Рамси, нависнув над Теоном, прикусил его загривок, точно зверь. Он быстро двигал рукой с зажатым членом Теона в унисон движениям собственных бедер. По телу словно проносились электрические разряды, Рамси все еще пытался сдерживать себя, но предел был достигнут. Он кончил так, что побелело в глазах, и в этот же миг его левая рука стала скользкой от выплеснувшейся спермы Теона.

Рамси рухнул на него, тело подрагивало в приятных толчках. В голове медленно прояснилось, и его охватило чувство приятного опустошения и усталости. Теон тяжело дышал. Его кожа покрылась потом, и Рамси шумно вдохнул его запах.

— Только не ври, что тебе не понравилось, — хрипло сказал он.

Теон попытался собрать себя воедино и прислушаться к своим ощущениям. Такого оглушающего оргазма он вообще не помнил в своей жизни. А задница, конечно, болела. Хорошо бы проверить, нет ли крови. Но у него не было сил даже пошевелиться.

Рамси так и не вышел из Теона, его член продолжал стоять и постепенно наливался прежней силой. Рамси вскользь подумал, что вполне готов на второй заход.

— Ты обкончал мне руку.

— А ты мог бы начать поаккуратнее, — тихо отозвался Теон.

— Да ладно, Грейджой, — усмехнулся Рамси. — Подумаешь, немного боли, тебе не привыкать. Но ведь было приятно, правда? Скажи мне!

В ответ тот лишь повел плечами. Рамси глянул на свою левую руку. Ладонь была перепачкана кровью от порезов и спермой, и он медленно вытер ее об обивку дивана, а затем с наслаждением потянулся.

— Я снова хочу тебя, — сказал он и шевельнул бедрами. В паху тягуче заныло, и Рамси начал неторопливо двигаться, чувствуя, как постепенно нарастает горячее желание. — Я снова трахну тебя, мой Теон, и на этот раз ты кончишь еще сильнее.

***

Он скатился с Теона, и, не потрудившись обтереть покрытую подсохшей спермой руку, разлил по стаканам летнийский ром. Теон, восстанавливая дыхание, следил за ним из-под ресниц. Его тело словно стало невесомым, голова немного кружилась. Приятная истома полностью истощила его силы, и казалось, он не сможет даже шевельнуть рукой. «Второй раз, потом третий… кончил уже всухую, — проносились в голове бессвязные мысли. — Многовато для одного вечера…».

— Пей, — хрипло приказал Рамси и сунул ему под нос стакан с ромом. На стенках виднелись грязные отпечатки пальцев.

Теон с трудом повернулся и, приподнявшись, отхлебнул сладковатый ром. От крепкого алкоголя резко защипало разбитую губу, Теон поморщился. Рамси уселся на диван и откинулся назад, придавив своим задом бедра Теона. Прополоскав рот ромом, он сплюнул на пол, метя в остатки стеклянной столешницы.

— Ты получил, что хотел, — сказал Теон. — Теперь продолжишь сдирать с меня кожу?

— Не умничай, Грейджой, — рассеянно ответил Рамси, глядя на неопрятную лужу в месиве осколков. — Ты тоже этого хотел. И получил.

Он отхлебнул черный ром и снова сплюнул.

— Ну и дерьмо. Вкус как у сгнившего яблока. — Он повернулся к Теону. — Сдирать кожу, говоришь? Я бы отрезал тебе еще парочку пальцев для симметрии. По три штуки на каждой руке будет вполне достаточно.

Сердце ухнуло вниз, и Теон замер, пытаясь определить, шутит Рамси или угрожает всерьез.

— Видел бы ты сейчас свое лицо, — фыркнул тот.

Поднявшись, Рамси направился к бару, путаясь в спущенных до лодыжек джинсах. Его шатало, как при качке. Теон выдохнул и влил в себя залпом почти половину стакана. Ром вонял пережженной патокой. «И впрямь редкостное дерьмо», — он тоже выплеснул остаток на пол, решив, что хуже все равно не будет.

Рамси, балансируя на одной ноге, наконец, стащил с себя джинсы. Держа их на весу, он долго обшаривал карманы, затем раздраженно перевернул и встряхнул несколько раз. На пол вывалились ключи от машины, телефон, нож с выкидным лезвием, несколько монет и раздавленная картонка.

— Я все услышал, — сказал Рамси, и Теон с недоумением уставился на него. — Все, до последнего слова. Сперва ты распустил сопли после репортажа рыжей суки, потом тебе пришлось хоронить своего папашу.

До Теона дошло, что Рамси вернулся к разговору, который закончился больше часа назад и едва не привел к смертоубийству обоих. Он поежился, вспомнив омерзительную привычку Рамси в самые неподходящие моменты продолжать давние диалоги, словно для него они состоялись полминуты назад.

— Я не услышал только одного, — Рамси поднял измятую картонку, — почему ты не вернулся домой со своего сраного Пайка, а пустился в бега?

Теон закаменел лицом, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Но взгляд не отвел, посмотрев Рамси прямо в глаза.

— Я видел весь этот фарс, который вы устроили в суде. Я видел, как твои дружки присягали на Семиконечной Звезде, что я больной на всю голову извращенец и мазохист. Оказывается, я сам просил, чтобы ты отрубал мне пальцы. Оказывается, я радовался, когда ты выбивал мне зубы. Оказывается, я наслаждался, когда ты резал меня и сдирал кожу. Оказывается, я был в восторге, когда ты меня насиловал. И когда ты собрался жениться, я оговорил тебя, бедняжку, обвинив в ужасных преступлениях, которых ты, конечно же, не совершал. Трупы, залитые гашеной известью в овраге, могут это подтвердить.

Теон почесал подбородок о колено, не отводя глаз от Рамси. Взгляд того ничего не выражал, и было совершенно непонятно, что он собирается делать дальше. Пока что Рамси молча слушал, поэтому Теон продолжил:

— Думаешь, после всего этого мне хотелось возвращаться? Ты просто использовал меня, чтобы выйти из тюрьмы. Да, я сам дурак, что повелся на твои письма, что приходил к тебе в тюрьму, что хотел подразнить тебя перчаткой… Но когда вот так перевернули с ног на голову все, что ты со мной сделал тогда, в подвале, я понял, что все твои письма — это вранье. Ты вынудил меня поверить, совершить ошибки и скомпрометировать себя. Ты бы пошел на что угодно, чтобы получить свободу, и я даже могу это понять. Но понимать, что я был тебе нужен только для того… Это было больно, Рамси. Сейчас я понимаю, что не все было враньем. Я вижу, что ты меня хочешь, что ты готов снова меня драть и резать, не считаясь с моими болью или желанием.

Рамси, слушая его монолог, надел джинсы, рассовал по карманам телефон, нож и ключи, затем достал из бара початую бутылку виски и отхлебнул из нее. Теону показалось, что Рамси глубоко безразлично все, о чем он сейчас говорит, и от этого на него накатилась беспросветная усталость и печаль. Тщетно что-либо втолковывать Рамси, он все пропускает мимо ушей и гнет свое. Теон почувствовал, что и сам становится безучастным к пережитым страданиям. Все произошедшее с ним почему-то стало казаться очень далеким, незначительным и мелким. Однако он хотел договорить до конца, и отрешенно, глядя в одну точку перед собой, закончил свои откровения:

— Если выбирать между твоим Вонючкой на цепи в подвале и мертвым Теоном, я лучше буду мертвым. Только пожалуйста, сделай это быстро.

Он был настолько вымотанным и опустошенным, что даже угроза мучительной смерти вызывала у него только усталое раздражение.

— Понятно, — сказал Рамси, когда Теон замолчал.

Он подошел к дивану и тяжело рухнул на него, чуть сдвинув с места.

— Я уже говорил, что для тебя все это не должно быть важным. Ты мой, вот что важно! Все остальное — херня. Я не люблю повторять одно и то же, ты это прекрасно знаешь.

Рамси притиснул к себе обескураженного Теона.

— Ты нужен мне, — силой пригнув голову Теона, он заставил его прижаться к своему плечу. — Живой, а не мертвый. Теперь ты мой, и тебе ничего не грозит — ни полиция, ни сучки из новостей.

«Главная угроза — это ты сам…», — хотел сказать Теон, но решил, что не стоит. Ему было все равно и смертельно хотелось спать.

— А я так спешил к тебе из тюрьмы, — продолжил Рамси, повалив Теона на диван. Он улегся рядом, прижавшись к нему всем телом. Кожа на его груди все еще была влажной от пота. — Приготовил тебе подарок. Я ведь обещал…

Видимо, Рамси тоже тянуло в сон — на последней фразе он зевнул во весь рот.