— Я бы не смог сделать этого, если бы завалил шестой курс, — сказал он, пожав плечами. — Но я в этом сомневаюсь.

— С твоей стороны тоже потребовались усилия, — сказала она. — И… ну, я слышала, у тебя были отличные баллы. Не могла же я вдохновить тебя на подобное. Точно не за три дня.

Он слегка поджал губы, но больше ничего не сказал.

Гермиона посмотрела на свой чай, испытывая острое чувство неловкости, по крайней мере, с её стороны. Она не была уверена, что Забини когда-нибудь снизойдёт до «неловкости» на столько, чтобы показать это.

Она действительно едва знала его в школе. Это было воспоминание о коротком моменте близости, который могут разделить только два человека, посвятивших всё своё внимание одному и тому же делу. Но это была совсем другая близость, и она прошла сразу же после того времени. Она так мало знала о нём, что ей было стыдно сидеть рядом с ним и пить чай так, будто они старые друзья. Она даже не знала, что он хотел стать аврором, не говоря уже о том, что последние три года он работал над этим.

— Кстати, — почти небрежно добавил Блейз, — у тебя очень милый кот. Пожиратель Смерти вполне может забрать его после того, как убьёт тебя.

Гермиона оторвалась от своих мыслей и бросила на него равнодушный взгляд.

— Живоглот достаточно умный для того, чтобы знать людей. Он разорвал бы тебя на кусочки, если бы ты попытался подобраться слишком близко к дому, — она помолчала. — Вообще-то тебе повезло, что он этого не сделал. Обычно он не послушен.

Она снова увидела, как дёрнулся его рот, как если бы он хотел улыбнуться, но сдержал себя.

— Я хорошо общаюсь с животными.

Её глаза сузились.

— В любом случае. Как я уже сказала, я и сама прекрасно справляюсь.

— Нет, — сказал Забини. — Ты не справляешься. И я могу это доказать.

Он резко поднялся на ноги и отодвинул чашку. Она и глазом моргнуть не успела, как он уже направлялся к выходу, слегка шурша плащом. Он остановился, заметив, что она не идёт за ним, и поднял бровь. Гермиона нахмурилась и поднялась, зная, что это, вероятно, должно было унизить её в той или иной степени.

Забини шёл так же целеустремлённо, как и прежде, направляясь в определённое место. Гермиона подумала было выйти из игры, которую он вёл, отправиться домой, но поняла что её любопытство куда сильнее чувства самосохранения. Вместо того, чтобы развернуться и уйти, она догнала его, поправляя ремешок сумки на плече.

Когда он остановился перед каким-то переулком, она нахмурилась.

— Что именно ты хочешь показать мне в Лютном… — его пальцы сомкнулись на её предплечье, внезапно потянув вперёд. Гермиона оказалась прижатой к стене, его палочка упиралась в её горло.

Он пристально смотрел ей в глаза. Все намёки на веселость исчезли с его лица.

-А теперь скажи мне, Грейнджер, — кончик волшебной палочки больно царапнул кожу, — я действительно аврор?

Гермиона напряглась, почувствовав, как сомнение закралось в голову. С сомнением пришла и мысль, что она должна искать варианты выхода из сложившейся ситуации.

— Ты в Лютном переулке, — тихо сказал Забини ровным голосом. — Ты могла бы исчезнуть навсегда, на совсем, и никто бы не узнал. Я мог бы спрятать твоё тело за жалкие гроши. Или я мог бы бросить его здесь, вырезав на твоей коже тёмную метку, — улыбка получилась жестокой и пугающей. — Пожалуй, так я и сделаю.

Её глаза сердито вспыхнули, это было первым и последний предупреждением, прежде чем она сделала резкий выпад локтём в сторону его живота.

С него было достаточно.

— Ступефай.

***

Гермиона уж и вспомнить не могла, когда в последний раз просыпалась с такой головной болью. Наверное, в тот день, когда Гарри и Рон решили, что выпить семь рюмок огневиски — это хорошая идея.

И уж тем более Гермиона не могла вспомнить, когда в последний раз она пробуждалась после этого заклинания. Ей потребовалось время, чтобы всё понять.

И как только она всё вспомнила, то резко села на кровати и потянулась за палочкой. Но её не оказалось на месте.

Гермиона нахмурилась, осознав нелепость ситуации. Она была в своём доме, лежала в своей постели, после того, как её вырубил…

Она зло фыркнула и сбросила с себя одеяло. Она немного пошатнулась, поднимаясь на ноги, но, кажется, только избыток адреналина удержал её на ногах.

— Забини! — закричала она, распахивая дверь спальни и устремляясь в гостиную.

Он был там, сидел в расслабленной позе на диване, будто у себя дома. Забини, услышав своё имя, чему-то усмехнулся. В кармане у него лежали обе палочки, а на коленях мурчал Живоглот, что было даже оскорбительнее отобранной палочки.

Предатель.

Гермиона встала перед диваном, её лицо побледнело от гнева.

— Дай мне мою палочку, — сказала она, голос её дрожал от напряжения.

— Во-первых, — произнёс он, доставая палочку и вертя её в пальцах, — тебе не стоило обозначать то, что ты проснулась. Не так громко. Если бы я собирался удерживать тебя здесь в своих гадких целях, ты бы могла тихо сбежать и застать меня в расплох.

Невозможно было словами описать тот прилив чистой ярости, который испытала Гермиона, когда увидела его чёртову ухмылочку.

— Убирайся отсюда! — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Верни мне палочку и убирайся, или помоги мне… — он прервал её.

— Ты не в том положении, чтобы выдвигать свои требования, — сказал Забини. — Я думал, ты уже поняла это. На самом деле, требовать свою палочку назад ты не можешь. Почему я должен вернуть её? Ради всего святого, у меня есть преимущество, Грейнджер. Зачем мне делать то, что ты говоришь?

Она издала вопль и бросилась на него.

Живоглот возмущённо мявкнул, когда его столкнули, зашипел, спрыгнув на пол. Забини, не ожидавший от Гермионы такого, успел только перехватить её руки, чтобы она не вцепилась ему в лицо. Гермиона согнула руку в локте, на этот раз целясь в солнечное сплетение, он увернулся в последний момент, по инерции потянул её на себя. Не останавливаясь, Гермиона ударила его ногой, пытаясь застать врасплох. Это был её последний шанс. — Блейз был намного сильнее, хоть она и знала, что может победить его с помощью палочки, которой не было под рукой.

Он очень аккуратно прижал её к дивану. Она поняла, что носить юбку не очень хорошая идея. И дело было не в её скромности или стеснительности, а в том, что материал сильно ограничивал движения. Она тщетно дёргалась под ним.

Они оба тяжело дышали, Блейз, конечно, меньше, чем Гермиона, но она всё ещё находила в себе силы, чтобы говорить. Хотя то, что она «говорила» разговором назвать было сложно. Это скорее был поток ненормативной лексики. Забини удивился, услышав всё это, но вскоре смог совладать с собой.

После того, как Гермиона исчерпала весь свой запас ругательств, он наконец заговорил.

— Грейнджер, твоё колено упирается мне в ногу.

Гермиона уставилась на него.

— Я просто сказал. Мне не удобно, — у неё было такое чувство, что если бы он не держал её за запястья, то пожал бы плечами.

Ей было нечего сказать. Возможно, если она придумает что-то позже, что обязательно выскажет это ему.

Он вздохнул. Гермиона почувствовал этот вздох на своей шее, вздрогнула от удивления и нарастающего ужаса.

Это положение — её дом и украденная волшебная палочка…

Забини нахмурился, заметив отпечаток страха на её лице. И придя к неким выводам, убрал свои руки, отдёрнул их, будто кожа Гермионы обжигала его.

— Чёрт возьми, Грейнджер, не смотри на меня так. Нет. Это… Нет.

Гермиона воспользовалась предоставленной возможностью и ударила его в грудь. Удар вышел сильным, Забини задохнулся, не ожидав подобного. Мгновение — и она уже стояла на ногах, а он держался рукой за грудь и пытался отдышаться.

— Скажи, почему я не должна убить тебя, — прошипела она ему. Что касается угроз, то всё было под контролем, но страх, птицей бьющийся где-то в горле, отказывался уходить. Именно он не позволял ей разразиться ещё одной гневной тирадой.