришвили, - он даже несколько раз кивнул, словно слов было недостаточно, - Наш человек сегодня утром был найден мёртвым. Всё-таки эти дальневосточные города – гнездо варваров.
- Как он умер?
- Ему свернули шею, пани, - ответил Войтех, сцепив подрагивающие пальцы.
- Ты же говорил, что пошлёшь профессионала, - снова улыбнулась Тамара.
- Он и был профессионал, - помощник по особым поручениям уже не знал, куда деваться. Вся ситуация его чрезвычайно беспокоила. – Наверное, нашёлся профи получше.
- Вот как, - поджала губы девушка, - И почему ты нанял не того, который получше?
- Проминьтэ*, пани, - пробормотал Войтех.
- Всё, ступай, - отмахнулась директор, и помощник поспешил покинуть кабинет. Тамара снова повернулась к окну. В общем-то, новость её не сильно удивила. Какой-нибудь пакости стоило ждать со дня на день. Она подошла к столу, взяла в изящные пальчики дорогой мобильник и набрала номер, который никогда не сохраняла в памяти аппарата. Минутный разговор, последовавший за этим, отнял последние крупицы спокойствия. Тамара несколько раз глубоко вздохнула, собирая растрёпанные нервы воедино. Её взгляд упал на фотографию в рамке, стоявшую на столе, среди прочих деловых и личных безделушек. Снимок был сделан в Альпах. На нём она, счастливая и взъерошенная, стояла в обнимку с женихом, старшим сыном Инессы, от первого брака. Он всегда был надменен и холоден. Но его улыбка дорогого стоила. Стоило его рассмешить, и он из бледного вурдалака превращался в умопомрачительного красавца. Все эти годы Теодор принимал её знаки внимания, как мимолётный ветер. И только после смерти матери словно как-то изменился, смог обратить на неё внимание. Да ради одного этого стоило отправить старуху на тот свет. И совсем замечательно, что он и слышать не хотел о том, что у него, оказывается, в России есть брат в два раза младше его. Мысли Тамары вернулись к проблеме наследника. Она холодно улыбнулась сама себе. Девочки никогда её не подводили. Не сделают этого и сейчас. Ещё пять дней, и вопрос будет закрыт.
